Я просто не могу. Я не военный человек. Я раньше детей учил в школе. И даже
состоял в пацифистской организации. А тут придется бросать бомбы...
- У нас хватит способов заставить вас жрать собственное дерьмо, а не то что
бросать бомбы, - сказал сержант. - Понятно? И чтобы я от тебя ни одного слова
больше не слышал, тля лохматая!
Обычно покинувшие свой мир темпоральные бомбардировщики вначале оказывались в
трансцендентном пространстве, которое пилоты называли Бешеным Болотом или
Блошиным Заповедником.
Конечно, можно было попасть и в любое другое трансцендентное пространство, но
обычно это был именно Блошиный Заповедник - странный мир, где время текло
неравномерно, а привычные физические законы иногда были справедливыми, а иногда,
неизвестно почему, - нет. Это трансцендентное пространство, единственное отличие
которого заключалось в том, что оно было наиболее вероятным при первом
темпоральном переходе, и наиболее изученным, считалось у пилотов ничем не
примечательным и совершенно бесполезным. Далее трансцендентные пространства
следовали без всякого порядка. Можно было сразу попасть в Пекло - мир, состоящий
из одних элементарных частиц, секунда пребывания в котором была почти равна
земному году, что с успехом использовалось темпоральной авиацией для возвращения
из прошлого. В других случаях приходилось бесконечно долго блуждать в
разнообразнейших пространствах, изученных, малоизученных и совершенно
неизвестных, среди которых, очевидно, существовали и такие, для которых даже
темпоральный бомбардировщик, способный без вреда для себя пронзить земной шар,
оказывался легкой добычей. Слишком много пилотов не вернулось из рейдов, и
некому было рассказать, куда их занесло и какая сила смогла расплющить
неуязвимую оболочку или сквозь непроницаемую для любого излучения защиту
добралась до хрупких структур человеческого мозга.
На этот раз Эву повезло. Он прошел Блошиный Заповедник, Второй Ненормальный,
Решето, Могилу Кестера, какой-то непонятный мир со встречным движением времени,
еще несколько неизвестных пространств, одно из которых оказалось очень сложным,
- и очутился в Пекле. Там он пробыл ровно столько, сколько было необходимо, а
затем, пройдя в обратном направлении с десяток миров, но уже не тех, а
совершенно иных, возник в своем мире в тот же день, час и миг, когда его
покинул.
Дважды за время рейда сердце Эва останавливалось, и его работу брала на себя
система искусственного кровообращения. После прохождения Решета подключился
дубликатор почек. Тонкий, острейший манипулятор несколько раз проникал в тело
Эва и что-то сшивал там. О том, сколько клеток погибло в мозгу, можно было
только догадываться.
"Жив! - подумал Эв, увидев привычное сине-фиолетовое небо, сверкающие внизу
облака и далекую, изрезанную реками и озерами зеленую землю. - Жив! И на этот
раз жив!"
Видимо, и компьютер был рад возвращению, потому что позволил родиться в
человеческом мозгу этой совершенно нефункциональной мысли. И тут же Эв
почувствовал, что с правой стороны к нему приближается что-то смертельно
опасное, куда более стремительное, чем его мысль. В следующий неуловимый миг он
почти физически ощутил, как лопается обшивка, рвутся сигнальные цепи и умирает
расколотый на части компьютер.
Катапультировавшаяся кабина свечкой взмыла над разваливающимся бомбардировщиком,
несколько раз перевернулась, затем выпустила закрылки и перешла на
горизонтальный полет. Маршевый двигатель мог протянуть ее километров сорок. До
земли оставалось не так и много, когда из-за белого кучевого облака, прямо
наперерез снижающейся кабине, выскочила зенитная ракета. Вырванный из привычной
оболочки, лишенный поддержки электронного разума, ошеломленный Эв обычными
человеческими глазами увидел несущуюся прямо на него серебристую, безглазую
короткокрылую акулу, обычным человеческим умом осознал происшедшее, и его
обычную человеческую душу охватил панический ужас...
Когда дверь палаты открылась, Эв спал. Он был так измучен бесконечными допросами
и похожими на пытку медицинскими обследованиями, что даже яркий свет постоянно
включенной электрической лампы не мешал ему.
Один из санитаров, держа под мышкой сверток с одеждой, вошел в палату, другой
остался стоять в дверях. Вместе они ни за что не поместились бы в этой конуре.
- Вставай, - сказал санитар. - Одевайся. Полковник тебя ждет.
Эв, почти ничего не соображая после тяжелого сна, натянул тесный, пахнущий
плесенью комбинезон, обулся и вышел в холодный, скудно освещенный коридор.
- Мне бы умыться, - сказал он.
- Чего-чего? - удивленно переспросил санитар.
- Умыться. - Эв пошевелил пальцами возле лица. - Водой, - добавил он, видя
недоумение на лицах санитаров.
- Ты еще чего придумай! Может, тебе еще бубера захочется!
Эв не стал спрашивать, что такое бубер. За четыре тысячи лет многое могло
измениться в этом мире.
- Сюда, - сказал санитар, открывая дверь лифта. - Ты хоть знаешь, что это такое!
- Знаю, - буркнул Эв. - Сортир для младшего медперсонала.
