братстве Черного Отряда. После битвы при Чарах я сыграл больше десяти тысяч
партий. И одни только боги знают, сколько я сыграл их до того, как начал
подсчет.
действовало ему на нервы.
карты, зажатые в руке. Верный признак - что-то у него наклевывалось. Я снова
сосчитал свои очки. Двадцать один. Наверняка продую, но лучший способ
остановить его... Я выложил карты на стол:
давший в сумме двадцать два очка. У Леденца оказалось три девятки, туз и
тройка. Я усмехнулся и снова сгреб деньгу.
кухонную дверь. За ней двигались какие-то фигуры.
исполненный муки. Леденец погрозил ему пальцем.
пятнистой зеленой одежде, с луками через плечо.
но... - Он что-то уловил во взгляде Мадла. - В чем дело?
Ростовщик взял карту и сбросил ее - двойку. Обычно мелкие он оставляет себе.
Игра выдавала его взвинченное состояние.
тройку, скинув восьмерку.
приятелей Чиста. Похоже, это было продолжение давнего спора.
общий сбор. Нам нужно рассредоточить группы.
Дети есть дети, сам понимаешь.
нытик и вдруг осекся, заметив наконец, хотя и слишком поздно, присутствие
чужаков и бледный вид завсегдатаев. Чист схватился за меч.
посетителями, принявшими участие в драке. Леденец опрокинул карточный стол.
Мы нажали на спускатели пружинных трубок. В воздухе просвистели четыре
отравленных дротика. Мы вытащили мечи.
трактирщика. - А все прочие - на расчистку помещения. Не спускай с них глаз,
Ростовщик. Если кто-нибудь рыпнется - кончай его.
изображена цепочка командного состава мятежников в Бирке. Я вычеркнул имя
"Чист". Оно стояло в середине цепочки.
охотой, с какой собака стремится к плетке.
были эти люди?
он, конечно же, не умел. - Мадл! Плавать в колодце, битком набитом трупами,
небольшое удовольствие.
Во время драки он не шелохнулся и даже теперь наблюдал за нами с видимым
безразличием.
мелкой сошкой, поскольку предварительная разведка в Бирке была проведена на
совесть.
Он вытаращил глаза. Завсегдатаи смотрели на него с нескрываемой неприязнью.
Его хозяева решат, что он помог устроить засаду.
побелел еще больше.
Глава 5
АРЧА
КАШТАН ШЕД
промозглый. Посетители "Железной лилии", сидевшие у тлеющего огня, угрюмо
обменивались односложными репликами.
мокрой улице бродили, съежившись, бесплотные серо-бурые тени. Это был один
из тех дней, что рождаются вполне уже созрелыми из чрева отчаяния. Каштан
Шед, протиравший в "Лилии" кружки, оторвался от своего занятия. "Смахнуть
пыль" - так он это называл. Никто не пользовался его дешевыми глиняными
кружками, потому что никто не покупал его дешевое кислое вино. Никто не мог
себе позволить такой роскоши.
дверью простирался погруженный в глубокий мрак общий зал длиною футов в
двадцать. Скопище колченогих столиков, окруженных выводками рахитичных
табуреток, превращало зал в опасный лабиринт для посетителей, заходивших
сюда с освещенной солнцем улицы. Дополнительными препятствиями служили
полдюжины грубо вытесанных опорных столбов. Потолочные балки нависали
слишком низко для рослого человека. Скрипучий дощатый пол весь растрескался
и покоробился, и любая пролитая жидкость благополучно стекала вниз по
склону.
посетителями и никому уже не нужное. Каштану Шеду было лень стирать с них
пыль или просто выбросить.
самые лучшие столики. За камином, в ярде от кухонной двери, пряталась в
густой тени лестница, ведущая в жилые комнаты.
хвороста.
угольки, превращаясь в серый пепел. Аза юркнул к камельку. Компания,
сгрудившаяся вокруг огня, нехотя раздвинулась. Аза пристроился возле матери
Шеда. Старая Джун была слепа и не узнала его. Он положил хворост перед собой
и начал помешивать угли.
Требовалось всего пять человек - на разгрузку фургонов. Народ передрался за
эту работу.
честный заработок.
Служанка взяла щербатую кружку и принесла к камину.
был из той породы людей, что готовы продать родную сестру за пару медных
гершей. Вечно скулящий нытик и трус. Но Шед привечал его, извлекая маленькую
пользу из собственной благотворительности. Аза был одним из тех бездомных,
кого кабатчик пускал переночевать в зале на полу, если они приносили хворост
для камина. Это не давало прибыли, зато обеспечивало тепло старым косточкам
Джун.
забавляла та решимость, с какой Аза избегал любого честного заработка.
тряпье и встал за спиной у матери, протянув руки к огню. Кончики пальцев
начало пощипывать. Он и не замечал до сих пор, как сильно замерз.
карману. Дрова нынче сплавляли в баржах с самого верховья реки. Стоило это
дорого. Не то что раньше, когда он был молодым...
беспокоило состояние дымохода. Придется, видно, всю зиму топить сосновыми