Чтение 2–й страницы книги ~Те, кто против нас~

- Разумеется, - кивнул Перлов. - Но вернемся, как говорится, к нашим баранам. Насколько я понимаю, ваша нынешняя научная работа связана именно с этой рукописью?

Никто бы не стал платить Нестерову зарплату за корпение над никому не нужными текстами никому не известного алхимика. Дел в архиве у Нестерова и так хватало, а тема его пока еще не написанной докторской диссертации звучала совсем по-другому: "Генезис астрономической науки в Древнем Египте и Вавилоне".

Поэтому Нестеров, не желая с ходу врать, ответил осторожно:

- Не совсем так. Это, скорее, параллельное инициативное исследование.

Перлова такие нюансы, к счастью, не интересовали.

- Наш фонд готов рассматривать вас в качестве кандидата на получение гранта, - объявил он. - Конечно, решать будет правление, но лично я считаю, что у вас отличные шансы. Так что, если вы заполните бланк заявления..

Он вытащил из портфеля бланк и положил перед Нестеровым, тот взял ручку и принялся за работу. Имя, фамилия, должность и научная степень, область исследований, тема. Тут он слегка задумался, и внимательно следивший за ним Перлов немедленно подсказал:

- Будет вполне достаточно, если вы укажете, над каким именно документом работаете. Я имею в виду книгу этого... Барки.

Нестеров озадаченно почесал ручкой свой подбородок:

- Боюсь, ее название может смутить ваше правление. Оно звучит приблизительно так: "Истоки небесные и земные, анналы света и тьмы, материя первозданная, укрытая Творцом от ока человеческого". Сплошная мистика и чушь. Стоит ли тратить деньги на очередной опус подобного рода?

- Ничего страшного! Хотя в чем-то вы правы... - Перлов немного поразмыслил. - Спонсоры всегда были большими формалистами. Давайте лучше сделаем так: укажите архивный номер рукописи, ее возраст и примерную тематику. Ну, допустим: "Алхимия как первичный метод познания тайн материи". Подходит?

- Пожалуй, - пробормотал Нестеров, аккуратно заполняя соответствующую графу. - Ну вот все!

Он вернул заполненный бланк, и Перлов тут же поднялся со стула:

- Был очень рад с вами познакомиться. Я уверен, успех вам гарантирован. Заседание правления фонда состоится примерно через неделю. Потом предстоят некоторые формальности, но это уже неважно. Я вам немедленно позвоню и сообщу о результате... Кстати, - повернулся он уже на пороге, - а к кому вы причисляете лично себя? Я понимаю, мой вопрос может показаться нескромным...

- В нем нет ничего нескромного, - покачал головой Нестеров. - Я - самый типичный представитель демоса. Неопасный, легко внушаемый, поддающийся влиянию и страхам.

- Вам не бывает иногда обидно? - не отставал Перлов.

- Нет. На что же тут можно обижаться? Каким родился, таков уж и есть.

- Наверное, - с неопределяемым выражением пробормотал Перлов,, надолго исчезая из жизни Нестерова.

Последний вопрос Перлова не был для Нестерова неожиданным. Он уже давно задал его самому себе. Задал и ответил. Конечно же, он, Нестеров, никакой не хищник. И, к сожалению, не сверхчеловек. Да и есть ли они, сверхлюди? В этом пункте теории неизвестного автора Нестеров испытывал наибольшие сомнения. Хищники безусловно существуют. Суперанималы Македонский, Робеспьер, Наполеон, Гитлер, Пол Пот и далее вплоть до дней сегодняшних... Повелевавшие народами и государствами. Ценившие жизнь человеческую не дороже ореховой скорлупки. И суггесторы есть, конечно, тоже - громадная армия бандитов, продажных чиновников и всех тех, кому неведомы категории добра и зла.

А сверхлюди, кто они? Бессребреники-врачи, спасающие нищих в разваливающихся, столь же нищих больницах? И от той же нищеты потихоньку вымирающие вместе со своими убогими пациентами? Ученые, продолжающие "двигать науку" всего лишь за кусок хлеба без масла и тоже вымирающие как вид? Может, монахи-пустынники, отринувшие зло заодно с самой жизнью? Вообще все - добрые, замечательные, бескорыстные, отзывчивые и готовые помочь, но абсолютно беспомощные и беззащитные перед самым мелким представителем хищной породы? Тогда зачем они, какой в них прок? Что смогут они принести в день завтрашний? Да и донесут ли?..

