снисхождения и жалости, а заодно вселить в злодея-чародея
бессмертного демона. Эта тварь - Аррак или Демон Изменчивости -
будет квартировать под черепом у Гор-Небсехта, словно джинн в
бутылке, добавляя магу чародейских сил и злобности, а уйти ему -
никак, ибо до самой смерти колдуна связаны они магическим
заклятьем. Демон, конечно, знает о сексуальных домогательствах
партнера и поощряет их, так что Конану придется туго... А почему?
А потому: вырвет он печень чародею, да как бы Аррак не перебрался
в него самого!
поглядывая в окно, застучал по клавишам. Дождик - буря, лужа -
океан, лес - цветущий остров, а Конан - вот он Конан, сидит у
компьютера и сочиняет мемуары! Только прекрасной волшебницы
нет...
и перечитал первую главу.
кормчий-барахтанец. - Ну и шторм! Прах и пепел! Клянусь ядовитой
слюной Нергала, такого я не встречал за тридцать лет, что плаваю
по океану!
весло, приподнял голову. Он пытался высмотреть просвет в тучах,
но его не было; наоборот, грозовые облака становились все темнее,
в них начали посверкивать молнии, а ледяной полярный ветер
разыгрался вовсю, вздымая волны выше палубы "Тигрицы".
Прямиком на Серые Равнины! Одно удивительно: я думал, дорога к
ним начинается где-то в Асгарде или в северных Гирканских горах,
а нас отбросило к югу.
чувствуя, как вздрагивает под ногами палуба корабля. - А чтобы
этого не случилось, вели-ка, парень, спустить паруса и срубить
мачты. И, во имя Крома, гони всех бездельников на гребную палубу!
Пусть берутся за весла и не вопят у меня под ухом о близкой
смерти!
демоны заглотают нас, прожуют и выплюнут кости на ветер?
над палубой прозвучал его хриплый рев:
борт! Шестьдесят мерзавцев - на весла! Остальным - привязаться
покрепче и слушать мою команду! Да пошевеливайтесь, дохлые ослы!
Кого смоет за борт, тот отправится прямиком на корм акулам!
руках, словно живое, и с каждым мгновением удерживать "Тигрицу"
на курсе становилось все трудней. Да и можно ли было говорить о
каком-то курсе, если даже Шуга, опытный морской волк, не знал,
куда их несет? Буря гнала корабль на юг, и через сутки они могли
очутиться где угодно: у побережья Черных Земель, в открытом море
или у скал легендарного Западного материка, куда не добирался
никто из хайборийцев. Уже сейчас они плыли в неведомых водах,
ибо, преследуя день назад зингарского "купца", сильно уклонились
к западу. "Купец", удиравший на всех парусах, благополучно пошел
на дно, перевернувшись при первом же сильном порыве урагана;
"Тигрице", где часть парусов была вовремя спущена, удалось
остаться на плаву. Надолго ли?
впиваются не в основания мачт, а прямо в его сердце. Он любил
свой корабль - не только потому, что судно было надежным и
быстроходным; имелись и еще причины для крепкой привязанности.
Эта галера напоминала ему о другой "Тигрице", должно быть,
сгнившей уже в какой-нибудь бухте Черного Побережья либо разбитой
волнами о камни. И помнилось еще ему о хозяйке того корабля,
принявшей смерть в мрачных джунглях, на берегах Зархебы,
проклятой реки... Помнилось и не забывалось, хотя прошло с тех
пор года три или четыре, а может, и все пять... Время само по
себе ничего не значило для киммерийца; он измерял истекшие сроки
не днями и месяцами, не солнцами и лунами, а событиями - тысячами
локтей, пройденных по морю или по суше, ограбленными кораблями,
захваченными богатствами, смертями приятелей, соратников или
врагов. Но та женщина, Белит, хозяйка прежней "Тигрицы", была не
просто соратником... И потому он не мог до сих пор забыть о ней.
фальшборта. Внизу, на гребной палубе, раздавался мерный звон
гонга, скрип весел и дружное "Ух!" гребцов; они старались изо
всех сил, но широкие лопасти то утопали в набежавшей волне, то
без толку бороздили воздух. Тем не менее ход галеры стал
уверенней, и теперь она лучше слушалась руля. Если шторм не
сделается сильнее...
над морем, опускались все ниже и ниже, водяные холмы превращались
в горы, разделенные провалами темных пропастей; северный ветер
ярился и швырял в лицо соленые брызги, играл кораблем, словно
щепкой, попавшей в гибельный водоворот. Вдобавок - невиданное
дело в южных водах! - пошел снег, забушевала метель, и была она
не слабее, чем в Асгарде или Ванахейме. Сразу резко похолодало;
ноги скользили по доскам, и два десятка моряков, еще остававшихся
на палубе, начали вязать новые узлы. Одни сгрудились у обломков
мачт, другие - у трапа, ведущего на кормовую надстройку, третьи -
у распахнутого люка. Харат, парусный мастер, привязался к
носовому украшению, что изображало тигрицу в прыжке, с разинутой
пастью; у него было на редкость острое зрение, и сейчас он, как
раньше капитан, пытался разглядеть просвет в тучах.
обеими руками. Но морские демоны были сильнее, чем два человека;
весло по-прежнему прыгало, вырывалось из скрюченных пальцев,
норовило сбросить обоих рулевых за борт.
успел разуться: босые ступни меньше скользили по палубе.
отправиться к Нергалу в сапогах.
сапогах-то пинок выйдет покрепче!
конце рулевого весла. Потом Шуга пробурчал:
шустрый малый; недаром ему поручено надзирать за душами мертвых.
Серые Равнины, - вымолвил Конан. - Чтобы узнать, много ли грехов
у мертвеца и каким запахом тот смердит... Вот тут-то я его и пну!
А не выйдет, разрисую проклятого ножом!
был хорош: обоюдоострый, в три ладони длиной, в изукрашенных
самоцветами ножнах. Стигийская добыча, взятая в крепости Файон на
берегу Стикса... Стигийцы же - известные чародеи; быть может, и
этот кинжал был заколдован? Самая подходящая штука, чтоб
подколоть Нергала...
отбило мне все ребра. Пепел и прах! Оно вертится, как бедра
аргосской шлюхи!
бездельники! Поможете с веслом!
огромный вал вознес "Тигрицу" к небесам, а затем вверг в
сине-зеленую пропасть. Корпус затрещал, жалобно застонала
обшивка, раздались испуганные вопли гребцов; несколько веревок
лопнуло, и два человека полетели за борт. Теперь никто не
рисковал распустить узлы.
убытки, кормчий. Кажется, Брода и Кривой Козел...
коврами! - отозвался Шуга. - Эй, Патат, Стимо, Рикоза, Рваная
Ноздря! Сидите, где сидите, парни! Не развязывайте веревок!
успеют и шага ступить. Атак...
только без Броды и Козла".
злоба на этот мятущийся темный океан, уже пожравший двоих и
разинувший пасть на корабль со всем остальным экипажем. Но жизни
этих людей, всех восьмидесяти пяти, принадлежали только ему,
капитану! Он, он сам, разыскивал лучших среди барахских рыбаков и
мореходов, обшаривал кабаки Зингары, Аргоса и Шема, выбирал
крепких гребцов, метких лучников, матросов, что карабкались по
Буркатовский Сергей
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Андреев Николай
Шилова Юлия
Майер Стефани