месяцев в году пропадал в джунглях Левобережья, среди тайятских племен;
разумеется, он любил мать, но эта любовь уже стала воспоминанием четырехлетней
давности. Мать, высокая златовласая и синеглазая красавица, временами являлась
ему в снах, но сны те приходили все реже и реже; а иногда Дик видел, как
ласковое мамино лицо плывет, дрожит, меняется, уступая непреклонным чертам
тетушки Флори. Мать его, урожденная Елена Стахова, была отсюда, из Смоленска, и
тут, на радость или горе, встретилась с отцом. Филип Саймон, обожавший свою
Элен, звал ее Еленой Прекрасной, и совместная их жизнь полнилась бы счастьем, а
не горестями, да судьба повернула иначе. Дику стукнуло шесть, когда отец
возвратился с Левобережья в одиночестве, мрачный, как грозовая туча; вернулся и
сказал, что теперь у Дика нет мамы, а есть только тетушка Флоренс.
быть и подобрей с племянником. Но, обделяя его лаской, она компенсировала этот
грех неусыпными заботами. Вот и сейчас:
вниз по течению на самодельном плотике из полудюжины бревен, связанных старой
веревкой. Кроме плавсредства, у него имелись компас, мешок с сухарями и багор,
позаимствованный у соседа, рыбака дяди Феди; а еще был перочинный нож, отцов
подарок, и зажигалка. Экипированный таким образом. Дик твердо решил на сей раз
добраться до Нью-Орлеана, до региональной ксенологической базы, где - по
непроверенным слухам - пребывал сейчас Саймон-старший. Прозрачные речные воды
покачивали плотик, и мысли мальчика тоже кренились то туда, то сюда, следуя
ритму этих мерных и плавных качаний.
нее костяные и совсем не похожи на мамины мягкие ладошки, но, в сущности, она
желает ему лишь добра. И потом, она такая старая! Ей уже пятьдесят! И придется
ей жить в одиночестве, хоть и в уютном коттедже, в большом городе, да без
мужчины, который спас бы ее цветы и грядки от набега рогатых кабанов, а ее саму
- от вредных пятнистых жаб, змей и клыкастых крыс... Конечно, рядом соседи,
Федор-рыбак, и Пал Палыч с авиазавода, и вертолетчик Сташек, и другие... Они
тетку в обиду не дадут, одолжат, на крайний случай, гепарда, если случится
крысиное нашествие... Однако какой гепард заменит мужчину в доме?..
при теткиной юбке и теткином огороде? Вроде бы седины он в своих волосах пока
не замечает, так ведь это - пока, и потом, волосы у него от природы светлые,
как созревшая кукуруза... А временами от теткиных воплей да поучений можно враз
поседеть и не заметить. Нет, такая жизнь не для него! Настоящий мужчина должен
владеть оружием (тут он покрепче стиснул увесистый багор), должен странствовать
и сражаться - как отец! И он, Дик Саймон, уже достаточно взрослый, чтобы
помогать отцу, ходить с ним в джунгли Левобережья, как делала раньше мама...
Она говорила, что за отцом нужен глаз да глаз, что он без царя в голове . и
когда-нибудь сломает шею в этих своих тайятских лесах... А вышло-то совсем
наоборот...
получалось будто бы само собой: мысли об отце и тетушке Флори складывались в
английские слова, но стоило вспомнить о матери, как что-то щелкало за ушами, и
один язык сменялся другим, краткое делалось долгим, твер-дде - мягким,
напевным, звонкое - глуховатым. И это казалось столь же естественным, как
восходы солнца или луны: отец был всегда "дад", а мать - мамой, мамочкой... А
как же иначе, решил Дик; ведь на английском "мамочка" не скажешь!
побега. С одной стороны, с другой стороны... Разумеется, тетке Флоре будет
тоскливо, но Смоленск город большой и безопасный; во всяком случае, гризли и
саблезубы по улицам не бегают, а слишком нахального рогача можно отогнать
метлой или палкой... А вот отцу нужен помощник! Верный спутник, чтоб стоять с
ним спина к спине у мачты, против тысячи - вдвоем, как поется в старой
пиратской песне... Стоять и отбиваться сверкающим мачете от кабанов-носорогов,
от грифонов и ядовитых змей, от полчищ тайятских воинов на шестиногих
скакунах... Дик не знал и не ведал, где та мачта, которую будут защищать они с
отцом, но не сомневался, что она сыщется - как и дикие звери, и грозные
бойцы-тай, и блестящие стальные мачете. Душа его жаждала подвигов и
приключений, так что с каждой пройденной лигой мысль о тетушке и долге перед
ней отступала, таяла, редела, как рассветный туман, пока не испарилась вовсе.
Не такой уж она была беззащитной, его тетушка Флори! Могла взвалить на плечи и
унести шестилапого каймана... само собой, дохлого...
плотиком Дика. С полчаса они маячили с обеих сторон, присматриваясь и
принюхиваясь к добыче и щелкая челюстями, похожими на огромные птичьи клювы;
затем, набравшись храбрости, ринулись на приступ.
