Чтение 2–й страницы книги ~Хозяева Острога~

Тем не менее стая двинулась в указанном направлении - двинулась осторожно, с оглядкой. Тюха заранее прикрывался щитом. Тыр, Бадюг и Свист прятали за спиной готовые к бою "хозяйские костыли". При этом все четверо не забывали покручивать на пальцах спирали. Один только Темняк вёл себя так, будто бы собрался на прогулку.

Бадюг заискивающим тоном обратился к Тюхе:

- Можно мне щит взять, когда тебя убьют?

- Можно, - ответил тот. - Но только ты погибнешь первым.

- Почему?

- А в такое пузо, как у тебя, трудно промахнуться. К тому же боешник, не имеющий шита, почти что смертник.

- Чтоб у тебя язык отсох! - огрызнулся Бадюг и немного поотстал.

Дойдя до того места, где прежде находилась невидимая стена, стая остановилась

- Никого не видно, - недоуменно произнес Тыр. - А вдруг они струсили?

- Вряд ли, - покачал головой Тюха. - На Бойле и захочешь, а не струсишь. Наверное, подкрадываются, чтобы застать врасплох. Кстати, советую следить за раскраской соперников. Стая, одержавшая три победы, имеет на лицах черные знаки. Шесть - желтые. Девять - белые.

- Нам, стало быть, раскраска не положена, - уточнил Бадюг.

- Как же без неё... У новичков всегда один цвет - красный, - невесело пошутил Тюха. - Если и останемся живы, то кровью обязательно умоемся.

- А ведь убивать людей грех, - заявил вдруг Темняк, по-прежнему державшийся чуть позади остальных. Ведь те, в ком мы заранее видим врагов, не сделали нам ничего плохого.

- Пока не сделали, - буркнул Свист. - А когда сделают, рассуждать будет поздно.

- Ну а если, к примеру, мы с вражеской стаей драться не будем? Поболтаем, да и разойдемся к общему удовольствию, - не унимался Темняк.

- Не было ещё такого случая, - сказал Тюха. - Хозяева всегда найдут способ, как заставить нас сражаться. Тут они мастера. Даже и не пытайся их обмануть. Иначе смерть от вражеской спирали ты сочтешь за счастье.

- Если ты всё о Бойле знаешь, тогда объясни мне, неучу: обязательно ли убивать врагов? Или достаточно принудить их к сдаче?

- Странный вопрос, - Тюха призадумался. - Вообще-то мы должны овладеть чужой территорией. Как это сделать, если её защитники живы? Они будут биться до конца.

- Это ты так говоришь - возразил Темняк. - А надо бы у них самих спросить.

Словно бы услышав эти слова, из густой тени, скрывавшей дальний конец улицы, появилось четверо боешников. Все они имели щиты, но до поры до времени прятали за ними не свои тела, а свое оружие. Вне всякого сомнения, это были тертые ребята, закаленные во многих схватках, что подтверждала и раскраска их лиц - черные пятна на лбу и щеках.

- Знаешь этих? - обращаясь к Тюхе, шепотом спросил Свист.

- Раньше кое-кого знал. Но на Бойле встречаться не приходилось. Здесь ведь, сам понимаешь, бывает только одна встреча. Первая, она же и последняя.

Зато Бадюг узрел среди врагов одного своего старого приятеля и несказанно этому обрадовался.

- Сасыг! И ты здесь? - гаркнул он на всю улицу.

- Как видишь, - степенно ответил один из неприятельских боешников.

- Вот уж не думал не гадал, что когда-нибудь еще встретимся! - продолжал ликовать Бадюг. - Как тебе здесь живётся?

- Здесь всем одинаково живется. Как лепешкам в жаровне. Если сразу не сгоришь, так потом сожрут. Ты давно на нашей улице был?

- Дней семь-восемь назад.

- Что там нового?

- Да ничего особенного. Вашу Глиту замуж выдали. Теперь она на улице Гробов живет.

- Это я знаю. Про меня не вспоминают?

- Сначала вспоминали. Ты ведь многим должен остался. Но когда слух прошел, что ты на Бойло попал, так и вспоминать перестали. Бочку киселя выпили, поминальную песню спели - и всё на этом.

- Так и положено, - издали кивнул Сасыг, судя по роже, типичный Веревка. - С Бойла ни должникам, ни заимодавцам возврата нет.

- Тут с тобой один чудак хочет переговорить, - недовольным тоном молвил Бадюг, которому Темняк уже минут пять что-то настойчиво нашептывал в ухо.

- Пускай. Только покороче. Пора бы уже и за дело браться.

- И я про то же самое, - немедленно заявил Темняк. - Только с каких это пор убийство себе подобных стало называться у вас делом? Не лучше ли прекратить бессмысленное кровопролитие? Предлагаю одной из сторон немедленно сложить оружие. В свою очередь, другая сторона должна поручиться за полную безопасность сдавшихся. Чтобы с их головы даже волос не упал.

- Он что у вас, рехнулся со страха? - спросил Сасыг у Бадюга, своего бывшего приятеля, а ныне смертельного врага.

- Я бы не сказал, - замялся Бадюг. - Он в общем-то всегда такой. Попал в Острог неизвестно откуда, порядков наших не знает, вот и несёт всякую околесицу.

- Вижу, надокучил он вам.

- Есть немного, - стараясь не глядеть на Темняка, признался Бадюг.

- Ладно, мы его первым прикончим, а за вас уже потом возьмёмся.

Сасыг отвел свой щит в сторону, и стало видно, что он вооружен "хозяйской кочергой" - толстым коротким стержнем, на обоих концах которого полыхало фиолетовое пламя, способное сжечь даже камень.

Боешники, стоявшие в одном ряду с Темняком, сразу пали духом. Приуныл и Тюха, для которого предстоящая схватка была, как-никак, одиннадцатой по счету. Не унимался один лишь Темняк.

- Значит, вы твердо решили нас уничтожить, - уточнил он, понемногу натягивая уже заряженную рогатку. - Хотя для этого и нет никаких конкретных причин.

- Здесь Бойло, дурень! - проникновенно молвил Сасыг. - На улице Киселя варят кисель. На улице Веревок вьют верёвки. А на Бойле убивают. Такие в Остроге правила. Неужели ты до сих пор этого не понял?

- Теперь понял. Благодарю за весьма доходчивое объяснение. Непремину воспользоваться им на деле, - Темняк, уже давно наблюдавший за Сасыгом через развилку своей рогатки (правда, почему-то одним лишь глазом), отпустил туго натянутую жилу.

Фокус с исчезновением "хозяйской слезы" повторился, но сейчас он получил нетривиальное продолжение. Самонадеянный Сасыг безо всякой видимой причины (стремительный посвист не в счёт) рухнул навзничь. Выпавшая из его рук "хозяйская кочерга" осталась висеть в воздухе, попыхивая язычками всесокрушающего пламени.

Сотоварищи Сасыга, сгрудившись вокруг неподвижного тела, пытались всяческими способами выяснить причины обморока - окликали, тормошили, щипали, проверяли наличие дыхания и пульса.

- Живой он хоть? - забеспокоился Бадюг, которому на самом деле полагалось бы радоваться любой беде, приключившейся во вражеской стае.

- Дышит, - ответили ему. - Наверное, сердце прихватило. Он в последнее время на сердце жаловался.

- Какое там сердце! - возразил боешник, горстями носивший к Сасыгу воду из лужи. - Посмотрите, у него шишка на лбу набухает! С кулак величиной.

Краткое замешательство, последовавшее за этим замечанием, соответствующим образом трансформировалось в грозный оклик: "Чья работа?", обращенный к соперникам.

- Моя, - не стал отпираться Темняк. - Но я лишь воспользовался своим законным правом на самозащиту.

Заметив, какой гнев вызвало это заявление в стане врагов, он торопливо добавил:

- Принимая во внимание ваши недобрые замыслы, я вынужден продолжить начатое.

На сей раз осколок "хозяйской слезы" угодил в щит, поднятый скорее бессознательно, чем преднамеренно, - "черные" всё ещё не понимали, какое именно оружие против них применяется.

Однако метательный снаряд, застрявший в ячее щита, сразу прояснил многое. Версии о колдовских способностях чужака и о вмешательстве потусторонних сил можно было смело отбросить. А раз так, всё должно было решиться в скоротечном ближнем бою, где щит давал его обладателю решительное преимущество.

Но тут случилось непредвиденное. Очередной осколок, вылетевший из рогатки Темняка, задел "хозяйскую кочергу", продолжавшую парить в воздухе, и та повела себя; словно джинн, вырвавшийся на свободу после долгого заточения в медном кувшине, - завертелась, заплясала, запрыгала, сея вокруг себя если и не смерть, то панику. "Черные", уже приготовившиеся к решительной схватке, кинулись врассыпную, а значит, вновь сделались уязвимыми для рогатки.

Последовала серия выстрелов, один из которых оказался удачным (естественно, для стрелка, а не для жертвы). Теперь стае Темняка противостояла только парочка полноценных боешников.

Двое против пяти! Соблазн одержать легкую победу был так велик, что Свист, Бадюг и Тыр, не обращая внимания на увещевания Темняка, немедленно ринулись в бой. Их порыв, скорее опрометчивый, чем героический, увлек за собой даже осторожного Тюху. Прочь страх и сомнения! Ведь обескураженный враг, кажись, уже и не помышляет о сопротивлении.

Схватка сразу превратилась в свалку, достойную разве что пьяного мордобития или группового соития, но отнюдь не честной мужской борьбы. А когда куча-мала распалась, стало ясно, что соваться в неё новичкам не следовало. Тюха отступал, отражая щитом удары спиралей. Свист и Бадюг, чудом оставшиеся в живых, с позором бежали. Тыр, ловя руками фонтан крови, бивший из располосованного горла, доживал последние мгновения своей не очень долгой и не очень счастливой жизни.

Зато "черные" боешники почти не пострадали. Недаром, наверное, говорят, что сноровка заменяет лишнюю пару рук.

Вдобавок ко всему оборвалась "хозяйская жила", до самого последнего момента верой и правдой служившая Темняку. Как видно, всё на свете имеет свой предел прочности, в том числе и вещи, некогда принадлежавшие сверхъестественным созданиям.

Таким образом почти безоружный Темняк оказался лицом к лицу с двумя распаленными боевым азартом врагами. Те, понятное дело, полагали, что он пустится вслед за своими удирающими друзьями, но Темняк, паче чаянья, нырнул в нору, которых на Бойле (впрочем, как и на других улицах Острога) было больше, чем дырок в хорошем сыре.

"Черные" слегка опешили.

- Эй! - крикнул тот из них, который пуще всех горевал над оглушенным Сысыгом. - Вылезай! Так не делается.

- Почему? - послышался из норы приглушенный голос Темняка.

- Не делается - и всё! Надо драться открыто. У всех на виду.

- Вот вы и деритесь себе. А мне что-то не хочется.

- Да мы тебя сейчас просто заколем!

- Попробуйте.

Один из боешников раскрутил спираль - самую длинную из всех, какие у него имелись, - и направил её удар в нору. В ответ раздался только презрительный смешок.

- Отсюда не достанешь, - сказал второй боешник. - Надо внутрь лезть.

- А если он меня самого там достанет? - возразил первый.

- Через щит не достанет.

- В норе все может случиться. Эх, свечу бы сюда!

- Ты ещё горшок киселя пожелай... Ладно, посторожи его здесь, а я пока с остальными разделаюсь. Они, похоже, от страха в штаны наложили. Долго отбиваться не будут.

- Один справишься?

- Как-нибудь. Ты за этим смотри. Он двоих наших уложил.

Когда шаги второго боешника затихли вдали, из норы донеслось:

- Ты ещё здесь?

- А как же!

- И не боишься?

- Почему я должен бояться?

- Так ведь ты из Гробов, по разговору слышно. А все Гробы известные трусы. Вы даже в жены себе берете самых жирных баб, чтобы в случае какой-нибудь беды за их телесами прятаться. Разве не так?

- Погоди у меня! - заскрежетал зубами боешник, для которого подобные шуточки были равнозначны смертельной обиде. - Когда я тебя из норы выволоку, по-другому запоешь!

- Считай, что уже выволок! - расхохотался Темняк. - Вы ведь так всего на свете боитесь, что ночью под себя делаете, лишь бы лишний раз на улицу не выходить. И дети ваши засранцы, и жены ссыкухи.

Такое оскорбление, да ещё из уст чужака, не смог бы, наверное, стерпеть даже самый смирный житель Острога. А что уж тут говорить об одном из Гробов, вся порода которых издавна славилась своим буйным нравом.

- Всё, лопнуло моё терпение! - Выставив перед собой щит, боешник полез в нору. - Прощайся, гад, с жизнью.

- Сам прощайся! - отпарировал Темняк. - Я ещё твоих внуков и правнуков переживу. А на щит особо не надейся. Есть у меня в запасе такие штучки, от которых и щит не спасет. На, отведай!

В следующий момент в норе раздался вопль, который издают только люди, вместо холодной водички хлебнувшие вдруг крутого кипятка, - боль дикая, а особо не поорёшь.

Боешник, не только онемевший, но, похоже, ещё и ослепший, кубарем вылетел наружу. Причина такого развития событий была, как говорится, налицо - всю физиономию излишне вспыльчивого молодца покрывали блёстки, мелкие, словно пудра, и едкие, как перец.

Следом неторопливо выбрался Темняк. Бросив под ноги боешника щит, забытый в норе при паническом отступлении, он с пафосом произнес:

- Забирай! Мне чужое не нужно. Пользуйся моим благородством.

- Какое ещё благородство - обливаясь горючими глазами, просипел боешник. - Спрятался в норе, как последний трус, а потом швырнул мне в лицо гадость, которой потаскухи своих мандавошек травят! Да на такое бы даже самый распоследний Горшок не решился. Тварь коварная!

- Ты поплачь, поплачь. Помогает... А если говорить откровенно, то у нас разные представления о законах боя. Что для тебя коварство, для меня - военная хитрость. И наоборот.

- Чужак он и есть чужак! И кто тебя только в Острог пустил такого?

- Это уж не твое дело. Лучше решай, что будем делать дальше, биться или мириться?

- Биться! - без всяких околичностей выпалил Гроб.

- Как же с тобой, слепым чурбаном, биться, если тебя сейчас можно одним пальцем одолеть? Не лучше ли довериться случаю? В какие игры играют на вашей улице?

- В разные! И в тумаки, и в оплеухи, и в зуботычины, - дерзко ответил боешник, голова которого так и сверкала, посылая во все стороны разноцветные блики.

- Похоже, ты частенько проигрывал, - лицемерно посочувствовал Темняк. - Но и я, признаться, в оплеухах не силен. Давай займемся чем-нибудь попроще, тем более что ты уже слегка проморгался. Есть игра, называемая лаптой... Не напрягайся, ты это слово никогда раньше не слышал. Правила у лапты довольно сложные, но мы их упростим. Участников двое - ты и я. Каждый по очереди бросает мяч, стараясь попасть в соперника. Кто попал, тот и выиграл. А поскольку никакого мяча у нас, конечно же, нет, и ты даже не представляешь, что он собой представляет, воспользуемся вот этой штукой, как бы посланной нам самой судьбой.

Закончив свою речь, чересчур длинную и выспренную даже для улицы Иголок, где обитали самые известные в Остроге мудрецы, Темняк схватил уже было успокоившуюся "хозяйскую кочергу" за середину и метнул в боешника.

Та, словно только этого и ожидавшая, пошла стремительно гулять по Бойлу, выписывая зигзаги во всех мыслимых и немыслимых направлениях. Каждое соприкосновение со стеной оставляло после себя глубокую дымящуюся лунку.

- Наш мяч уже вряд ли дастся кому-то в руки, а специальных бит здесь не предусмотрено, так что предлагаю использовать в игре любые подсобные средства! - крикнул Темняк, не сводивший с "кочерги" глаз.

Этот совет весьма пригодился боешнику, который не только благополучно увернулся от посланного снаряда, но и ударом шита изловчился послать его обратно.

Игра, и прежде мало походившая на старую добрую лапту, превратилась в какой-то кошмарный теннис, где каждая подача в равной мере грозила смертью и подающему, и принимающему, а заменявшее мяч гибельное оружие носилось туда-сюда по весьма прихотливой траектории, которую не могли предугадать ни расчет, ни интуиция.