От всех этих вопросов Нестерову становилось совсем грустно, и он торопился переменить предмет размышлений.

* * *

Русло речки сузилось и стало глубже, теперь вода доставала Нестерову до пояса, дно сделалось топким, он несколько раз оступался и падал, погружаясь в отравленную цивилизацией жидкость с головой и успевая лишь плотно сжать губы и закрыть глаза. Пока он так и не слышал позади никаких признаков погони, и хотя бы это служило ему некоторым утешением. Между тем небо постепенно обложили плотные облака, начал накрапывать мелкий дождь. Речушка оказалась довольно извилистой, Нестеров давно уже потерял счет поворотам и теперь имел лишь приблизительное представление о том, в каком направлении он движется.

Порой кустарник по обе стороны реки делался настолько густым, что выбраться здесь на берег не представлялось никакой возможности. Окажись поблизости преследователи, погоня завершилась бы очень быстро Видимо, Нестерову пока просто везло: те, кто наверняка гнался сейчас за ним, сочли, что этот беглец, как и все прежние, самонадеянно устремился в тайгу, надеясь раствориться без следа в огромном дремучем пространстве. Глупая надежда для выросших на городском асфальте - тех, кто не знал и не понимал леса. Лес им враждебен и потому не может служить надежным укрытием. В передвижении по тайге они не соперники опытным охотникам за беглецами. Тупо пробиваться напролом через бурелом и глухомань, недостанет никаких сил. Ходить же звериными тропами, не сбиваясь с направления, может только бывалый таежник. Дилетантам никогда не выдержать темпа погони. Нестеров был в лесу точно таким же чужаком. Мысль укрыться в чаще даже не пришла в его голову. Да и не собирался он скрываться, он лишь хотел избежать гибели.

Ему пока действительно везло, но лишь в том, что настоящая погоня еще не началась.

* * *

Поднимать тревогу Блин не торопился. Он родился в этих лесах и хорошо умел читать следы, поэтому легко проследил путь своей жертвы до отравленной речки. Но потом Блин ошибся. Полагая, что Нестеров станет искать укрытия в глухой тайге, он отправился вверх по течению, отыскивая место, где беглец выберется на берег. Лишь через два часа, убедившись в своей оплошности, охранник решит вернуться в лагерь и доберется туда лишь затемно.

Известие о побеге очень удивило начальника оперчасти: Нестерова тот считал вполне дисциплинированным и предсказуемым заключенным и никак не ожидал от него столь бессмысленного поступка. Тем более что рассказ Блина вызывал много вопросов. С его слов выходило, что Нестеров оглушил охранника сильным ударом по голове, но при этом не стал забирать ни автомат, ни даже нож, без которого в тайге вообще делать нечего. Но Блин, выкатывая от усердия и раскаяния глаза, упрямо стоял на своем. Ничего не оставалось, как ему поверить. В конце концов, в течение долгой службы начальника оперчасти случалось всякое. В том числе и совершенно необъяснимые, с его точки зрения, поступки самых примерных заключенных - этакие внезапные помешательства с тяжкими последствиями.

Организовывать преследование на ночь глядя не имело смысла: ночью беглец двигаться все равно не сможет и далеко не убежит. Поэтому в тот вечер лагерное начальство ограничилось лишь тем, что информировало о побеге городское УВД и отдел милиции на железнодорожном транспорте.

* * *

...Справа в кустах оглушительно застрекотала сорока, с шумом взлетела и скрылась в кронах деревьев. Нестеров шарахнулся в сторону, не удержался и сел в воду. Сердце отчаянно заколотилось. Враз вспомнилось: сорока боится людей. Здесь, рядом, люди?! Он замер, боясь пошевелиться, но вокруг стояла прежняя тишина, и страх постепенно исчез. Фу-ты, черт! Это же его, Нестерова, испугалась лесная птица. Он поднялся. Намокшая одежда противно облепляла тело, сковывая движения. На счастье беглеца, последние дни стояли неизменно теплые, к тому же напряжение бега не позволяло ощутить холод, однако Нестеров понимал, что его ждет нелегкая ночь. Без огня, без пиши. Долго ли он еще сможет сопротивляться судьбе?

