Их-то и караулят под дверью...
танцуют. Вы танцуете?
чуть опять не упал: их черные, с высоким воротником трико, имели солидных
размеров выреза в форме сердца, и не где-нибудь, а на ягодицах. На правой
ягодице у одной был нарисован приоткрытый рот, а у другой - подмигивающий
глаз.
за надежные перила, Вовочка добрался до четвертого этажа. Не стучась,
девушки вошли в квартиру. Вовочка помялся на пороге и вошел следом. На
него тут же обрушилась мягкая какофония звуков: сумрачная музыка, голоса,
механическое гудение. Его провожатые задержались перед зеркалом, поправляя
что-то в своей внешности, подрисовывая какие-то подробности - и тут
Вовочка неожиданно для себя громко сглотнул. Девушки обернулись к нему.
двадцатого века, да?
И тут же из комнаты в прихожую просунулся кто-то очень бородатый.
девушки, - еще ничего не знает, двадцатый век, серость...
тридцать: стоя; сидя на различных предметах мебели, на подоконниках, на
полу; лежа на полу; находясь в замысловатых позах, когда невозможно
сказать, стоит человек, сидит или лежит. Посредине комнаты выламывалось
замысловатой формы что-то черное, и хотя черное это ни на что не было
похоже, Вовочке показалось вдруг, что это голая негритянка, танцующая
между кострами ритуальный возбуждающий танец. Черное это издавало звуки, и
все движения в комнате совершались только в такт этим звукам. Девушки,
приведшие Вовочку, прошли, пританцовывая, между сидящими и лежащими,
встали по обе стороны этого черного и затанцевали так, как Вовочка никогда
не видел и даже представить не мог, что такое возможно. Потом ритм
сменился, девушки громко, сказали: "Хо!" - и тут стало происходить
странное: в такт музыке их трико стало менять цвет, а местами становиться
прозрачным, как бы исчезать - окошечко открывалось то тут, то там, и никак
нельзя было догадаться, где оно откроется в следующий момент...
опасно.
Надо постепенно начинать, а то перегорите. Или будете, как вон те, - он
показал на троих молодых людей, сидящих неподвижно вокруг белого, на вид
очень тяжелого шара. Руки их, положенные на шар, светились розовым, будто
бы на просвет.
лечение... - бородатый засмеялся. Они вошли в смежную комнату. Там было
внезапно тихо, будто все звуки остались за дверью - незакрытой дверью.
отвращение к наслаждению. Страшное дело. Уже не человек после этого. Но и
так - тоже не человек.
напротив него на край стола, обхватил колено руками.
такую взбучку задают... Кто не первый раз, те все-таки что-то помнят,
соображают, а кто впервые... - он засмеялся. - Ну, ничего. Побудете пока с
нами, потом пойдете. Они обычно первыми вызывают тех, кто недавно на
Треке, так что долго ждать не придется.
начинает медленно падать вниз. - Чего - еще - ждать?
Люди, такие же точно. Тесты же вы все уже прошли, я думаю. Вы из какого
года?
тысяча девятьсот восемьдесят девятого.
двадцатого, и то один из самых ранних. Остальные тут кто из сороковых, кто
из шестидесятых... Все глубже и глубже роют. Ох, до чего же они дороются?
третьего века. Считают, что мы неправильно живем... да они сами все вам
объяснят. Правильно, неправильно - кто разберет, правда? Живем, как можем,
а можем так, как получается...
вся в улыбке:
все... Да не бойтесь, идите. Только слушайте их там повнимательнее да
вопросов лишних не задавайте. Вообще вопросов не задавайте. Ну, как
говорится, ни пуха!
площадке стоял тот самый плюгавенький солдатик с блокнотом.
в квартиру - как раз под Вовочкиной. Там было что-то вроде канцелярии:
стоял стол, несколько шкафов, и сидели двое, пожилые, усталые, чем-то
неуловимо похожие люди. Только один был мужчиной, а другая - женщиной. Но
это улавливалось не сразу.
пора поговорить лично.
нагло или подобострастно. - Но я вас не знаю.
- Исидором. Мы черпальщики и работаем в том числе с вами. Сегодня
состоялась первая ваша выемка, по поводу чего примите наши поздравления.
поподробнее?
уже сказали, в двадцать третьем веке. Там и живем. Живем довольно сложно.
Я не буду вдаваться в детали, вам это трудно понять, да и не ваши это
проблемы. Мы проследили корни наших проблем и убедились, что они
начинаются от существования в обществе людей балластного типа, то есть
людей с нейропсихической структурой эндофугальной организации...
объяснишь. Извините его, - сказала она Вовочке и улыбнулась, - у него с
русским языком вашей эпохи напряженка - негде изучать. Он хочет сказать
вот что: мы выявляем в обществе людей, которые не несут в нем никаких
функций. То есть они занимают место, но не работают. Или изображают
работу. И еще: когда я говорю "место" или "работа", то это очень широкое
понятие, по всей ширине семантического поля, просто мне приходится в
разговоре с вами использовать знакомые вам слова. В обществе есть много
работ, скажем, работа преступника - это тоже для нас работа. То есть мы
делаем вывод о полезности того или иного члена общества на основании его
противодействия специальной энтропии...
вставил Исидор.
с ним? - предсказал, а правильнее сказать, на кончике пера открыл
существование социальной энергии; понадобилось очень мало времени, чтобы
понять, что существует и социальная энтропия, которая и угрожает в наше
время всему человечеству. И вот для преодоления социальной энтропии
предложено было несколько проектов, в том числе наш, а именно:
дренирование прошлого и изъятие тех субъектов, которые наиболее
увеличивают энтропию. Вот вы, Владимир Иванович, потребляете социальную
энергию в очень больших количествах, но с чрезвычайно низким КПД. Выход
энтропии у вас порядка девяноста-девяноста трех процентов. Это вовсе не
значит, что вы обречены на такое положение природой. Да, ваша
нейропсихическая схема такова, что в рамках существующего, а точнее
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей
Орлов Алекс
Лондон Джек