Опасные ситуации возникали каждую минуту, причём как с той, так и с другой стороны.

Был случай, когда "хозяйская кочерга", уже как будто бы миновавшая Темняка, вдруг свечой взмыла вверх, а потом спикировала прямо на него. Казалось, любителю игры в лапту пришел конец, но судьба распорядилась иначе - в последний момент увела летающую смерть прочь, оставив ему на память только подпаленные брови и ресницы.

Был и другой случай, когда боешник, на диво проворный и в движениях точный (ему бы ещё немного хладнокровия!), трижды отбивал щитом роковой снаряд, но тот, словно заколдованный, всякий раз возвращался назад, заходя то слева, то справа, то вообще сзади.

И чем дольше длилась эта сумасшедшая игра, тем заметнее менялся импровизированный "мяч" - корпус его постепенно деформировался, адское пламя разгоралось всё ярче, а скорость полета возрастала после каждого удара.

Темняк, за неимением ничего лучшего отражавший наскоки "хозяйской кочерги" снятым с ноги башмаком, уже хотел предложить сопернику ничью, но тут ситуация разрешилась сама собой, хотя, возможно, и не без участия высших сил, на которые оба они уповали.

"Кочерга", в очередной раз отбитая боешником, у которого вследствие обильного потоотделения сверкала уже не только голова, но и грудь, взорвалась, отлетев от него всего-то на пару метров. Всё могло бы закончиться банальной контузией или парой царапин, но, к сожалению, дьявольская штуковина была снаряжена не бензиновым двигателем и даже не динамитом, в чем-то похожим на звездное вещество.

Если Темняка, находившегося от места взрыва почти в полусотне шагов, сначала кувырком несло по воздуху, а потом долго катило по уличному мусору, можно было легко представить себе, что случилось с несчастным Гробом, едва не ставшим чемпионом Бойла по лапте.

- Матч закончился в связи с невозможностью одной из сторон продолжать его, - пробормотал Темняк, осторожно ощупывая свое тело, пострадавшее не столько от взрывной волны, сколько от контакта с разными острыми предметами, составлявшими значительную часть местного мусора. - Кажется, в мире спорта это называется технической победой...

Дым стоял столбом, и в нём всё еще крутились какие-то тряпки. Рядом с Темняком брякнулся обломок щита - расплющенный, перекошенный, заляпанный кровью. Наверное, это было единственное, что осталось от боешника, в течение какого-нибудь часа превратившегося из "черного" в разноцветного, а потом вообще распавшегося на молекулы.

- Эх, грехи наши, - застонал Темняк, с трудом принимая вертикальное положение. - Жаль парня... За себя умел постоять и за словом в карман не лез. С такими только и дружить...

Впрочем, скорбеть о покойниках и зализывать собственные раны было некогда. Схватка ещё не закончилась, о чем свидетельствовали крики, долетавшие сюда сквозь пелену дыма. Надо было спешить на помощь сотоварищам, ведь на Бойле шла в зачет только командная победа. Но сначала требовалось починить рогатку.

- А я уже и с жизнью успел распрощаться, - рассказывал Тюха, которого от пережитых треволнений всё ещё трясло. - Думал, конец нам пришел.

- Неужели вы такой компанией не могли справиться с одним-единственным врагом? - упрекнул его Темняк.

- Так уж случилось, - произнес Тюха с покаянным видом. - Меня он почти сразу ранил. Да ещё в правую руку. А с новичков какой спрос. Растерялись, словно малые дети. Оружие бросили... Не появись ты в самый последний момент, мы бы сейчас кровавые пузыри пускали.

Свист и Бадюг, сидевшие неподалеку, в основном помалкивали. И правильно - хвалиться было нечем. От их прежнего гонора не осталось и воспоминаний. Смерть хоть и прошла мимо, но оставила в душах неизгладимый след.

- А ты удалец, - продолжал Тюха уже совсем другим тоном. - Даром что чужак. Четверых врагов в одной схватке уничтожил. Такого на Бойле, наверное, ещё и не случалось.

- Почему это сразу уничтожил! - возразил Темняк, которому подобные дифирамбы были явно не по душе. - Один погиб, не спорю. Только он, считай, сам на "хозяйскую кочергу" напоролся. А остальных я лишь хорошенько оглушил. Очухаются. Вон тот вроде уже шевелится.