Речка совершила новый поворот, и Нестеров увидел, что лес впереди сделался реже. Ухватившись за куст, выбрался на берег. В отяжелевших ботинках громко хлюпала вода. Нестеров миновал последние деревья и осторожно вышел на опушку. Перед ним было открытое, голое от растительности пространство, усеянное рыжими холмиками шлака и строительного мусора. Чуть дальше - несколько низких строений - то ли складов, то ли жилых бараков. Слева, почти на пределе видимости, дома повыше. Русло реки вывело его на окраину города со стороны товарной станции.

Темнело. Приближалась ночь. Сколько времени прошло с того момента, как он превратился в беглеца? Шесть часов? Восемь? Если погоня до сих пор не вышла на след, у него еще есть фора. По крайней мере, до утра. Впрочем, сдаться он может уже сейчас в местный отдел милиции. Стоп! Нестеров вдруг понял, что сдаваться здесь, в этом городе, он не будет. Где угодно, только не здесь. Вертухай по кличке Блин - просто пешка, обыкновенный наемный убийца, пусть и в погонах. Но где-то неподалеку от него существуют те, от кого Блин получил свое задание. Где гарантия того, что, когда милиционеры передадут Нестерова в руки лагерного персонала, неизвестные враги вновь не попытаются осуществить задуманное?

Нет, сдаваться здесь нельзя. Из города нужно уехать. Конечно же! Он сдастся на соседней станции или на следующей, но в любом случае постарается оказаться от колонии как можно дальше. Но как же это сделать в тюремной робе, без денег и помощи?

Он еще раз внимательно огляделся. Возле ближайшего к нему строения на растянутой меж столбов веревке вяло колыхались какие-то темные тряпки. Одежда! Все-таки эти бараки были жилыми. Ну что ж, кража этого тряпья станет фактически первым преступлением, которое Нестеров совершит в своей жизни. Кража во спасение. Нужно только дождаться, когда сгустятся сумерки. Только бы там не было собак!

От усталости, волнения и вечерней свежести его била крупная дрожь. Под кроной большой сосны Нестеров разделся и, старательно выжав одежду, вновь натянул ее на себя. Теплее от этого отнюдь не стало. Скорчившись на сухой хвое, обхватив себя руками, он принялся ждать наступления темноты...

* * *

В ту субботу Нестеров проснулся в своей квартире около двенадцати в очень дурном настроении. Накануне он здорово поругался с Ириной, настолько здорово, что далеко за полночь хлопнул дверью и добирался домой через весь город на частнике, содравшем с него аж двести рублей. Самое обидное, что повод для ссоры был абсолютно пустяшный. Нестеров отказался идти с ней на концерт какой-то "звезды"-малолетки, обладавшей высоким бюстом, длинными ногами и более или менее натренированной раскрывать рот в такт фонограмме. Иных достоинств "звезда", по убеждению Нестерова, не имела, и он искренне не понимал, для чего нужно тащиться в концертный зал и сидеть там битых два часа в жестком кресле, вместо того чтобы слушать ту же самую фонограмму, с удобством развалившись на диване.

Впрочем, положа руку на сердце, мяуканья этой "звезды" он не желал слушать ни в каком положении.

Конечно, излагать эти свои соображения Ирине напрямую было невозможно, поэтому Нестеров, придав лицу выражение глубокого огорчения, сообщил, что именно в этот день он непременно должен присутствовать на заседании исторического общества и вынужден будет лишить себя удовольствия созерцать прыжки и ужимки "звезды".

С Ириной они были знакомы уже больше года, их отношения развивались плавно и ровно в направлении официального брака, последние два месяца Нестеров фактически переехал к ней, появляясь в своей квартирке не чаще раза-двух в неделю. Даже его ноутбук - основной рабочий инструмент вне места службы - занял постоянное место в нише выдвижного столика "стенки". Нестеров полагал, что Ирина достаточно хорошо его изучила, чтобы прощать мелкие минусы характера, но на сей раз ее реакция была неожиданно бурной. Она начала говорить, что, если один человек не уважает интересы и привязанности другого, не может быть и речи о настоящей духовной близости. Нестеров попытался вначале отделаться шуткой, заметив, что на примере творчества любимой Ириной "звезды" о духовности говорить как-то сложно, но именно этот пассаж разгневал Ирину окончательно. Тон разговора резко повысился, а спустя короткое время превратился в банальную семейную ссору с перечислением того, когда и как именно Нестеров Ирину не уважал.

