read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- У ВАС ДО СИХ ПОР НИ ОДНОГО МИНУСА, А ПОЛОВИНА ПУТИ ПРОЙДЕНА...
Держа плот в конусе рассеянного луча, висела над головами аварийная
гравиплатформа, и робот-наблюдатель вещал с нее голосом сказочного великана
опасные, утешительные истины.
...Нельзя, нельзя, родненькие вы мои, это стыдно -- все равно, что
попросить сейчас разносолов у Всеобщего Распределителя, или сунуть Бригитину
руку в регенератор, или, забыв о предлагаемых обстоятельствах и суровой
морали прошлого, до конца пути не маяться целомудрием, а образовать непарный
любовный союз! Нельзя...
... Слава богу, роботу ответили единодушно и, пожалуй, даже слишком
пылко.
Платформа с места набрала скорость и, стараясь не задеть крошечный плот
фронтом гравитационного перепада, улетела во тьму, будто случайно
приблудившаяся светозарная планетка.
-- Ветер меняется! -- загорланил, опомнившись, Петр.-- А ну, живо на
грот!
2. Зовут меня Имант Норинын, и родом я из Курземе. Там, неподалеку от
города-памятника Вентспилса, на берегу реки Венты, стоит наш Большой Дом. А
лет четыреста тому назад на этом самом месте жил в своей хате старый Мартин,
прямой предок бабушки Аустры... Впрочем, это мы по привычке его старым
называем. Был Мартин силен и молод, когда налегал на плуг, идя за
приземистой кобылкой, и была у "старого" Мартина здоровая круглолицая жена,
фотографии которой сохранились, и пятеро чумазых пострелят бегали по его
двору. Дети так и окончили жизнь крестьянами; ну, а уж внуков раскидало по
белу свету. Одного из них, Арвида, занесло в самую Америку. Но до конца дней
он безумно тосковал по родной Венте и, не жалея денег, собирал курземские
прялки, расписные сундуки, вышитые полотенца, а свое состояние завещал
латышскому певческому обществу в Нью-Йорке... Когда же в разных концах мира
стали возникать Большие Дома, прапра... и так далее... внучка Арвида,
наследница его антикварной коллекции Аустра Круминя, отыскала под речными,
наносами остатки хаты старого Мартина, точнее -- глиняный пол, и выстроила
вокруг него главное здание, позднее названное Стволом. Аустра -- моя
прабабка. Она жива-здоровехонька и живет в Доме, который сама сработала. То
есть, конечно, не своими руками, а о помощью усагров, универсальных
строительных агрегатов.
Когда Аустра привела в свое жилище любимого человека, тот, понятное
дело, спросил: почему у них; такой странный дом, одноэтажный, но просторный,
как театр, круглый, с центральным залом и стыковочным устройством на крыше?
Тогда моя прабабка объяснила возлюбленному идею Большого Дома. Тот не был в
восторге, но все же лет пяток прожил с Аустрой. Потом они разошлись; ну, а
троих своих детей наша родоначальница воспитала, как хотела. Дети выросли,
обзавелись семьями; внуки тоже понаходили себе сердечных друзей и подруг;
настало время, когда к нижнему этажу -- комлю -- пришлось пристыковать
первую мутовку, квартирный узел со стыковочными устройствами в разные
стороны, для будущих ветвей...
Сейчас Ствол, поднявшийся чуть ли не на полкилометра, несет
четырнадцать мутовок, в каждой по пять-шесть ветвей. Расстояния между
мутовками велики -- что ж, каждая семья имеет право на уединение и тишину,
не жить же нам в тонкостенных кирпичных сотах и слушать каждое чихание
соседа... Всего в Доме обитает триста шестьдесят семь человек, считая
недавно родившуюся Инесу Кастельон, мою внучатую сестренку. Год назад я
отделился от матери с отцом -- вызвал усагр и соорудил себе хорошенькую
веточку в той же мутовке, две звукоизолированные комнаты и шаровидную
пристройку под мастерскую. Нет, я был слишком юн, чтобы заводить семейство,
и при родителях мне жилось вполне уютно. Просто хотелось работать в
одиночестве и на свободе. Я пытался восстановить громкозвучную медь, забытые
духовые инструменты доэлектронной эры --гобои, бюгельгорны, саксгорны...
Вообще-то я по склонности музыкант и акустик, но мне никогда не были
чужды дела, общие для всего Дома. Я просто не могу стоять в стороне, когда
настает мой черед нести взяток в улей бабушки Аустры. Да у нас и мудрено
вырасти другим! Приемники Всеобщего Распределителя в Доме, конечно, есть, но
мы пользуемся ими только для того, чтобы получать вещи, которые не можем
сделать сами. Особенно часто теребят Распределитель девчонки, заказывая себе
ко дню рождения "настоящее" платье Марии Антуанетты или серьги с зелеными
брильянтами... Ну, а уж пищи синтезированной мы подавно не приемлем, и никто
нас не уговорит, что она даже на квантовом уровне подобна хлебу с поля или
молоку из подойника... Еще лет трех отроду я помогал взрослым сажать
огуречную рассаду, позднее -- молоть проросший ячмень на солод для пива,
вялить свинину и чистить коров. Но охотнее всего я ворошил сухую душистую
траву в сенном сарае. Главными игрушками моими были всякого рода ушаты,
корзины, лубяные короба, лохани, корыта -- многие еще из коллекции Арвида.
Подростком я столь же увлеченно возился с микротракторами, с изящными, как
часовые механизмы, машинами для беспахотной заделки семян; строил гнезда для
пауков, защищавших наш сад от вредителей, и прививал ген быстрого роста
камышам, создавая фитофильтр в оросительном канале...