Темняк указал на лежащего неподалеку "черного" боешника - последнего из тех, с кем ему довелось сегодня схлестнуться.

- То, что он шевелится, ещё ничего не значит, - Тюха наклонил голову так, словно прислушивался к чему-то далекому-далекому. - На Бойле все побежденные - мертвецы. Даже если они могут напоследок сплясать.

Где-то высоко, в провале глубокой уличной щели, что-то зашуршало, и вниз струйкой посыпались мелкие камешки, почему-то не достигавшие улицы, а где-то теряющиеся. Свист и Бадюг вздрогнули, а лица их приобрели выжидательное выражение.

- Что это? - Темняк непроизвольно потянулся к рогатке, на которую вся стая должна была просто молиться.

- Не беспокойся. Это нас не касается, - произнес Тюха ровным голосом, хотя было заметно, что ему очень и очень не по себе.

Шорох между тем приближался, как бы опускаясь с небес на землю. Вниз по отвесной стене быстро скользнуло что-то почти нематериальное, сотканное из тумана и тени. И хотя это создание было куда более прозрачным, чем медуза, у него угадывались и конечности, цеплявшиеся за неровности стены, и всё подмечающий зрительный орган, похожий на гроздь винограда.

- Это Хозяин? - шепотом спросил Темняк.

- Ну ты и скажешь! - подивился его невежеству Тюха. - Не станут Хозяева сюда соваться. Это Смотритель. Иногда его ещё и Пугалом зовут.

- Зачем он нужен?

- Следить за порядком на Бойле. Наводить чистоту, - голос Тюхи едва заметно дрогнул. - Ну и всё такое прочее. Лучше с ним близко не встречаться.

- Он живой?

- Нет, конечно. Таковыми в Остроге могут считаться лишь сами Хозяева, мы, люди, да всякие докучливые насекомые, вроде клопов и вшей. Но Хозяева умеют делать вещи, очень похожие на живых существ.

Тем временем Смотритель соскочил со стены - впечатление было такое, словно на землю пала огромная мутноватая слеза - и без лишних проволочек накрыл "черного" боешника всей своей прозрачной плотью. Не раздалось ни единого звука, но когда Смотритель унесся прочь, от дородного боешника осталась только кучка праха, почти незаметного среди уличного мусора. Даже парок от неё не поднимался. Заодно пропал и щит, на который уже алчно косился Бадюг.

- Вот те раз! - растерянно вымолвил Темняк. - В мире, где я родился, это называется немотивированной жестокостью. И все виноватые в ней держат ответ перед законом.

- Перед каким законом? - Тюха, ещё недавно восхищавшийся Темняком, сейчас смотрел на него как на ненормального. - Перед законом людей или перед законом Хозяев?

- В том мире нет других хозяев, кроме людей.

- Верится с трудом... А где же вы находите ce6е пропитание?

- Добываем своими руками. Впрочем, тебе нашей жизни не понять.

- А мусорные свалки у вас имеются?

- Хватает. Как же без них.

- И ты утверждаешь, что человек, убивший чужеродную тварь, обитавшую на мусорной свалке, будет держать ответ перед себе подобными?

- Не продолжай, - поморщился Темняк. - Я понял тебя. Если нынешнее существование вас устраивает, значит, всё в порядке. Больше на эту тему говорить не будем.

- Внимание! - Тюха насторожился, словно собака, завидевшая палку, частенько гулявшую по её ребрам. - Смотритель возвращается. Интересно, что он здесь забыл...

Некоторая расслабленность, присущая любой победе, сменилась тревожным ожиданием. Ну что, спрашивается, могло понадобиться химерическому Смотрителю от победителей, если со своей основной задачей - утилизацией побежденных - он уже управился?

А вдруг в его устройство вкралась какая-нибудь погрешность? С кем не бывает! Уж коли ошибки свойственны даже всесильным Хозяевам, то что можно ожидать от их бездушного творения? Во всяком случае, ухо надо держать востро.

- Как мне вести себя? - осведомился Темняк. - Поздороваться с ним? Или отвесить земной поклон?