В какой-то момент Нестеров сообразил, что сейчас лучше всего уйти, дав возможность кипящим страстям остыть естественным путем. Что и сделал молча и быстро. Только жаль, не захватил с собой ноутбук.

Он проснулся около двенадцати, разбуженный звонком в дверь, и был этим очень недоволен, потому что совершенно не выспался. Предположение, что это пришла мириться Ирина, он отверг без рассмотрения: такое она могла себе позволить не раньше чем после трехдневной паузы. Хотя, конечно, надежда на подобный финал оставалась. Но это действительно была не

Ирина. В дверной глазок Нестеров увидел незнакомое мужской лицо.

- Кто?

- Нестеров Олег Сергеевич?

- Да.

- Откройте, пожалуйста. Это уголовный розыск.

Нестеров удивился, но не испугался. Он точно знал, что милиция к нему не может иметь никаких претензий. Не боялся он и того, что под видом сотрудников милиции в его квартиру ворвутся бандиты и грабители, вовсю орудующие в Москве. Красть у него было, в сущности, нечего. Тем более что самую ценное его имущество - ноутбук стоял на своем месте в квартире Ирины. Но впускать чужих в квартиру именно сейчас ему совершенно не хотелось. Потому что Нестеров был в трусах, взъерошен, немыт и небрит и вообще намеревался еще как минимум часок поваляться в постели.

- А что случилось? - спросил он. - Может, я к вам сам зайду чуть позже?

- Не стоит беспокоиться, - ответили из-за двери, - дело минутное. Всего пару вопросов.

- Ладно, - вздохнул Нестеров. - Погодите минуточку, я хоть штаны надену...

Он действительно уложился всего минут в пять (армейская выучка), чтобы одеться, почистить зубы и сполоснуть лицо, но ранние и невежливые гости его стремительности все равно не оценили: звонок звенел не переставая, и Нестеров обозлился. Открывая дверь, он приготовился произнести исполненное тонкой иронии приветствие по поводу профессиональной деликатности работников уголовного труда, но не успел. Едва язычок замка вылез из своего гнезда, дверь распахнулась, сметая Нестерова к стене, словно пушинку, и в его маленькую квартиру ворвались люди в кожаных куртках числом не менее пяти.

- Вы Нестеров? - спросил первый из ворвавшихся, поднимая хозяина с пола за плечо и за ворот рубашки.

Ошеломленный Нестеров сумел лишь кивнуть.

- Уголовный розыск! - Перед глазами Нестерова раскрылась и тут же захлопнулась краснокожая книжица. - Вот постановление на обыск!

Нестерову показали на пару секунд какую-то бумагу, после этого его окончательно вздернули на ноги, втолкнули в комнату и усадили в компьютерное кресло. Приходя в себя, Нестеров обнаружил, что напротив, на диване, сидят двое - мужчина и женщина средних лет. Они смотрели на Нестерова с каким-то странным выражением испуганного сочувствия, что само по себе не могло его радовать, но самым неприятным в тот момент Нестерову показалось, что этих незнакомых и скорее всего случайных людей - понятых - усадили на его личную неприбранную постель, небрежно скомкав и отбросив простыню, подушку и одеяло к стене. Трое в кожаных куртках, не обращая внимания на Нестерова, бойко шарили в его вещах.

- Что здесь происходит? - спросил Нестеров. - В чем дело?

Один из "кожаных" обернулся и без малейшей неприязни улыбнулся Нестерову:

- Я же объяснил: у нас постановление на обыск. Подписано прокурором. Ничего против вас мы лично не имеем. Нам приказали - мы исполняем. Надеюсь, без обид?

Нестерову действительно не хотелось на него обижаться. Нормальный парень: лет двадцати восьми, крепкий, с хорошим лицом и ясными глазами. Жаль, что прическа "под мафиозо", но, в конце концов, эта короткая прическа и потому самая практичная. Отчего же милиционеры не могут так стричься? Нестеров был бы готов не обижаться, кабы не чувствовал обиды за идиотизм происходящего.

- Почему обыск? Что случилось, вы мне можете объяснить?

- Да мы сами не знаем, - пожал плечами оперативник. - Мы же исполнители. Но если что не так - вы имеете право иск подать. И даже компенсацию получить... Скажите, что это у вас? Антресоли? - Наверное, - пожал плечами Нестеров. Эти дверцы над дверью в коридор он не открывал ни разу с момента въезда в квартиру.

