Чтение 2–й страницы книги ~Заклятие предков~

- В грамоте моей, что в Дюн-Хор везу, беда земли русской заключена! - решительно ударил посохом в снег старец, и снизу, откуда-то из глубины, отозвалось гулкое тревожное эхо. - Любым путем отвезть ее надобно! Потому и прислал Сварог тебя, ведун, ко мне в помощь. Не сподручны воины простые с сими тварями без страха биться. Твоя рука, твой меч мне потребны. Вставай немедля, в седло поднимайся, пока чудища из чащоб лесных сызнова не собрались! Среча, Богиня ночи, глаза нам застить не станет, я ей жертвы на три месяца загодя принес, знаки милости получил. Вставай!

- Вот тебе и ква, - недовольно сплюнул Олег, однако встал. - Может, ты хоть скажешь, что случилось?

- Не вовремя ныне лясы точить, - недовольно отрезал старец. - Опосля обо всем поведаю. Чудищ от становища увести надобно, путь оговоренный пройти. Ступай к коням своим, а я подъеду.

- Как тебя хоть зовут-то, начальник, - со вздохом подчинился Середин категорическому приказу.

- Сварославом с младенчества рекут, - кивнул старец ведуну и резко отвернулся к воинам, что обгладывали насаженные на ножи крупные куски мяса со слегка подгоревшими краями. - Православ, Макоша, сумы мои на коня навьючьте, да лошадку самую резвую заседлайте не мешкая. Покидаю я вас. И дело свое делаю, и беду увожу. Да пребудет с вами милость Хорса и покровителя вашего, могучего Перуна.

Спустя четверть часа два всадника, ведущие в поводу заводных коней, помчались вниз по реке, разбрасывая в стороны искрящийся в лунном свете снег. Похоже, старому волхву и вправду удалось договориться с ночными богами: небо оставалось ясным, лед - без промоин и полыней, а лошади ни разу не оскользнулись, словно неслись во весь опор не по гладкому, слегка запорошенному снегом, льду, а по сухому, присыпанному песком, асфальтовому шоссе.

Поначалу Сварослав, а за ним и ведун, ехали тряской рысью, разогревая лошадей, потом перешли в стремительный галоп - так что кусты и деревья на берегах мелькали, словно за окном скоростного поезда. Когда же кони, роняя из-под ремней упряжи белую пену, начали задыхаться, старец опять перевел их на относительно спокойную походную рысь. Где-то за час лошади оправились - и волхв снова заставил их мчаться со всех ног. Спустя примерно час он пустил скакунов шагом, а когда те остыли, и вовсе остановился.

- Пора переседлаться, - спешился старик. - Есть хочешь?

- Нет, - тяжело дыша, покачал головой ведун, расстегивая подпруги.

- Возьми мяса вяленого, - достал Сварослав из переметной сумы длинную коричневую полоску. - Как поскачем, жуй его не торопясь. Тогда до вечера голода не почуешь.

- До вечера?! - Олег вскинул голову к небу. - Рассвета еще не видно!

- Смотри, чтобы снега лошадь не нахваталась, - указал старик, стаскивая сумы со своего заводного скакуна. - Запаришь.

Середин перехватил морду гнедой кобылки, не давая ей дотянуться до замерзшей влаги, погладил, успокаивая, потом закинул ей на спину свои небогатые пожитки:

- Вот, пока отдохни. - Потом забросил седло на чалого мерина, затянул подпруги, поднялся ему на спину. - Ну, что?

- Пока не чую, - по-собачьи шмыгнул носом волхв. - Видать, отстали.

- Эти големы земляные? - усмехнулся Олег. - Да они ходят со скоростью сонной мухи!

- То-то и оно, - согласился старик. - Ходят медленно, однако же конных нагоняют многократно.

- Так кто это такие? Откуда взялись?

- Потом... - лаконично отозвался волхв и пустил коней рысью.

До рассвета они преодолели, по оценке Олега, километров пятьдесят, выбравшись с узкой лесной протоки на куда более просторную, полноводную реку, в которой Середин заподозрил Печору - хотя полностью уверен не был. Здесь Сварослав перешел на шаг и ехал не торопясь почти час, после чего сделал остановку. Но не потому, что хотел отдохнуть - в передышке нуждались скакуны. Дав четвероногому транспорту остыть, старик позволил лошадям сжевать немного снега, потом путники повесили им торбы с ячменем, а сами тем временем снова их переседлали.

Достав из-за пазухи небольшой бурдюк, волхв выдернул деревянную пробку, отпил немного сам, дал своему спутнику:

- Вот, глотни.

Внутри оказался теплый, отдающий медом и пряностями, сладкий напиток, похожий на сбитень, но более жидкий.

- Спасибо, - вернул бурдюк Олег, сделав несколько глубоких глотков.

- Торбы снимай. Поскакали.

Вот и весь привал...

Солнце, которое местные жители, исходя из каких-то своих соображений, называли то Хорсом, то Ярилом, то Световиджем, а то и вовсе Даждьбогом, поползло вверх по небосводу, а всадники, следуя глубокой санной колее, поскакали дальше вниз по течению, распугивая невесть откуда взявшихся ворон. Не иначе, поживу чуяли гнусные падальщики.

- Плохая примета, - пробормотал Олег, не ожидая, что его услышат.

- Скоро надо всею Русью воронье закружит, - неожиданно оглянулся волхв, и слова его прозвучали четко и ясно, словно переданные стереонаушниками. - Коли с вестью тревожной не успеем...

- Какой вестью? - встрепенулся Середин.

- Потом..

Старик потянул правый повод, отворачивая с Печоры в узкую протоку, спрятавшуюся между темными, почти черными, развесистыми гигантами. Ели поднимались ввысь метров на пятьдесят, в обхвате имели не менее полутора метров, и Олег подумал, что топор дровосека в здешних землях не бывал лет сто, не меньше. Хотя - какие сто? Никогда не бывал! И еще лет тысячу не появится. Так что не суждено этим деревцам покрасоваться игрушками, орехами, конфетами и елочными гирляндами, никто не станет водить вокруг них хоровод и петь веселые песенки...

- В лесу родилась елочка, в лесу она росла, - негромко пропел Олег. - Зимой и летом стройная, зеленая была...

- Ты чего это, ведун? - с подозрением оглянуло Сварослав.

- Не обращай внимания, - усмехнулся Середин. - Просто вот думаю, холода крепкие стоят. Новогодние.

- Дык... Откуда ж на новый год холода? - не понял волхв, для которого смена лет происходила в сентябре. - О чем ты?

- Стой! - Середин подтянул поводья, заставляя гнедую перейти с рыси на шаг, сдернул рукавицу, покрутил кистью руки.

- Затекла? Обморозил?

- Около того, - тихо ответил Олег, чувствуя, как наливается жаром примотанный на привычное место серебряный крест. - Не нравится мне здесь что-то...

Он пошарил за седлом и привычно принял щит в левую руку. Правой проверил, удобно ли свисает из кармана петля верного кистеня. Кистень - не пистолет. Осечек у него не бывает, смазка не застывает. Даже не тупится, как сабля. Лишь бы выдергивался легко, а там - никакой оборотень не страшен.

- Не опасайся, ведун, - покачал головой старик. - Который раз сим путем иду. Ели здесь нехорошие, но спокойные. Лиха не таят.

- Я знаю, - кивнул Олег. - Да только ты, Сварослав, лучше позади держись. Осторожного и судьба пуще хранит, и боги от испытаний избавляют...

Спокойным шагом Середин обогнул по широкой дуге поросший густым кустарником мысок и притормозил. Покосился на старика:

- А другого пути к Бабе-Яге нет?

- Сей зимник самым удобным издавна... - начал волхв и осекся, увидев выстроившихся поперек реки коричневых големов и трех ящеров, нетерпеливо бьющих хвостами позади строя. Монстров было не больше десятка, но этого с избытком хватало, чтобы перекрыть протоку от берега до берега.

- Ты был прав, Сварослав, - задумчиво качнул головой Олег, оглядывая нежданных гостей. - Как же они нас обогнать ухитрились?

- Что делать станем, ведун? - натянул поводья старик.

- Удирать!!! - заорал Середин, видя, как глиняные чудища нетерпеливо двинулись на людей, и со всей силы рванул левый повод. - Выноси, родимая!

Гнедая дважды упрашивать себя не заставила и во весь опор понеслась по старым следам, разбрасывая ногами легкую снежную пыль.

- Стратима бессмертная, твоих крыльев молю! - мчался в нескольких шагах позади волхв.

Големы отстали сразу, а вот трое ящеров гнались за путниками широкими, трехметровыми скачками, едва не дотягиваясь мордами до лошадиных хвостов, низко пригибая головы при каждом прыжке и балансируя далеко вытянутыми хвостами. Поворот протоки, еще один - и все вместе они вылетели на заснеженный простор Печоры.