блистающего острого мачете, так что Дик, встав на среднее бревно, подальше от
краев, принялся работать своим багром. С днепровскими шестилапыми он имел дело
не раз и не боялся их; он знал, куда бить - и бил с точностью и силой,
поразительной для десятилетнего мальчишки. Когда над головой Дика завис
поисковый "фламинго", с одним кайманом было покончено, а его напарник,
истекавший кровью, обратился в позорное отступление. Но если судить по
гамбургскому счету, эту схватку Дик Саймон проиграл: шестилапые порвали
веревки, бревна начали расходиться, а раненый зверь привлек внимание своих
сородичей. Минут за пять стая покончила с ним и бросилась к плотику -- однако
Дик уже висел на лесенке под округлым брюхом вертолета, вцепившись в ступеньку
левой рукой. В правой он сжимал багор и, размахивая им, оглашал земли и воды
воинственными воплями.
осталась одна в уютном коттедже на смоленской окраине, среди яблоневых садов,
грядок с редиской и цветущего жасмина. При расставании тетушка всплакнула, и
грусть ее показалась Дику искренней; впрочем, он полагал, что она быстро
утешится, обратившись к Святому Писанию, Книге Мормона и другим божественным
предметам. Смоленск, населенный большей частью русскими, был городом
православным, однако жили в нем и поляки-католики, и буддисты; имелась и
Мормонская община - небольшая, но крепкая, объединявшая три дюжины семейств,
потомков тех, кто переселился некогда из Штатов и с Южмерики. Община строила
школу и молитвенный дом напротив часовни Георгия Победоносца, так что тетушка
Флори могла целиком отдаться полезным общественным хлопотам.
Орлеан, куда отец с сыном отправились не монорельсом, не вертолетом или
наземным глайдером, и уж, конечно, не с помощью Пандуса, а способом древним и
романтичным - на корабле. Этот большой тримаран совершал ежемесячные рейсы от
Финской губы и полушведского-полурусского городка Выборг по Неве до Ладожского
Разлива, а оттуда - вниз по Днепру, мимо русско-польского и индийского
регионов, мимо Развилки, за которой великая река носила уже иное имя,
Миссисипи. Рейс завершался на Лазурном Взморье, у Пролива, где стоял Новый
Орлеан - самый крупный, самый шумный и блистательный из городов северного
полушария, а значит, и всей планеты. В южной ее полусфере не было ничего - ни
земли, ни поселений, ни вечных льдов, только огромный океан с немногочисленными
коралловыми островками.
не любил городского многолюдья, я Дика переполняли мечты о чудесах тайятских
гор и лесов, гигантской территории, превосходившей Правобережье раз в
десять-пятнадцать - в точности никто не ведал, поскольку спутники над Тайяхатом
еще не летали. Однако было известно что освоенный край всего лишь западная
оконечность гигантского материка, разделенного на две неравные части столь же
гигантским водным потоком. Континент этот был единственным и названия не имел,
но большой тропический остров за Средиземным Проливом по старой памяти
именовали Африкой. Там водились шерстистые мастодонты, мечехвостые игуаны,
страусы о четырех ногах, огромные пауки и муравьи, а также зубастый реке,
местная разновидность тиранозавра, - и потому на южный остров без крайней нужды
соваться не стоило.
Филипа Саймона. Он был не зоологом, а ксеноэтнографом, работником
Исследовательского Корпуса ООН, и занимался вопросами иерархии в разумных
сообществах - в их взаимосвязи с религией, технологией, социальной динамикой,
искусством и, разумеется, биологическими аспектами проблемы. Физиология и
биология являлись весьма важными факторами, представляя собой, в сущности, тот
фундамент, который определял специфику всей теологической, философской и
социальной надстройки, все обычаи, традиции, культы, писаные и неписаные
законы. Эта посылка была очевидной еще в Эпоху Разъединения, в тот великий
исторический период, когда заработали первые трансгрессоры и человечество
устремилось к звездам. Но в те времена подобные выводы и заключения носили
характер гипотез, подкрепленных одним-единственным примером - развитием земной
цивилизации, земной культуры и земных религий. Однако с тех пор ситуация
изменилась.
свои пожитки в вертолет. Затем их маленькая дюралевая "пчелка", окрашенная в
цвет небесной бирюзы, поднялась и, негромко жужжа, воспарила над Дельтой -
запутанным переплетением голубоватых и серых водных потоков, заросших камышами
и непролазными джунглями. Это дикое опасное место разительно отличалось от
ухоженных земель, простиравшихся к западу. Там, на Лазурном Взморье, кедровые
леса перемежались с апельсиновыми рощами, полями маиса и пшеницы, с табачными и
хлопковыми плантациями; там плодоносили яблони и персиковые деревья, наливался
сладким соком виноград, шелестели на теплом ветру растрепанные кроны кокосовых
пальм. И там, меж лазоревым заливом и широкой серебристой лентой главного
рукава Миссисипи, лежал Нью-Орлеан - огромный город, блистающий огнями, где
жило, наверное, не меньше миллиона человек.
осмыслить. Но отец утверждал, что есть города и побольше Орлеана - в Штатах,
Европе, России, Китае и Южмерике, даже на Аллах Акбаре и Сельджукии. В конце
концов, Тайяхат был всего лишь Колониальным Миром с двумя десятками поселений и
относительно невысоким статусом, хотя и повыше, чем у Миров Присутствия и
Лукьяненко Сергей
Буджолд Лоис
Никитин Юрий
Орлов Алекс
Круз Андрей
Прозоров Александр