- Что у вас там?

- Ничего. Насколько я помню. Мусор какой-то, наверное.

Оперативник подставил стул и ступил на него ногами в грязных ботинках. Странно, но дверцы в антресоль растворились без скрипа и сопротивления, словно Нестеров пользовался ими так же часто, как зубной щеткой.

- Ого! - сказал милиционер. - Интересно... Это что же тут такое? Граждане понятые, прошу вашего внимания!..

* * *

Подсохшая от тепла тела лагерная роба приобрела жесткость фанеры и настолько безжалостно вгрызалась в кожу, что Нестеров вынужден был остановиться, вновь снять штаны и как следует промять руками грубую ткань в самых ответственных местах.

Почва, густо усыпанная слоем угольного шлака, как ни старался Нестеров, хрустела под каждым шагом, и он заставил себя не обращать на это внимания. Самое главное - его не встречали никакие иные звуки. В рабочем бараке не держали собак. Когда Нестеров крал с бельевой веревки рабочий комбинезон и какие-то бесполые, но вполне теплые подштанники, никто из аборигенов не дернулся. Из открытых форточек вырывались звуки музыки, которую Нестеров не понимал, за занавесками мелькали тени пьющих и пляшущих. Когда Нестеров с краденым под мышкой пробегал мимо входа в барак, дверь распахнулась пинком изнутри и на крыльцо вывалился здоровенный мужик. Погасив инерцию дальнейшего движения на заскрипевших под его тяжестью перилах, мужик радостно запел "степь да степь круго-ом!". Его мощные вопли полностью задавили все прочие звуки вокруг, включая тепловозные гудки, поэтому Нестеров удалялся от жилищ, ничуть не таясь, обычным прогулочным шагом, словно местный житель.

За кучей разломанных ящиков он остановился и переоделся. Сильно ношенный комбинезон рабочего-путейца был ему чуть великоват, рукава и брючины пришлось подвернуть. Свою тюремную робу вместе с кепкой Нестеров плотно свернул и сунул под самый нижний ящик. Если здесь ее и найдут, то это произойдет не сразу. К тому же вряд ли обитатели барака побегут со своей находкой в милицию.

Страшно хотелось есть. Нестеров сглотнул голодную слюну и направился к железнодорожной насыпи. С едой можно потерпеть. Самое главное сейчас - отыскать товарняк, который увезет его отсюда. Это необходимо сделать еще до света. От станции его отделяли километра полтора. Там шла обычная ночная работа - лязгало железо, фыркал горячим паром маневровый локомотив, мелькали путейские фонари.

- Бригада Смирнова! Подойдите к третьему пахаузу! - Голос женщины-диспетчера, усиленный мощнейшими динамиками, прозвучал так оглушительно громко, что Нестеров невольно вздрогнул.

- Смирно-ов! - снова позвала она. - К третьему пахаузу!

Задача выглядела несложной: в темноте, в рабочей одежде Нестеров выглядит неотличимым от прочих путейцев. Он легко смешается с ними и найдет отправляющийся состав. Только вот входить на станцию надо не по рельсам, ярко освещенным прожектором, а со стороны. Нестеров спустился с насыпи и углубился в кустарник лесополосы, разросшийся здесь необычайно густо. Зажмуриваясь, отворачивая лицо от мокрых ветвей, продрался сквозь особенно цепкий куст и ошеломленно замер.

На крохотной полянке возле разложенного костерка сидели четверо, настороженно и молча глядевших на Нестерова.

- Здравствуйте, - пробормотал он.

- Здорово, - неприветливо ответил один - с густой бородой на одутловатом лице. - Тебе чего тут?

- Да я... - Нестеров на секунду запнулся. - Заблудился. В лесу. Ходил за грибами.

- И много набрал? - спросил бородач.

- Да так... нормально.

- А где же они? - полюбопытствовал второй. Тени под его глазами были столь черны, что неяркий свет костра не позволял разобрать, что это: отечные мешки или настоящие фингалы. - Корзинка-то твоя где?

- Потерял, - развел руками Нестеров.

- Ладно, не мети пургу, - сказал третий и гулко закашлялся. Лицо его было худым и изможденным, что автоматически наводило на мысль о туберкулезе в последней стадии. Возможно, так оно и было на самом деле. - Откуда ты сам? - откашлявшись и сплюнув, продолжил допрос туберкулезник. - Что-то раньше я тебя тут не видел.