Лифт пошел вверх и минуты через две Эв вместе со своими провожатыми оказался в
огромном бетонированном тоннеле. Один его конец терялся в темноте, в другом,
где, очевидно, был выход на поверхность, брезжил слабый свет. Оттуда тянуло
свежим влажным воздухом. Напротив шахты лифта стояла открытая автомашина с
включенными габаритными огнями. Полковник, который все эти три дня и три ночи
руководил допросами Эва, расписался в каких-то бумагах, предъявленных
санитарами, после чего те, откозыряв, вернулись в лифт.
- Умыться! - покачал головой один из них, прежде чем дверь кабины лифта
закрылась. - Слово-то какое придумал!
- Садитесь, - пригласил полковник, занимая место за рулем автомашины. - Уже
рассвело. Мы опаздываем.
Вспыхнувшие фары осветили грубо отесанные каменные стены, следы сырости на них и
десятки исчезающих в темноте толстых кабелей. Миновав часовых с собаками на
сворках, они выехали из тоннеля. Был тот час, когда ночь уже закончилась, а утро
еще не наступило. Тяжелые серые тучи обложили светлеющее у горизонта небо.
- Когда я улетал, здесь был город, - проговорил Эв, глядя на гряды низких
однообразных холмов, расстилавшихся вокруг в предрассветных сумерках.
- Город здесь и сейчас. Только он под землей. Согласитесь, подземные убежища
имеют свои преимущества. В них теплее, тише, безопаснее.
Автомашина шла бездорожьем, то петляя между холмами, то взбираясь на них. Ее
широкие, круглые, как футбольные мячи, колеса почти не оставляли следов.
- От дорог мы давно отказались, - объяснил полковник. - Каждый едет тем путем,
который ему по душе, но обязательно не самым коротким. Сами знаете, с воздуха
дороги отлично просматриваются.
Когда автомашина осилила очередной подъем, Эв увидел на склоне холма несколько
отверстий, слегка замаскированных кустарником.
- Ракетные гнезда, - словоохотливо заметил полковник, перехватив его взгляд. -
Их тут штук двести, и все соединены между собой.
Затем они долго ехали по совершенно безлюдному, продуваемому сырым порывистым
ветром пространству - с холма на холм, с холма на холм, - и полковник время от
времени делал пояснения:
- Вентиляционные отверстия... Запасной выход... А это, - он гордо выпятил грудь, -
штука, которая вас сбила. Большой Лазер. Сейчас его не видно, но вскоре он
появится во всей красе. Способен поражать любую цель в пределах Солнечной
системы. Темпоральные бомбардировщики щелкает, как орехи.
Эв повернул голову в ту сторону, куда указывал полковник, и увидел огромную
бетонную чашу, в центре которой темнел круглый провал. Раньше, насколько помнил
Эв, на этом месте был густой сосновый лес, в котором жили олени, часто
подходившие к проволочным заграждениям базы. Сброшенные им бомбы погубили не
только египетскую цивилизацию, но и маленький город, расположенный в тысячах
километров от дельты Нила. Погубили леса, дороги, доверчивых зверей и щебечущих
птиц.
- Как видите, мир изменился к лучшему, - сказал полковник. - Люди стали умнее,
изобретательнее, осторожнее.
"Да, - подумал Эв. - Именно осторожнее. Забились в змеиные норы, только жала
торчат наружу".
- Куда все же мы едем? - спросил он.
- С вами хочет побеседовать генерал. Возможно, он представит вас к награде.
Генерал принял Эва в своем кабинете, расположенном так глубоко под землей, что
зарываться глубже, очевидно, уже не имело смысла. На стене позади генеральского
кресла висела большая карта обоих полушарий. На ней не было и половины городов,
которые знал раньше Эв. Сахара простиралась до самого экватора. Континенты и
океаны были испещрены разноцветными стрелами. Генерал был тот самый, что говорил
с Эвом на призывной комиссии, а потом послал бомбить Египет. Потрясшая все
последующие эпохи, разросшаяся, как снежный ком, неузнаваемо изменившая лицо
планеты грандиозная катастрофа, похоже, ничуть не отразилась на нем. Как это ни
странно, на первый взгляд, он снова родился, поступил на военную службу, окончил
соответствующие академии и выбился в генералы. И сейчас, развалясь в кресле
перед Эвом, он вновь нес беспросветную чушь, которая, надо заметить, в его устах
звучала довольно убедительно.
- Прошу прощения за неприятный инцидент, едва не стоивший вам жизни, - говорил
он. - Сами понимаете, после проведенной вами в Прошлом боевой операции мир
несколько изменился. К сожалению, не все предварительные расчеты нашего
командования оправдались. Ожидаемый перелом в ходе военных действий не наступил.
Поэтому мы не могли рисковать безопасностью наших важнейших стратегических
объектов, к которым приближался неопознанный темпоральный бомбардировщик.
- Я понимаю, - сказал Эв.
- Садитесь. Данные, полученные в результате исследований обломков
бомбардировщика, в беседах с вами, а также при глубоком зондировании вашего
подсознания, в основном совпадают. Вы восстановлены в прежнем чине, будете
представлены к награде. Как солдат, вы безукоризненно выполнили свой долг, и не
ваша в том вина, что поставленная цель не была достигнута.
- Выходит, я зря старался? - спросил Эв, вспомнив о тысячах погубленных им
людей.
Максимов Альберт
Володихин Дмитрий
Каргалов Вадим
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс