ключи, потопал перед дверью, отряхивая снег, и вошел внутрь.
знакомого коридора. Справа доносились звуки музыки, жалобно скрипел паркет, и в
щелочку раскрытых дверей было видно, как тетки в купальниках боролись с
гиподинамией. Однако заглядываться на прелестниц майор не стал, поспешил себе
дальше. В самом конце коридора он повернул направо и услышал наконец хорошо
знакомые звуки - звонко и сухо ударяли перчатки по лапам, тоном ниже звучала
ножная техника по тяжелому, в рост человека, мешку, и на весь зал раздавался
голос Игоря Петровича Семенова:
открыл дверь и краешком двинулся к тренерской. Заметив его, главнокомандующий,
высокий, жилистый, в одних только боксерских трусах, скомандовал:
пропащий. Иди переодевайся.
кивнул, снова пригладил волосы и шустро двинулся в тренерскую искать штаны по
фигуре.
еще младший лейтенант,
Хулиганом был Игорь Петрович Семенов. Потом, правда, объявилась потерпевшая, у
которой избитые поначалу пытались похитить девичью честь. Дело перетекло в
несколько другое русло, но недоумение Сарычева не прошло: как мог этот тощий,
легковесный парень так измордовать здоровенных амбалов? Дабы задумчивый мент не
мучился, Семенов затащил его в этот самый зал и показал, как именно. Занимался
он тогда сетоканом - академическим сложным стилем карате, и его техника
произвела на будущего майора неизгладимое впечатление. Это уже много позже,
прозанимавшись лет восемь вместе, они осознали, что для славян привычней и
генетически понятней стиль рукопашного боя, выработанный предками.
шкафчик и, облачившись в штаны, начал "двигать кожей". Попрыгал через скакалку,
прозвонил суставы и, побившись три раунда с тенью, принялся работать на
гибкость. Пот лил ручьем, однако мотор бился ровно, и настроение улучшалось
стремительно. Только он надел "блинчики"* и собрался постучать по мешку, как в
зал пожаловали двое посторонних. Сдержанно кивнув, Петрович отправил их в общую
раздевалку, и Сарычев понял, что если это и не враги, то уж во всяком случае и
не друзья. Стучать в мешок он не стал, а, подтянувшись к Семенову поближе,
принялся лихо отрабатывать комбинацию из "брыка" и "лягунка" - ножных ударов
новгородской школы. Петрович с минуту смотрел на него, а потом негромко
спросил:
рангов, ни поясов, принцип был один: входит, кто хочет, выходит, кто может.
них были из белого шелка, мастерские пояса напоминали угольно-черных змей. Те
еще ухари - резкие, гибкие, с хорошей динамикой. Явно не подарки... Скоро
старший из них, обладатель третьего дана, подошел к Петровичу:
будь так добр, составь товарищу компанию.
отвечать только за себя. Он расслабился, переместил центр внимания в низ
живота, не отрывая в то же время оценивающего взгляда от противника. Это был
среднего роста азиат, лет тридцати. Двигался он легко и, когда Сарычев
попытался пнуть его в бедро, ногу не отдал, попытался приласкать майора по
печени, хорошо хоть попал в подставленный локоть. Атака не удалась, причем по
силе ответного удара Александр Степанович понял, что противник ему достался с
яйцами. Сразу и не оторвешь... Азиат между тем сделал финт рукой и, подготовив
круговой хлест ногой, мощно провел его Сарычеву по ребрам. Попал хорошо.