Олег оглянулся еще раз. Волхв держался рядом, ящеры отстали от силы на пять шагов.

- Зеленые, кажись, живые, - негромко отметил ведун. - Против таких хороший клинок надежнее будет...

Он прекратил давить пятками бока кобылы - отчего та сразу скинула скорость, - вытянул саблю. Клинок он ковал сам, а потому мог быть уверен в нем, как в собственной руке.

Волхв и заводные кони промчались мимо. Первый ящер, сделав мощный рывок, дотянулся почти до крупа лошади - и тут Середин дернул поводья, одновременно взмахнув саблей справа от себя. Ящер отреагировать не успел, и его низко опущенная голова сама вошла под лезвие. Остро отточенная сталь распорола ему кожу, перерубила выступающую вперед челюсть и глубоко врезалась в череп. Двуногое порождение магии еще продолжало торопливо переставлять лапы - но уже падало и собственным весом легко освободило клинок из сочащейся чем-то темным раны.

- Давай! - Ведун потянул левый повод, одновременно втыкая пятки кобыле в бока, но гнедая не сообразила, чего от нее хотят, и вместо того, чтобы шарахнуться в сторону, вскинула голову и возмущенно заржала.

- Ква... - только и успел произнести Олег, прежде чем второй ящер всей своей массой врезался в четырехногую дуру. От удара Середин кувыркнулся через круп и ухнулся в снег, представляя, как сейчас его станут рвать в куски сразу две зубастые морды.

Однако матушка-зима решила сделать непутевому колдуну драгоценный подарок: обе тяжеленные твари, со скрежетом прочерчивая когтями во льду глубокие борозды, пронеслись мимо. Каких-то пара секунд - но ведун успел вскочить, подхватить оброненный щит и замереть, для устойчивости широко расставив ноги.

Ящеры наконец развернулись, вытянули морщинистые шеи и, угрожающе шипя, кинулись в атаку. Олег встретил щитом распахнутую пасть, чуть отступил, краем глаза следя, как второй враг разворачивается боком, и в последний момент резко пригнулся, пропуская костяной шар над головой. Послышался звучный шлепок, возмущенное шипение... Когда ведун выпрямился, зеленые твари сердито пыхтели друг на друга, притоптывая, как торопящиеся в туалет малолетки.

- Я здесь, бестолочи! - не удержался от довольного смеха Олег.

На этот раз на него кинулся только один ящер, снова попытавшись вцепиться куда-нибудь широко разинутой пастью. Правда, щит опять оказался немного больше в диаметре. Середин встретил тычок прочным деревянным диском, после чего со всей силы ткнул сбоку изогнутым сабельным клинком. Ящер обиженно вякнул, чуть отскочил, попытался цапнуть ведуна справа за ногу, но получил новый укол, зашипел, как тысяча рассерженных гадюк, выпрямился во весь рост и попробовал сверху ухватить Олега за голову. Середин вскинул саблю над головой, и его зеленый враг сам напоролся шеей на лезвие. Ведуну оставалось только успеть выскользнуть из-под удара и хорошенько рвануть лезвие к себе, разрезая клинком вены и трахею. Неумелый противник повалился в снег, судорожно подгребая его под себя и мелко постукивая хвостом.

- Экзамен по начальной военной подготовке не сдал, - с облегчением выдохнул Середин, возвращая саблю в ножны, присел, тоже набрал снега и отер им себе лицо. Сейчас ему было жарко как никогда.

Внезапно он вспомнил о третьем ящере - вскочил, схватившись за саблю и оглядываясь по сторонам... Но третье порождение магии тоже лежало на льду, а рядом с ним возвышался на скакуне, нетерпеливо переставляющем ноги, седобородый волхв.

- Чем ты его, Сварослав?

Старик пожал плечами, показал свой посох. По мнению Олега, воевать этой палкой было совершенно невозможно - разве против скоморохов с их ножами и волынками... Впрочем, от волхвов всегда можно ожидать самых невероятных сюрпризов.

- Это же надо - тиранозавра палочкой завалить... - Середин опять закрутил головой, пытаясь понять, откуда исходит до боли знакомый запах, присел возле окончательно замершего ящера, макнул кончики пальцев в лужицу, поднес к носу... - Ешкин кот! Отработка!

Он в растерянности взглянул на старца, опять понюхал пальцы. Сомнений быть не могло - в жилах ящера текло отработанное моторное масло!

- Хотя почему отработанное? - поправил сам себя ведун. - Может, такое оно быть и должно. Или это вообще не масло, а что-то похожее... Типа нефти... Или керосина...

Он снова извлек саблю, сделал широкие надрезы крест-накрест, рванул уголки кожи. Нет, под наружными покровами никаких механизмов не скрывалось. Обычные жилки, суставы, позвонки, связки мышц. Но откуда тогда в теле взялась "отработка"?

- Ведун! - Сварослав указал посохом в сторону протоки. Оттуда рыхлой толпой выбредали глиняные верзилы.

Олег мысленно сплюнул, торопливо вытер пальцы о холодную шкуру ящера, побежал к уже поднявшейся на ноги гнедой. Подцепил валявшуюся на снегу чересседельную сумку, кинул кобыле через холку, наскоро подобрал пару куриных половинок, ломоть вяленого мяса, сунул в поклажу - собирать весь рассыпанный припас, разорванные мешочки с овсом и пшеницей времени не было.

- Ну что, довольна? - Он поднялся в седло и подобрал поводья. - Надеюсь, задница у тебя болит? Будешь в следующий раз знать, как не слушаться ..

Середин поскакал к Сварославу, на ходу ухватив узду своего заводного коня. Вдвоем они отъехали к противоположному берегу, остановились, наблюдая за целеустремленно топающими големами.

- Как биться станем? - Старик перехватил посох немного пониже.

- А никак. - Ведун повесил щит на луку седла. - Я человек мирный. Особенно, когда врагов слишком много. Как же они нас нагнали, Сварослав? Ты посмотри, как ноги переставляют. Ребенок убежит!

- Не убежит, - хмуро ответил волхв. - Сколько малых они уже передавили, не счесть.

Олег покосился на своего странного спутника, но говорить ничего не стал, а просто пнул кобылу пятками. Та послушно тронулась рысью. По широкой дуге всадники обогнули уродливых глиняных бойцов и скрылись в протоке за их спинами.

За время погони големы отстали от ящеров минут на десять, а потому, доехав до места первой встречи с колдовскими тварями, Олег придержал коня без особого опасения. Снег здесь был истоптан изрядно, словно глиняные верзилы не поджидали путников в ровном строю, а сперва долго водили хоровод и устраивали догонялки. Однако ведуна интересовали следы не на самой реке, а рядом с ней - в густом ельнике, укрытом рыхлым и толстым белым одеялом.

Вот между елями тянется стежка трехпалых следов. Это, разумеется, ящер. Вот еще одна стежка, а рядом с ней - глубокая траншея, которую могли оставить только несколько идущих гуськом големов.

- Напрямую через лес ломились? - удивленно пробормотал ведун, - Странно...

Разумеется, реки почти никогда не текут по прямой, петляя зачастую самым причудливым образом, и если двигаться строго по прямой, то несложно обогнать даже впятеро более быстрого соперника. Но... Но лес не карта - и петлять по ровному льду в сотни раз проще, чем прорываться через кустарники и буреломы, проваливаться в овраги и ломиться сквозь густые ельники.

Для очистки совести Олег подъехал к противоположному берегу и... И первое, что увидел - сразу две "траншеи" и узкую стежку в стороне. Получалось... Получалось, странные твари не преследовали путников, а подошли к точке встречи с разных сторон? То есть знали о необходимости засады заранее?

- Земляные люди уже недалеко, ведун, - предупредил Сварослав. - Да и день уходит.

- Похоже, глаз на тебя положил весьма сильный колдун, волхв, - покачал головой Середин. - И слуги у него... зело странные. И будущее видеть хорошо у него получается. Ты ничего не хочешь мне рассказать, волхв?

- Хочу, - кивнул Сварослав. - Вечером. И он послал коня в галоп.

Скорее всего, старец скакал бы без остановок и вторую ночь - но после почти двухсуточной гонки лошади уже не желали идти даже рысью и с трудом меняли широкий шаг на некий тряский, но такой же медленный аллюр. Однако даже такой темп был для них слишком тяжел, и спустя несколько минут они снова переходили на шаг. Впрочем, Олег и сам еле держался в седле, покачиваясь вперед-назад и с трудом не проваливаясь в сон. С его навыками верховой езды это наверняка закончилось бы тем, что ведун просто свалился бы в снег.

Наконец протока, поднырнув под вековой дуб, накренившийся на берегу, вывела путников на широкое, метров в сто, озерцо. Сварослав пересек его, успокаивающе поглаживая коня по гриве, спешился перед густым кустарником, провел ладонью по ветвям, устало вздохнул:

- Спят... Все спят, кроме порождений Чернобога и его слуг. Ну да ладно, места отчие, не продадут. - Старик взял коня под уздцы, двинулся вдоль кромки воды и, пройдя шагов двадцать, повернул на берег, к покрытым инеем березкам, и вскоре остановился в протяженной, неприметной издали, ложбине. - Остается токмо в милость тихой Сречи верить. А она, известное дело, к Чернобогу куда как добрее, нежели к одинокому волхву, покинувшему свое святилище.

- Угу, - кивнул Олег, спустился на землю, привычным движением расстегнул гнедой подпругу, снял седло, скинул оголовье. Потом освободил от сумок чалого мерина. Старательно растер глаза, стараясь отогнать подкрадывающийся сон. Сладко зевнул, расправил плечи. Кинул поверх сумок налатник.

Морозец с готовностью забрался под потертую кожаную косуху, прополз по спине, остудил грудь. На миг Середин почувствовал себя бодрее, но уже через минуту тот же холод стал навевать желание свернуться для тепла калачиком и закрыть глаза.

- Вот зар-р-раза! - Ведун сдался и полез в сумку за туго свернутой медвежьей шкурой.

- За холм сходи, - указач ему на противоположный от озера взгорок Сварослав. - Там о прошлой зиме снег много сосенок поломал. Подсохнуть за лето должны были. Притяни пару хлыстов для огня.

Волхв движением ноги раскидал снег в центре лощины, и там обнаружилось старое кострище. Олег тряхнул головой, отгоняя дремоту, засунул шкуру обратно, взялся за топор и отправился по жалобно хрустящему под валенками снегу в лес.

За холмиком начинался сосновый бор, больше напоминающий поле для игры в крикет - тут и там стояли "воротики" из сломавшихся на уровне человеческого роста деревьев. Такое с соснами случается сплошь и рядом - взметнувшийся кронами к небу молодняк не выдерживает веса налипшего на ветви снега. Особенно, если пара оттепелей за зиму случится: сперва лед застынет, потом снежок присыплет, потом подтает, подмерзнет... И как только хороший ветерок начинает раскачивать деревца, только и слышно: трах! Трах! Трах! Стволы ломаются, как спички, и с оглушительным треском падают вниз, заодно опрокидывая соседей, точно так же держащихся из последних сил.

Середин выбрал ствол диаметром сантиметров в двадцать, обрубил топориком удерживающую его полоску коры, закинул сосну на плечо и поволок к месту стоянки. Здесь уже вовсю пылал огонь - похоже, у волхва имелся где-то рядом, в потаенном месте, скромный припас сухих поленьев. На длинной веревке, растянутой между березами, раскачивался закопченный котелок.

Олег, молча кинув хлыст вблизи костра, отошел к лошадям, повесил им торбы, привязал за шею к дереву, чтобы не убрели за ночь далеко. Потом принялся рубить сосновый ствол на небольшие поленья. Сварослав тем временем кинул в котелок пяток заиндевевших кубиков. Спустя несколько минут над поляной пополз соблазнительный запах наваристой ухи.

- Заканчивай, ведун, - окликнул старик своего спутника. - Снедать пора.

- Сейчас...

Олег вогнал топор в торец ствола, кинул сверху косуху, присел около костра и выкатил в снег несколько угольков. Те обиженно зашипели, изошли легким белым дымком. Выждав еще чуток, ведун собрал угольки, растер их между ладонями, высыпав мелкую черную труху на толстую кожу куртки. Добавил из мешочка с приправой соли с перцем, тщательно перемешал, затем собрал получившуюся смесь в ладони и обогнул ложбину по широкому кругу, насыпая черную линию и наговаривая ее обычным заклинанием от нечистой силы:

- Небу синему поклонюсь, реке улыбнусь, землю поцелую, Срече порадуюсь. Доверяюсь вам по всякий день и по всякий час, по утру рано, по вечеру поздно. Поставьте вкруг меня тын железный, забор булатный, от востока и до запада, от севера и до моря, оттоле и до небес. Оградите меня, внука вашего Олега, от колдуна и от колдуницы, от ведуна и от ведуницы, от чернеца и от черницы, от вдовы и от вдовицы, от черного, от белого, от русого, от двоезубого и от троезубого, от одноглазого и от красноглазого, от косого, от слепого, от всякого ворога по всякий час..

Угля хватило еле-еле, чтобы замкнуть круг, и на последних шагах Олег отсыпал линию уже очень осторожно, дополнительно растирая крупные крупинки между пальцами. Зато защищенного пространства с избытком хватало и для коней, и для вещей, и самим людям для отдыха.

- Эту черту нечисти не в силах переступить, пока ее не разорвет кто-то из обычных людей, - пояснил он, возвращаясь к костру.

- Дело доброе, - кивнул волхв. Он дотянулся до посоха, со старческим кряхтением поднялся, нашептал что-то на свою полированную палку, после чего прошелся вдоль черной линии и провел по снегу еще одну черту. - А это - дабы нас никто, окромя людей живых да зверей лесных, увидеть не смог.

- Дотронуться можно? - и, не дожидаясь ответа, Олег прикоснулся к посоху кончиками пальцев левой руки. Запястье мгновенно обожгло непереносимым жаром, и ведун отдернул ладонь, потер заболевшее место: - Вот, значит, как, волхв. Я думал, сила в тебе. А она вся - в посохе.

- Сила в милости Сварога, коему я во младенчестве жертвой принесен был, - нахмурился старик. - А каким благословением он милость свою проявит: глазом вещим, рукой исцеляющей али посохом могучим - то неважно. Ешь давай, ведун.

Середин с готовностью придвинулся к уже снятому с огня котелку, запустил в него ложку.

- Сказываешь, ведун, у тебя покровителя небесного али родового нет? - спустя несколько минут спросил Сварослав. Похоже, слова Олега затронули-таки его душу. - Как ты в таком разе с нежитью биться решаешься?

- Голова и рука верная - вот мои покровители, - ответил Середин и отправил в рот очередную ложку, полную рыбной гущи.

- А родом у тебя кто? - с подозрением поинтересовался волхв.

- Извини, - пожал плечами Олег. - Нема у меня роду-племени. Не повезло.

- Нет, ведун, ты не блази, - покачал пальцем старик. - Не бывает такого, когда у человека предков нет. Коли не знамы они тебе, так и молви. А род есть всегда.

- Ну, как тебе объяснить? - Поднял на него глаза Олег. - В общем, всякое случается в этой жизни. А откуда я взялся - дело темное, объяснить не берусь. Расскажи лучше, откуда твари взялись, что за тобой гонятся?

И Середин, решив не пускаться в рассказы о сотворенном в далеком двадцать первом веке заклинании, о собственных путешествиях во времени и мирах, вновь отправил в рот ложку ароматной ухи.

- Беды сии странны зело и непонятны... - Волхв, так и не поев, отложил свою ложку в сторону, пригладил длинную седую бороду. - Зело странны...

- Так что случилось-то?

- Многое, ведун, - тяжело вздохнул Сварослав. Зело...

- Все зело да зело... - Олег, решив, что нужно и совесть иметь, старательно облизал ложку, протер ее снегом, слегка подсушил над огнем и, бросив прощальный взгляд на еще заполненный почти на треть котелок, поинтересовался: - Что-нибудь более внятное ты сказать можешь?

- Могу... - Сварослав вздохнул снова. - Появилась эта напасть у нас о прошлом лете. Понерва несколько усадеб боярских разорила, опосля города стольные осадить пыталась. Однако же разбрелась. Так по сей час и бродит. По землям княжеств Муромского, Рязанского, Суздальского. Аж под Владимиром объявлялись. Супротив дружин княжеских, сам видишь, долго твари сии устоять не способны... когда числом малым сбираются. Но бродят повсюду. В деревни заходят - скотину жрут, детей давят, коли поймают, пахарей пугают, а то и топчут, коли много. Земляные чудища больше ломают, а вот зеленые которые - они больше живых ловить любят. Поймают, разорвут в клочья, да и сожрут, ничего не оставят.

- Скверно, - признал Середин, представив себе, как пара големов вламываются в деревенский двор и начинают крушить все, на что взгляд упадет. Это в чистом поле хорошо их по дуге широкой обогнуть да прочь умчаться. А коли хозяйство свое защищаешь - куда денешься? Мечом да оглоблей в одиночку отбиться тяжело. А если еще и ящеры верткие насядут - тогда точно хана. Заломают и в твоем же доме на ремни порежут.

- Хуже хазар сии твари, ведун, - словно подслушал его мысли старик. - Те, коли и наскочат, так убежать торопятся, пока князь с дружиной не нагрянул. Да и не убивают особо - угнать норовят. Стало быть, освободить опосля можно. А эти токмо давят и ломают. И не берут себе ничего - бросают селения разоренные и дальше бредут.

- Прости, Сварослав, что перебил, - откинулся на медвежью шкуру Олег, - да только не вяжется чего-то у тебя в рассказе. Если нечисть буянит на юге Руси, то откуда она здесь, среди печорских снегов, взялась? Не далековато для пеших-то прогулок?

- То не история была, ведун... - Волхв подтянул к себе изрядно опустошенный и остывший котелок, немного поколебался, а потом решительно выпил оставшееся варево через край. - То не история, то присказка была.

А история сия такова... Сложилась промеж Суздаля и Владимира шайка людей лихих. Бессовестных, однако же храбрых станичников, решительных. Промышлять они начали на тракте. Людей добрых да купцов зажиточных губить, добро их к себе в логово тащить. Грешно это, ведун, зело грешно.

- Когда "зело", - отметил Олег, - то не очень и грешно оказывается. Войной это называется, или бизнесом. Грешно, когда по мелочи...

- По первому морозу загубили тати молодого ратника, что к стольному граду Владимиру скакал, - пропустил мимо ушей высказывание Середина старик. - Броню с него сняли, кафтан лисий, сумы с припасом и серебром, коней увели. Вернулись, стало быть, в логово... Да токмо не успели добыче порадоваться. Поползли в их овраг и люди земляные, и твари зубастые. Как ни бились тати, однако же полегли все, окромя двоих. Умчались те станичники на конях приведенных, нерасседланных. Да и сумы, сам собой, приторочены остались. Сказывали, "день-деньской скакали, и ночи изрядно прихватили. Но как отдохнуть собрались - опять полезли чудовища из леса.

- Так им и надо, - спокойно согласился Олег. - Для татей крепкая веревка - лучшая награда. Правильно их големы истребить пытались.

- Три дня, как один, тати от тварей Чернобоговых бегали, - невозмутимо продолжал Сварослав. - На четвертый вечер добежали они до святилища Кулимишевского и хранителю тамошнему с покаянием в ноги упали. Не поверил волхв, молодой был. Однако же еще до полуночи к священной роще твари стали сбираться. Округ тына бродили, стучались, выли громко. Хотя в б само святилище проникнуть не пытались. Хранитель, страху поддавшись, поутру через тын напротив ворот перебрался, в деревню убежал, коня взял, да и ко мне примчался.

- Это куда? - с любопытством приподнял голову Олег.

- В град стольный Суздаль.

- Понял, - опять откинулся на шкуру ведун. В Суздаль его судьба пока не заносила. Ни в этом мире, ни в родном двадцать первом веке.

- Я у князя две полусотни выпросил, богатырей Володимира и Илью, гридней опытных, да и поскакал...

- Разгромили?

- Всех тварей перебили до единой. Три десятка ратников головы сложили, да увечных столько же оказалось... - Волхв подтянул к себе посох, почтительно поцеловал и положил обратно. - Татей мы в город увезли. Князь Гордей1 приказал их на дыбу в допросной избе повесить и расспросить все в подробности.

- Они же и так покаялись! - возмутился Середин. - Ладно, просто повесить - на дыбу-то зачем?

- А я суму походную у татей разобрал, - притворился глухим старик. - Все добро мне обычным показалось, однако же вот этот свиток я понять не смог...

Старец запустил левую ладонь в правый рукав своего свободного балахона, вытянул из него туго скрученный пергамент сантиметров двадцати в длину, перевязанный алой шелковой ленточкой, и протянул Олегу.

Воздержавшись от комментариев, Середин сдернул со свитка ленту, развернул чуть желтоватый, толстый и упругий листок... И замер в недоумении. То, что он увидел, более всего напоминало смесь древнеегипетских символов и шумерской клинописи: какие-то ползущие змеи, лебеди, человечки с задранными руками, перемежающиеся с волнистыми линиями и странными рисунками, собранными из остроконечных треугольников. Клинописи было больше всего, и она то собиралась в солнцеподобные круги, то походила на воздушных змеев, то вдруг разрывалась отчетливым изображением человечка с крыльями.

- Вот только ангелов мне и не хватает, - вернул папирус ведун. - Предпочитаю рубить крикс и оборотней.

- Окрест города, едва татей привезли, чудища стали сбираться, - невозмутимо продолжил волхв. - Поначалу дружина истреблять их выезжала. Однако же варяги и богатыри другое своих теряли, а тварей токмо больше окрест становилось. К седьмому дню ратники за ворота выезжать отказались. А горожане и того ранее. К девятине2 округ Суздаля чудищ столько собралось - не сосчитать. Все дороги и кусты кишели. Решились они на штурм идти. На стены лезли, ворота ломали, каменья кидали в лучников... Да, тяжко пришлось. Но устоял Суздаль. А мне князь Гордей повелел грамоту сию прочитать. Сказывал я ему: знаки подобные токмо любомудры Дюн-Хора далекого разумеют. Князь гонца снарядил. На ладье через Каменку повелел отвезть. Да не ушел далече вестник, вернулся. Вся нечисть поганая за ним кинулась, через реку поплыла, тропы перекрыла. Тут и поняли мы с князем: не град стольный слуги Чернобоговы разорить хотят, грамоту заполучить жаждут. Снарядил Гордей со мной полусотню ратников русских, отвагой известных, с дружиной первым из врат Владимирских вырвался, дорогу пробил. А уж мы с воями дальше помчались. Сюда, в земли печорские, к тайному граду Дюн-Хору. От чудищ оторвались, шли ходко. Да токмо давеча сам видел - полегла полусотня княжеская. На тебя да на меня надежда осталась. Некому более грамоту до святилищ древнейших довезти, до хранителей мудрости. Ты, ведун, в помощь мне прислан. Такова воля богов.

- Да говорил я уже, - лениво отмахнулся Середин. - Никакие боги меня сюда не посылали. Просто я услышал в вятских землях, что Баба-Яга где-то здесь стоит.

Вот и решил хоть одним глазком на нее взглянуть. Любопытно все-таки.

- А ты мыслил, ведун, боги присылают своим избранникам вестника с грамотой и печатями княжескими? - негромко рассмеялся Сварослав. - Нет, они просто приводят смертного туда, где он и должен исполнить свое предназначение. И отказываться от этого - грех. Ибо раз за разом станут боги даровать тебе жизнь и приводить на место твоего подвига, дабы ты принял верное решение и исполнил его в точности.

- Раз за разом? - закрыл глаза Середин. - Это уже не жизнь, это квест какой-то получается. Сохраняешься на достигнутом уровне, и проходишь его раз за разом.

- Не гневи богов, ведун, - немедленно отозвался старик. - Прими их волю, как свою, и душа твоя обретет счастие и покой.

Несмотря на все уговоры старого волхва, счастье и покой Середин обрел безо всякого участия богов - поскольку высшим счастьем для него в эти часы был спокойный сон. Он же, наверное, означал и покой. Олег ухватил край шкуры, откатился чуть в сторону, заворачиваясь в нее, как сосиска в тесто, сразу ощутил, как по телу разливается блаженное тепло, и провалился в небытие.

Первое, что услышал Середин, открыв поутру глаза, - так это скрип снега чуть не у самой головы. Схватившись за саблю, ведун "раскатался" из шкуры и, оглядываясь, поднялся на колено. А посмотреть было на что. Справа и слева, спереди и сзади - в общем, везде вокруг отмеченной угольной пылью линии бродили глиняные чудища. Они отходили в сторону, разворачивались, топали снова к линии; натыкаясь на невидимую стену, пытались обойти преграду и снова в нее упирались. Никакой целенаправленности в действиях големов Олег определить не мог - больше всего их осада напоминала броуновское движение. Разумеется, ящеры здесь тоже присутствовали. Пятерка зеленых тварей стояла на льду, за лощиной, в которой укрылись путники. Они не двигались, только молча переглядывались между собой. За ними в два ряда выстроились двадцать великанов с дубинками.

- Да, ведун... - Услышав над головой голос старца, Олег подпрыгнул от неожиданности и даже отскочил метра на полтора. - Да, и я так мыслю: зеленые уродцы весьма умнее земляных людей будут. И бьются шустрее, и нападают с толком. Потому земляные воины их власть над собой и принимают.

- Это точно, - кивнул Середин. - Когда "зеленые" рядом, големы действуют слаженнее, ведут себя толково. А как ящеров нет - в толпу безмозглую превращаются. В общем, этих нужно выбивать первыми, как офицеров.

- Чем, ведун? Как я вижу, лука или самострела у тебя нет.

- Я это так, теоретически. - Олег присел у кострища, перевернул тлеющее с вечера толстое бревно, споро настрогал на угли лучинок, подсунул бересты, раздул. Когда над щепками заплясали радостные язычки пламени, кинул сверху еще несколько полешек.