Средней Азии и Закаспия. Там я рассказывал ей о далеких мирах: о
планетах Сириуса, затопленных могучим океаном пышной растительности; о
синем безоблачном небе, на котором пылают два солнца: одно - большое,
ослепительно яркое и горячее - это сам Сириус; другое - маленькое
голубовато-белое светило, карликовый спутник его, наперсток вещества
которого весит шестьдесят килограммов.
сильные поля тяготения; рассказывал о долгих годах блужданий при
поломках электронных счетно-решающих машин, когда астронавтам
приходилось десятилетиями вычислять путь к Солнцу, о гигантской,
изматывающей работе, которую машина проделала бы за день; о встречах
со стадами странных существ на планетах Шестьдесят Первой звезды
Лебедя - существ, которые через миллионы лет эволюции, возможно,
станут носителями разума еще в одной части Вселенной...
Лида.
профессионал-астронавт...
исполнится... через миллион лет! Ведь нам с ней удалось побывать в
удивительной стране Уо...
счастье, которое вошло в мою жизнь вместе с Лидой. Я полюбил ее
глубоко и сильно. И Лида платила мне взаимностью. Каждый раз при
возвращении из очередного космического полета она встречала меня у
семьдесят девятой эстакады, придирчиво расспрашивала о подробностях
путешествия, ласково заглядывала в глаза, словно желая убедиться,
прежний ли я, не забыл ли о земной девушке в просторах Космоса. Потом
мы отправлялись путешествовать на берега Средиземного моря и
возвращались оттуда полные сил и здоровья, истосковавшиеся по любимой
работе. Да, я не меньше, чем Лиду, любил свою работу - опасную, но
интересную работу в Космосе.
пороги Межзвездного сектора Космоцентра. От меня отмахивались, как от
назойливой мухи. А Чешенко даже отворачивался и делал вид, что не
замечает меня. Когда же мы неожиданно сталкивались в коридорах, он
поспешно скрывался за первой дверью или начинал оправдываться:
расширенная программа освоения Космоса. Что? Когда к звездам? Просто
ума не приложу! - Он виновато разводил руками. - Куда бы это тебя
направить? Как назло, все межзвездные экспедиции намечаются не раньше
будущего десятилетия. Знаешь что, не торопись, поработай на
межпланетных трассах! Подвернется что-нибудь интересное - сразу
сообщу.
Космоцентра, проклиная скучную работу аварийщика. Ведь я межзвездник.
Это мое призвание, об этом я мечтал еще в детстве. И я давно познал то
чувство бесконечного пространства, которое отчасти было знакомо в
старину летчикам. Они называли его "чувством воздуха". Я говорю
"отчасти" потому, что летчики не были полностью свободными: незримые
цепи тяготения намертво приковывали их к Земле; им не дано было
увидеть звездные миры.
новость. В Академии Тяготения академик Самойлов спроектировал новый
межзвездный корабль - гравитонную ракету.
Космоцентра, когда я примчался к нему. - Он открыл новые законы
природы, Академик Самойлов утверждает, что его ракета сможет долететь
до других Галактик, так как обладает почти неисчерпаемыми запасами
энергии.
неизвестно. Я лишь знаю, что строительство гравитонной ракеты
осуществляет Всемирный Научно-Технический Совет. Ее строят уже десять
лет, без излишнего шума, так как дело новое и неосвоенное.
Самойлову. Начальник долго отнекивался, но потом сдался.
сотни добровольцев, а он чрезвычайно разборчив.
неотступно думал о гравитонной ракете. Принцип ее действия был для
меня совершенно неясен. Я имел самые общие представления о гравитонах
- носителях тяготения, полученные еще в Академии Звездоплавания.
Другое дело - моя профессия, прикладная астронавигация. Любой
астронавт скажет, что тяготение - это вполне реальная вещь. И для меня
тяготение было таким же естественным свойством материальных масс, как
и инерция, физическая природа которой тоже не познана. Однако в
сущность тяготения я никогда не вдавался, ибо знал, что для познания
этой сущности моей жизни явно не хватит.
управление машиной и полная бесшумность движения создавали идеальные
условия для путешествия. Я то дремал, убаюканный своими мыслями, то
разглядывал проплывающие ландшафты. Дорога пересекала гигантские
индустриальные районы, раскинувшиеся на всем протяжении от Волги до
Москвы. Они сильно отличались от промышленных очагов в прошлых веках.
Давно исчезли дым, копоть, шум и грохот. Новые заводы и фабрики,
построенные из пластмассы и стекла, работали совершенно бесшумно. Ни
один клуб дыма не поднимался даже над металлургическим заводом. Домны
отошли в область предания. Энергия, необходимая для плавки металлов,
поступала от атомных и термоядерных электростанций. Технологический
процесс получения металлов осуществлялся в индукционных вакуумных
печах.
титан окончательно вытеснил железо, так верно послужившее человечеству
долгие тысячелетия. По сравнению с железом титан обладает
исключительной стойкостью к действию кислорода и влаги воздуха,
прекрасно противостоит кислотам, щелочам, солям, превосходя в этом
отношении даже благородные металлы: золото, серебро, платину.
Конструкция и машины из титана живут столетия, тогда как железные и
стальные изделия - не более сорока лет. С помощью нейтронного
облучения титану придаются самые разнообразные ценные свойства.
свойства неожиданны и удивительны: он не пропускает космических лучей,
выдерживает удары небольших метеоров, необычайно тверд и жаростоек при
легкости, не уступающей алюминию.
металлургического завода. Радиационная металлургия - новая,
развивающаяся отрасль промышленности XXIII века. Работая в тончайших
режимах, радиоактивные аппараты, управляемые кибернетическими
машинами, изменяют структуру атомных ядер обычных химических
элементов. В результате целой гаммы искусственных превращений
возникают редкие и рассеянные элементы - германий, галлий, скандий,
иттрий и многие другие, получение которых обычными методами
металлургии чрезвычайно сложно и стоит дорого.
горизонта тянулись прекрасно возделанные поля. Искусственный подогрев
и облучение, подземное орошение позволяли снимать по два-три урожая в
год, выращивать в северных широтах рис, хлопок, лимоны.
сохранившей название Москва.
шагнул к светлому будущему, в тот прекрасный мир, где сейчас живу я и
мои братья во всех уголках Земли. Люди XX века принесли неисчислимые
жертвы, пролили реки крови, но рассеяли страшную тучу фашизма,
нависшую над миром в те времена.
меня всегда охватывали чувства сына, встречающего ласковый взгляд
матери, ее светлую улыбку и прикосновение заботливых рук. Гул биения
жизни огромного города волнами вливается в мое сердце.
Всемирного Научно-Технического Совета. Верхняя часть здания
заканчивалась статуями Маркса, Энгельса, Ленина и Труженика
Освобожденного Мира. Ночью статуи освещались изнутри и были видны за
сотни километров. Сколько раз, возвращаясь из межзвездных экспедиций,
я еще издали приветствовал великих провозвестников нового мира. Трасса
орбитальной ракеты, возвращавшей меня с восемнадцатого спутника на
космодром, всегда проходила севернее Москвы на высоте ста километров.
И первое, что возникало на экране моего астротелевизора, была статуя
Владимира Ленина, ярко выделявшаяся на фоне погруженной в ночь Земли.
И каждый раз мое сердце наполнялось бесконечной гордостью: Ленин,
деяния которого принадлежат всем будущим временам, - мой земляк!
Корнев Павел
Гуревич Георгий
Браун Дэн
Каменистый Артем
Емилина Ника
Грабб Джеф