Дыхание у майора сбилось, руки начали опускаться, и в это же мгновение он
получил удар в лицо. Это был мощный, полновесный панч, так что не сделай
Александр Степанович уклон, неизвестно, где были бы его усы, да и он сам
заодно. Тем не менее кулак противника вскользь задел скулу, раскровянив лицо, и
Сарычев почувствовал, как сжатая где-то глубоко внутри пружина вдруг начинает с
бешеной силой распрямляться. Вскрикнув, он сделал ложное движение и, резко
сократив дистанцию, захватил противника за шею, одновременно бодая его коленом
в район солнечного сплетения. Азиат на мгновение замер, а майор со всего маха
приголубил его локтем по ключице, затем опять коленом в живот и завершил атаку
сильнейшим "бычком" - ударом верхотурой черепа в лицо. Противник уже был в
глубоком "гроги"*, кровь вовсю струилась из его разбитого носа, но Александр
Степанович, не оставляя ему ни шанса, вдруг разорвал дистанцию и, как в свое
время учил его Петрович, нанес падающий круговой хлест с правой ноги. Азиат, не
издав ни звука, залег и был оттащен на гимнастическую скамейку, а на ринг
залезли гость с третьим даном и Петрович собственной персоной.
интерес к предстоящей схватке заставил его подойти поближе к помосту. Однако
все произошло как-то буднично и неинтересно - когда Петровичу попытались
съездить по физиономии, он играючи уклонился и таиландским лоу-киком выбил
обидчику колено. Затем помог ему подняться и сказал:
сам приходит...
направился в сауну. Затем долго стоял под холодным душем и, уже подъезжая к
дому, пожалел, что не спросил у Петровича, что это за фигура такая - Шаман.
покрыты древними зеленовато-серыми лишайниками, наконец расступились. Когда
вышли на полянку, старый саам Василий Зотов кашлянул и ласково посмотрел на
внука:
сеиды, а плохие шаманы равками стали, ночами встают из могил, знаешь, зубы
какие у них - во! - В заскорузлых старческих пальцах появился огромный медвежий
клык.
сказки, чтоб пугать трудовой народ...
Мец-хозяин - черный, мохнатый, с хвостом - и заведет тебя в чащу, или явится
властительница Выгахке и утащит за высокую гору.
священные камни, его отца, прадеда Юркиного, например, красные комиссары просто
утопили в Сеид-озере. Наверное, живет он теперь у Сациен - белокожей,
черноволосой повелительницы водоемов.
впадающего в прозрачные воды озера Имандра. Поднявшись по тропинке, саам
свернул с нее и указал на склон, сплошь пронизанный корнями могучих сосен:
карлики, промышляющие добычей серебра и золота. Как только найдут они
самородок, так глотают сразу, и чтобы стать богатым, средство есть верное. - Он
замолк и, увидев округлившиеся от удивления глаза внука, ухмыльнулся: - Нужно в
морозный весенний день оставить котелок с кашей, но поставить его непременно на
свободное от снега место. Карлики, наевшись до отвала, замерзают, животы у них
лопаются, тут-то и нужно самородки хватать.
ему - его отец, а первому в нашем роду охотнику повстречался дух-помощник -
Сайво-куэлле, посланный живущим на горных вершинах покровителем чародеев
Сайвоол-маком, и научил его петь волшебную песню...
голубому небу облака:
вкусные пироги, с брусникой да с морошкой. На обед печенка жареная будет,
пошли.
тучи, по небу с грохотом пронеслись стрелы могучего Айеке-Тиермеса, и полил
сильный дождь. Даже поутру сияющий Пей-ве все еще скрывался за его мутной
пеленой, а когда в небе наконец появилась радуга, дед глянул на внука и
улыбнулся:
по небу за большим белым оленем с черной головой и золотыми рогами по имени
Мяндаш, а когда убьет его, упадут с неба звезды, погибнет солнце, и наступит
конец света. Вот так, парень. Ну-ка подожди...
вышел из горницы. Вскоре вернулся с таинственным видом, бережно держа в руках
что-то округлое, завернутое в пропылившуюся тряпицу.
глаз Юрку и неожиданно подмигнул: - Камлат это. Бубен нойды саамского, еще мой
отец делал его, когда постиг песню волшебную. Вот, посмотри.
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Березин Федор
Пехов Алексей