И не было на моей памяти ни одного члена Дома, кроме работавших за
пределами Кругов Обитания, кто бы не участвовал посильно в наших сельских
хлопотах. Тетя Велта, например, обожала печь домашний хлеб. Злые языки даже
говорили, что это у нее получается намного лучше, чем основное дело --
расчеты устройств внепространственной связи... Тетя Велта собрала в своей
семейной ветви настоящую крестьянскую печь: сложную, как целое здание,
беленую, с плитой о трех конфорках. Я часто прибегал к тете, садился на
корточки и смотрел, как она вымазанными мукой до локтей руками месит тесто;
как пламя постепенно охватывает еловые дрова и начинает грозно гудеть,
выхлестывая из устья... Мне было позволено выгребать угли и заливать их
водой. Как славно шипели они и окутывались белым паром!.. Лопата, на которой
сажали каравай в печь, по древнему обычаю была выстлана кленовыми листьями.
Тетя мокрыми ладонями оглаживала буханку, пальцами прокладывала по бокам ее
бороздки и даже, в подражание латышским крестьянам, чертила сверху крест. На
готовый хлеб сходились все, кто был к этому времени в Доме: когда Велта
выносила теплые золотистые караваи, народ обедал исключительно в круглом
зале комля, рядом с покоями бабушки Аустры... Тетя Ланаки, хотя она вовсе не
латышка, а познакомилась с дядей Янисом в своей родной амазонской сельве, в
перерывах между цирковыми гастролями научилась готовить соленья: благодаря
ей наши кладовые зимой набиты бочонками с упругой квашеной капустой,
помидорами, яблоками, черемшой... Дядя Иоргис оставлял свои геотермальные
воды, по которым он плавал в недрах на маленьком сверхпрочном суденышке, и
появлялся в Доме затем, чтобы дни и ночи просиживать над восстановлением
старинного ткацкого стана. Сперва модели у него получались громоздкие и
недолговечные: дяди-Иоргисов поисковый компьютер устроен был так, что
модель, не отвечавшая своему назначению, сама распадалась в прах, хотя из
крепкого дерева была сработана... Потом однажды дядя зазвал нас, младших
детей, в свою ветвь и Показал, к нашему ликованию, большущее мотовило, с
визгом и стуком наматывающее на себя пряжу с двух барабанов. Домочадцы
дружно включились и в это дело: скоро у нас начали получаться высокого
качества холсты и в шесть, и в восемь нитей, гладкие, полосатые, клетчатые!
Дальше --больше: мы перестали заказывать через Всеобщий Распределитель новые
полотенца, одеяла, простыни, а там и рубахи...
В региональном учебном городе, кроме своих же сородичей, я не встретил
никого, кто происходил бы из Большого Дома. Наверное, во всем мире еще
немного было таких Домов. Преобладали ребята, в самом городе и жившие,--
родители изредка их навещали,-- из всякого рода воспитательных сообществ
(коммун, боттег, ашрамов) и, конечно, из традиционных парных семей. Я
запросил Великого Помощника, и он подтвердил мне, что и в нашем регионе, и
во всех Кругах большинство детей воспитывается у отца с матерыю или у одного
из них...
Меня, моих братьев и сестер, двоюродных и троюродных, племянников и
племянниц как-то сразу стали выделять среди прочих. Говорили, что у нас
особенный характер -- терпеливый, ровный, покладистый... "Ну, еще бы! --
сказал мне однажды Арам Шахбазян, грубоватый парень, родившийся в десантном
лагере на одной из новооткрытых планет.-- Еще бы! Станешь тут терпеливым,
если вокруг тебя вечно толчется триста человек народу, и все -- старшие, и
все командуют, и ни днем, ни ночью не побудешь наедине с собой!" Я, конечно,
ринулся возражать: дескать, никто не командует, и побыть в одиночестве --
всегда пожалуйста, тем более что кругом луга нетронутые и лес до самого
моря; а множество родных людей, готовых в любую минуту прийти на помощь, не
только не угнетает, но, напротив, несет душе покой и гармонию... Арам
презрительно пожал плечами: "Чудаки! По-моему, с каменного века молодые люди
только и смотрели, как бы удрать от стариков и зажить своим домом. Одни вы
гребете против течения. Сектанты какие-то!.."
Ну, тут я ему и выдал. Говорил, понятно, со слов бабушки Аустры, но с
такой горячей верой, что каждая мысль как бы становилась моей... Может быть,
именно тогда, когда пара молодых супругов впервые ушла из родового жилища и
построила собственную хижину, человечество сделало первый шаг к термоядерным
мегатоннам, к тому рубежу самоубийства, который оно едва проскочило три
столетия назад. Сильно сказано? Ничуть! Лишь с появлением парной семьи
расцвело подлинное себялюбие, пусть и окрашенное благородными топами
супружества, материнства!.. Забота о брачном партнере и своих детях стала
для многих изнанкой безразличия к остальным соплеменникам. От семейных
кубышек пошло накопительство, приведшее к имущественному неравенству,
угнетению, тирании всех видов, к воровству "детишкам на молочишко", к
грабежам и войнам.
Неумеренное чадолюбие правителей возводило на троны психопатов и
садистов; даже в простых семьях нередко вырастали маленькие деспоты,
нравственные уроды, не обученные ни любви, ни труду, ни ответственности за
свои поступки. Концентрация всех добрых чувств на членах семьи приводила к
жутким перекосам сознания; так, рабочий, собиравший в цехе водородную
боеголовку, думал лишь о прокормлении семейства и радовался высокой плате...
Воскрешение семьи-рода, Большой Дом -- это попытка утвердить в потомках



Страницы: 1 [ 2 ] 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.