возможно, мог бы и видеть, если бы держал открытыми свои отнюдь не
нормальные глаза, слегка плеснулась и коснулась нижней части его носа. Он
почувствовал, как она перекрыла ноздри, наполнив их выворачивающей желудок
вонью, затряс головой, пытаясь еще сильнее вжаться черепом в камни потолка,
и отвратительное варево опустилось. Он отфыркался и снова задышал.
смысла. Для освобождения ему понадобится час или даже больше, а оставалось -
и то, если повезет - лишь несколько минут.
будто его мозгу хотелось в полной мере прочувствовать свою смерть, свое
угасание. Он попытался думать о чем-нибудь глубинном, заставить пройти перед
глазами свою жизнь или внезапно вспомнить о какой-нибудь старой любви, о
давно забытом пророчестве или предчувствии, но в памяти не было ничего,
только эта бессмысленная фраза и страх захлебнуться в грязи и отходах других
людей.
оригинальных черт было изобретение этой элегантной, ироничной смерти. О-о,
что они должны чувствовать, волоча свои слабые от старости тела к туалетам
банкетного зала и зная, что в прямом смысле гадят на своих врагов и тем
самым убивают их!
о новом ее низвержении. Вы, подлые мерзавцы! Надеюсь, что хоть ты сдержишь
свое обещание, Больведа.
порядком наследования... - думала часть его мозга, пока трубы в потолке
клокотали и выплескивали теплую массу жидких отходов, едва не заполнивших
камеру доверху. По лицу прошла волна и откатилась, чтобы лишь на секунду
освободить нос и дать время втянуть полные легкие воздуха. Потом жидкость
снова медленно поднялась, коснулась нижней части носа и остановилась.
руках, связанных в тесных кожаных мешках и крепко прикрученных к стене
камеры над головой толстой стальной петлей. Связанные вместе ноги болтались
внутри стальной трубы. Она тоже была укреплена у стены, так что невозможно
было перенести хотя бы часть своего веса на ноги или колени или сдвинуть
ноги более чем на ладонь от стены вправо или влево. Труба заканчивалась
прямо над коленями. А над трубой его старческое грязное тело прикрывала лишь
тонкая и грязная набедренная повязка.
охранников, двое из которых стояли на лестницах, затягивали веревки. И все
равно где-то в затылке было гложущее ощущение, что он должен чувствовать
боль. Потом уровень нечистот в маленькой камере-клоаке поднялся, и боль
медленно ослабла.
признаться себе, что все скорее всего безнадежно. Но одиночество
продолжалось недолго; менее чем через минуту дверь камеры отворилась снова,
из коридора во тьму камеры упал свет и охранник положил на влажные плиты
каменного пола металлическую лесенку. Он прервал транс и вывернул шею,
пытаясь увидеть посетителя.
серая согбенная фигура Амахайна-Фролка, министра безопасности Геронтократии
Сорпена. Старик улыбнулся и кивнул, показывая, что узнал. Потом оглянулся в
коридор и тонкой бесцветной рукой призывно махнул кому-то невидимому,
приглашая войти в камеру. Заключенный подумал, что это, возможно, агент
Культуры Бальведа, и в самом деле, она легко прошла по металлическим
перекладинам, неторопливо осмотрелась и остановила взгляд на узнике. Он
улыбнулся и в попытке кивнуть потер ушами о голые руки.
хозяином?
гостей. Еще одна маленькая шутка Геронтократии. Хорза надеялся, что в голосе
нет признаков страха.
восхитительно прекрасна даже в слабом свете голубого жезла. Она медленно
покачала точеной головкой.
лестнице так широко, насколько мог, чтобы не потерять равновесие и не
ступить на мокрый пол. В камере снова гулко зазвучал его высокий скрипучий
голос:
оглянулся на женщину, - Бог знает, почему просила за тебя. Но твое место
тут, убийца! - Он погрозил жезлом почти голому мужчине, висевшему на грязной
стене камеры.
мрачно-серого одеяния. Круглый медальон на цепи вокруг ее шеи блестел в
падающем из коридора свете.
узника вверху.
едва... - он покачал худой костистой головой, - я едва могу поверить, что
это не он, во всяком случае, до тех пор, пока он не откроет рот. Боже мой,
эти Оборотни ужасно опасные твари! - Он Повернулся к Бальведе; она
пригладила волосы на затылке и опустила взгляд на старика.
попросить у вас еще одно? Оставьте ему жизнь. Может, он...
перекосилось.
том, чтобы пощадить этого... этого подлого убийцу, этого предателя...
шпиона. Неужели вы думаете, что нам легко забыть, как он трусливо убил
одного из наших инопланетных министров и выступал в его качестве? Сколько
вреда мог бы причинить этот... эта тварь! Когда мы схватили его, двое наших
охранников умерли только от того, что он их оцарапал! Еще один навсегда
ослеп, потому что этот монстр плюнул ему в глаза! Но, - с издевкой продолжал
Амахайн-Фролк, - мы вырвали эти зубы. И его руки связаны так, что он не
оцарапает даже себя.
на одного. - Старик посмотрел на женщину, прищурив глаза. - Мы благодарны
вам и вашим людям, что вы раскрыли этого обманщика и убийцу, но не следует
думать, что это дает вам право указывать нам. В Геронтократии кое-кто вообще
против всякого влияния извне, и их голоса день ото дня становятся тем
громче, чем ближе к нам придвигается война. Вы хорошо сделаете, если не
будете настраивать против себя тех, кто поддерживает ваше дело.
спину.
его сторону жезлом:
поработить нашу мирную систему! Такая же судьба ожидает и их самих, если они
попытаются захватить нас. Мы и наша Культура...
громко воскликнул:
избежать? Идиране рассчитаются с вами, и если не они, то Культура. Вы больше
не властны над своей судьбой; война положила всему этому конец. Скоро весь
этот сектор, если вы не сделаете его частью идиранской сферы, станет частью
фронта. Меня прислали, чтобы просто сказать вам то, до чего вы должны были
дойти сами... только не внушайте себе, будто вы обязаны сделать что-то
такое, в чем позднее придется раскаиваться. Ради Бога, идиране вас не
съедят...
убийцы, неверные... Ты хочешь, чтобы мы заключили с ними союз? С монстрами в
три человеческих роста? Чтобы быть стоптанными их копытами? Чтобы молиться
их фальшивым богам?
Концентрация на разговоре заставила отступить боль в руках. Он переместил,
как сумел, тело и посмотрел на министра. - Они хотя бы мыслят так же, как
вы. Культура и этого не может.
замотал головой. - Тебе не посеять семена раздора.
Хочешь знать, кто настоящий представитель Культуры на этой планете? Нет, не
она. - Он кивком головы указал на женщину. - Это снабженный собственным
двигателем мясоруб, что повсюду следует за ней, ее летающий нож. Ей нравится
принимать решения, ему нравится делать то, что она ему говорит, и все-таки
посланец он. Ядро Культуры - машины. Думаешь, раз у Бальведы две ноги и
мягкая кожа, то ты должен принять ее сторону, но на стороне жизни в этой
войне стоят именно идиране...
скользнул взглядом по Бальведе. Агент сквозь опущенные ресницы разглядывала
прикованного к стене мужчину. - Пойдемте, мисс Бальведа. - Амахайн-Фролк
повернулся и взял женщину под руку, чтобы проводить из камеры. - Присутствие
этого... этой твари куда более противно, чем запах камеры.
с ней, пытающегося оттащить ее к двери, она посмотрела на узника ясными
Конюшевский Владислав
Браун Дэн
Самойлова Елена
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна