признак, намек на бесконечное великолепие и блеск, к которым имели
доступ эти существа. Он-то рассчитывал, что они хотя бы придут с
женщинами, женщинами, умащенными благовонными маслами, омытыми в ваннах
с молоком, женщинами, специально подбритыми и тренированными для
любовного акта: губы их благоухают, бедра дрожат в нетерпении
раскрыться, раздвинуться, зады круглые и увесистые, как раз такие, как
он любит. Он ожидал вздохов, вида соблазнительных тел, раскинувшихся на
полу среди лепестков, словно живой ковер; ожидал шлюх-девственниц, чья
щелочка должна была распахнуться при первой же его просьбе и только
перед ним, чье искусство в любовных играх должно было ошеломить и
потрясти его, с каждым толчком поднимая все выше и выше - к невиданному,
неиспытанному доселе даже в мечтах экстазу. Весь мир был бы забыт им в
их объятиях, над его похотью не будут смеяться, не будут презирать,
напротив, будут только превозносить его.
изуродованной плотью.
практически не различить - бороздившие его глубокие шрамы гноились
пузырями и почти закрывали глаза, бесформенный искаженный рот с трудом
выталкивал слова.
двух. Страх его таял с каждой секундой. Воспоминание об ужасном месте,
открывшемся за стеной, постепенно стиралось из памяти. Он остался один
на один с этими обветшавшими декадентами, с вонью, исходившей от ник, их
странным уродством, их саморазоблачающей беззащитностью. Единственное,
чего он опасался сейчас, это как бы его не стошнило.
повторяю свой вопрос: чего вы хотите? Почему бы не ответить прямо?
воображение.
чем вы мечтаете?
словами природу фантасмагорических картин, создаваемых его либидо? Он
судорожно пытался подыскать нужные слова, но в это время один из них
сказал:
Били и другие.
осмеливались воспользоваться головоломкой Лемаршана. Люди, подобные вам,
изголодавшиеся по новым возможностям, люди, которые слышали, что мы
обладаем невиданным в данном мире искусством...
глубине представляем себе проблему и природу вашего безумия. Это нам
хорошо знакомо.
предоставить мне... эти удовольствия?
напоминала оскал бабуина.
прозвучал ответ.
молчать.
которые ваше воображение, каким бы обостренным оно ни было, не в
состоянии проникнуть.
вы так носитесь, всего лишь детский лепет в сравнении с тем, что можем
предоставить мы.
следил за признаками этого пробуждения из окна своей комнаты день за
днем, готовясь к очередному туру бесплодных попыток, к погоне за
наслаждениями, и знал, знал, что там не осталось ничего такого, что
могло бы по-настоящему возбудить его. Не жар, только пот. Не страсть,
только внезапный приступ вожделения, а затем, почти тотчас же,
разочарование. Он повернулся спиной к этим разочарованиям. Если бы он
только мог разгадать многообещающие символы, которые сопровождали этих
существ! Если бы... Он был готов заплатить за это любую цену.
исчезающий за порогом мир, вместо которого наступила вдруг жуткая тьма.
Та самая тьма, из которой вышли члены Ордена. Перевел взгляд на
сенобитов, пытаясь угадать, что происходит. Но они исчезли. Впрочем, не
совсем, остались кое-какие признаки их недавнего присутствия. Они
забрали с собой все цветы, оставив дощатый пол голым, а символы и знаки,
развешанные на стенах, почернели, словно под воздействием какого-то
сильном, но невидимого пламени. И еще остался их запах. Такой едкий и
горький, что, казалось, ноздри вот-вот начнут кровоточить.
обволакивают еще десятки других запахов. Духов или цветов, сперва он
едва ощущал их, но внезапно они усилились, чудовищно усилились.
Томительный цветочный аромат, запах краски на потолке и древесного сока
с пола под его ногами - все они моментально заполнили комнату.
сотен тысяч птиц.
запахов, но от вони пота на кончиках пальцев закружилась голова.
Возможно, его даже стошнило бы, если б вся нервная система, от вкусовых
сосочков на языке до нервных окончаний на каждом клочке плоти, не
напряглась в предвкушении чего-то нового, необычного.
касания пылинок, оседающих на кожу. Каждый вдох и выдох раздражал и
горячил губи, каждое морганье век - глаза. Глотку обжигал привкус желчи,
волоконце мяса, застрявшее между зубами, вызывало легкие спазм и
подрагивание языка, выделяя на него капельки соуса.
звуков, некоторые из них производил он сам. Движение воздуха, ударявшего
в барабанные перепонки, казалось ураганом, урчание в кишечнике - громом.
Но были и другие бесчисленные звуки, атаковавшие его откуда-то извне.
Громкие сердитые голоса, любовный шепот, рев, бренчание, треск, обрывки
песен и плача.
домов? Правда, он мало что мог разобрать в этом обвале звуков, какофония
лишала его возможности как-то разделять и анализировать их значение.
предполагал, что они способны доставлять такие муки, он, который думал,
что ничто в мире уже не способно удивить их. Теперь же перед глазами все
завертелось, казалось, они сами завертелись в бешеном круговороте. Везде
и всюду - зрелище!
кисти. Ткань его простой, непритязательной рубашки - невыразимо
хитроумное сплетение нитей. Он заметил, как в углу шевельнулся клещ на
отрубленной голубиной голове, как он подмигнул ему, перехватив его
взгляд. Слишком уж много всего! Слишком!
"внутри" тоже существовали зрелища - воспоминания, чья явственная
выпуклость и реальность ударили его по нервам, едва не лишив способности
чувствовать вообще. Он сосал материнскую грудь и захлебнулся; ощутил,
как руки брата сжимаются вокруг него (была ли то борьба или просто
дружеское объятие, он не понял, главное - было больно, и он
почувствовал, что задыхается). И еще, еще волна других ощущений
захлестнула его, целая жизнь была прожита в одно мгновение, воздействуя
на кору головного мозга, вламываясь в нем с настойчивостью, не дававшей
надежды забыть.
расположенный за пределами его головы, - комната и птицы, там, за
дверью, несмотря на все свои крикливые поползновения, не могли
сравниться по силе воздействия с воспоминаниями. Уж лучше это, подумал
он и попытался открыть глаза. Но веки слиплись и не поддавались. Слезы,
а может, гной, а может, иголка с ниткой прошили, запечатали их,
казалось, навсегда.
сыграли с ним злую шутку, заперли его, отрезав от внешнего мира,
приговорив его глаза созерцать лишь парад воспоминаний.
Володихин Дмитрий
Дальский Алекс
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Березин Федор