- Я? Из... издалека, - для убедительности Нестеров показал куда-то в темноту за своей спиной. - Случайно тут оказался.

- Жрать хочешь? - На вид он казался самым молодым, лет сорока с небольшим.

- Хочу, - кивнул Нестеров.

- А бабки у тебя есть?

- Нет.

- На нет и суда нет, - неприветливо сказал бородатый. - На халяву сейчас охотников хренова туча налететь всегда готова.

- Ладно тебе, Горшок, - цыкнул на него туберкулезник. - На твою долю никто не претендует. Садись, парень, похавай!

Он двинул к Нестерову закопченный котелок с какой-то едой и торчащей ложкой. Едва сдерживая голодную дрожь, Нестеров принялся глотать остывшее варево, показавшееся ему верхом кулинарного искусства.

- Спасибо, - прошептал он, когда спустя очень короткое время котелок опустел.

- Спасибой сыт не будешь, - проворчал Горшок, но смолк и отвернулся под взглядами трех остальных бродяг.

- Ну и куда ты идешь? - начал допрос самый молодой, по всей видимости, лидер компании. - Тебя как звать?

- Олег.

- А меня - Лёха. Его, - он показал на туберкулезника, - Паша-скелет, этого - Горшок, а вон его - Боксерчик. Так что ты нам расскажешь?

- Мне бы уехать отсюда надо, - сказал Нестеров.

- Куда?

- Да мне без разницы. Подальше бы только.

- Так ты из орлов будешь?

Тюремный опыт Нестерова был достаточен, чтобы понять Леху правильно. "Орел" на языке зоны означал зека, подавшегося в бега.

- Так получилось, - сказал Нестеров. - Конвоир меня замочить хотел, когда вел в рабочую зону. Я едва ушел.

- За что?

- Я не знаю, - помотал головой Нестеров. - Не пойму. Заказал меня кто-то.

- Может, ты смотрящего обидел? - предположил Боксерчик. Голос у него был сиплый до скрежета. - Или кого из законников?

- Чего ты несешь! - презрительно воскликнул Горшок. - Тут зона общего режима. Откуда здесь законники?! Даже если б были - они бы сами все сделали. С вертухаями им западло вязаться.

- Может, ты скажешь, что и смотрящего тут нет? - оскорбился Боксерчик.

- "Смотрящий", может, и есть, да только он все равно к куму не пойдет, чтобы свой вопрос решить.

- Ладно, хватит! - прикрикнул на них Леха и вновь повернулся к Нестерову. - А кто ты есть, чтобы тебя заказывали? Может, ты из этих - олигархов?

- Какой я олигарх! - невесело засмеялся Нестеров. - Голодранец я обыкновенный. Был научным сотрудником в музее. Я вообще не понимаю, как все произошло.

- В музее? - удивился Леха. - Ну-ка, ну-ка! И за что же тебя, музейного, замели?

- Долго рассказывать, - Нестеров отлично знал, насколько неправдоподобно и глупо звучит его история, и не желал сделаться объектом недоверия для своих новых знакомцев.

- А ты расскажи, - внезапно вмешался Паша-скелет. Все это время он изучающе, с явным и непонятным Нестерову интересом сверлил его взглядом. - Расскажи, времени у тебя хватит. Сегодня все равно отсюда не уехать. А вот завтра в ночь состав на запад пойдет. Его сейчас как раз формируют. Если твоя сказка понравится, может, и поможем мы тебе. Посадим куда надо.

- Щас он тебе накатит по самое некуда, - просипел Боксерчик. - Развесит лапши - ухи отвалятся.

- Ладно, тебя не спрашивают, - оборвал его Леха. - Пусть расскажет. А если тебе культурная беседа заснуть мешает - вали в кусты, никто тебя не держит.

Эти четверо бомжей не представляли для Нестерова непосредственной опасности. Среди них не было ни хищников, ни суггесторов - типичный демос, в равной степени способный как на добро, так и - в силу своей слабости - на зло. Может, для Нестерова правильней было бы немедленно уйти, положившись на свои силы и удачу, но для этого он слишком устал. К тому же бомжи уже помогли ему, они накормили его без корысти, и Нестерову совсем не хотелось выглядеть неблагодарным.

- Ну, хорошо, - пожал он плечами. - Если времени вам не жалко... В общем, я работал в Музее истории культуры, в Москве...

* * *

Когда милиционеры вытащили с антресолей, куда Нестеров не заглядывал ни разу со дня вселения в квартиру, фолиант шестнадцатого века в переплете из свиной кожи, завернутый почему-то в газеты, реакция Нестерова была парадоксальной. Он не закричал и не начал возмущаться, он только молча хлопал глазами, пока один из ликующих оперативников не задал вопрос:

- Что это?

- Книга, - немедленно ответил Нестеров. - Полное жизнеописание Франциска Ассизского, напечатана в типографии Райнхарда Маннингера, в Ганновере, в тысяча пятьсот восьмидесятом году.

- Пятьсот восьмидесятом? - повторил оперативник. - Ого! Дорогая, наверное?

- Наверное. Но я точно не знаю.

- Откуда она у вас?

- Этого я тоже не знаю, - сказал Нестеров. - Но в последний раз я видел ее месяц назад в хранилище нашего музея.

- Понима-аю, - кивнул с ухмылкой оперативник. - Ну что ж, будем писать протокол...

Все, что с ним происходило дальше, Нестеров довольно долго воспринимал словно сквозь толстое мутноватое стекло, которое глушило звуки и образы, лишая их значительной доли смысла. Но первый разговор со следователем Нестеров запомнил очень хорошо.

Следователь был молод, его умное, симпатичное и слегка грустное лицо сразу расположило Нестерова. К тому же ему показалось, что следователь сочувствует своему подследственному, понимая нелепость возведенных против него обвинений, и Нестеров исполнился надежды, что этот непонятный кошмар в ближайшем времени закончится.

- Как же это получилось, Олег Сергеевич? - спросил следователь.

- Я не знаю! - горячо заговорил Нестеров. - Я не понимаю, что происходит! Неужели вы думаете, что я способен на кражу?

- А что мне остается делать? - грустно улыбнулся следователь. - Уникальную книгу обнаружили в вашей квартире. Она же не могла оказаться там сама собой.

- Но мне могли ее подбросить!

- Давайте рассмотрим и такой вариант, - согласился следователь. - Кто, с вашей точки зрения, мог это сделать?

- Я не знаю, - снова сказал Нестеров.

- У вас есть враги?

Нестеров лишь растерянно пожал плечами.

- Ну, подумайте, кому может быть выгодно вас таким образом скомпрометировать? Кто выиграет от того, что вы попадете в тюрьму?

- В тюрьму? - ошеломленно повторил Нестеров. Эта мысль показалась ему дикой. - При чем здесь тюрьма? Никто не выиграет.

- Может быть, кто-то должен вам крупную сумму денег, или вы готовитесь получить наследство, - продолжал следователь. - Может быть, кто-нибудь претендует на вашу квартиру, завидует вашим научным успехам или мечтает занять вашу должность?

- Да нет же, нет! - воскликнул Нестеров. - Какие деньги! Какое наследство! Да и завистников никаких у меня нет.

- Ну вот видите! - следователь подвинул к себе бланк протокола допроса и принялся его заполнять. - Так что версия у следствия остается только одна.

- Какая? - глупо спросил Нестеров.

- Кража. Тайное хищение предметов, представляющих особую историческую и культурную ценность. Статья сто шестьдесят четыре Уголовного кодекса.

- Как вы можете так говорить! Я не мог украсть, вы понимаете?! Не мог!

- Я все понимаю, - сочувственно сказал следователь. - Мне отлично известно, в какой нищете сегодня прозябает наша наука. Вы ведь получаете даже меньше, чем сотрудники милиции. Это унизительное, невыносимое положение. И стремление хоть как-то его изменить мне тоже вполне понятно. Любой человек в какой-то момент может проявить слабость...

- Какое отношение все это имеет ко мне?! - почти закричал Нестеров.

- А к кому? - удивился следователь. - Книгу нашли все-таки в вашей квартире.

- Мне подбросили ее, как вы не можете понять! Не знаю, кто и зачем, но это так!

- Вот этого-то я как раз понять и не могу, - следователь понемногу начал хмуриться. - Ну сами вы посудите: кому нужно плести паутину интриг вокруг рядового сотрудника музея? Может, вы обладаете какими-то государственными секретами? Или обнаружили в ваших архивах материалы, компрометирующие предков какого-нибудь олигарха? Нет?.. Вот видите...