Чтение 2–й страницы книги ~Инсталляция~

"Так можно с ума сойти", - подумала она, - "а, впрочем, дважды с ума не сходят, а один раз я уже чокнутая". "А как иначе можно охарактеризовать поступок молодой замужней женщины, избившей собственного мужа, бросившей свою работу и прилетевшей спасать подругу, которую в глаза не видела? Только как паранойя. Впрочем, не я одна сошла с ума, похоже, тут у всех крыша едет. Ай, ля, ля, тихо шифером шурша, едет крыша не спеша. Ну, хорошо, я приехала искать свою подругу, соврала, что она мне родственница, что в этом такого, где здесь криминал? Зачем надо было меня заманивать сюда, или они действительно нашли Риту? Да нет, вряд ли. Вся эта комедия только для меня. Любой нормальный человек догадался бы сразу, это я - дура. Но им, что от меня надо? Может, действительно Рита в чем-то замешана? Но в чем? Неосторожное обращение с огнем? Дурь, какая. Позавчера говорили, что дом взорвался из-за утечки газа, сегодня - что его взорвали террористы. Что, Рита имеет отношение к террористам? Да, ерунда. А если имеет? Нет, не может быть. А, собственно, почему не может быть, так ли хорошо я ее знаю? Я ведь даже не знаю, сколько ей лет".

Светлана сделала над собой усилие и посмотрела в другой конец камеры. Зрелище ее нисколько не испугало, и она подошла по бетонному полу к нарам, опустив на них сумку.

"Нет уж, фигушки, - продолжала рассуждать Светлана, - как раз я-то ее хорошо знаю. Это умники в форме, могут рассуждать о чем-то там. Кстати, о чем они там рассуждают? Да какая разница, рано или поздно узнаю. А я уверена в Рите как в себе самой, да нет даже больше, чем в себе".

Светлана села на жесткие нары и, обняв сумку мужа, попыталась вспомнить, как она познакомилась с Ритой.

Это был Новый год. Вернее, новогодняя ночь, когда с летоисчисления слетел беспорядок, и его место заняли три девятки. Где-то в одиннадцать Светлана поняла, что ее муж не придет. Чтобы не дать ему возможность позвонить без пятнадцати двенадцать и придумать невероятную историю про аварию друга, девушка включила модем и с головой ушла в мировую паутину. Она заглянула в свой почтовый ящик, переполненный письмами от скучных коллег, занудных юристов, глупых иностранцев, и, просмотрев заголовки, поняла, что не сможет читать. Утирая слезы в полутемной комнате, она глядела на расплывающийся экран компьютера, тыкая мышкой куда-нибудь, лишь бы отвлечь свою обиду.

"Заходите к нам, обещаем, неожиданное знакомство и приятное общение", - гласил красочный баннер с полуобнаженной девицей.

- Почему нет? - спросила себя Светлана и ничего не смогла возразить.

Впрочем, чат мало чем отличался от других, быть может, более приличных. Такое же пустословие и рисовки, плоские шутки и новомодные светские приколы.

Светлана пролистывала сообщения, читая их по диагонали. Ей становилось еще хуже. Наконец, она вызвала окно "Объявления" и, написав неприличную фразу, отправила ее в сеть.

* * *

Мягко звякнул колокольчик, Светлана посмотрела на часы, было пятнадцать минут второго. В углу экрана виднелся значок, изображавший запечатанный конверт. Светлана брезгливо зацепила его мышкой и потащила в корзину для мусора, именно так называлось место на экране компьютера, для удаления файлов. По всей вероятности, ее палец дрогнул. Вместо того, чтобы исчезнуть в недрах утилизации конвертик разлетелся на всю ширину экрана. Теперь, чтобы удалить сообщение Светлане пришлось закрывать его, но она успела прочитать: "С Новым годом!!!".

Если бы девушка держала в руках настоящий конверт, она, наверняка, порвала бы его на мелкие кусочки, такие мелкие, что невозможно было бы отличить их от конфетти, но вместо этого, файл переместился в "корзину", издав характерный звук сливного бачка. Светлана встала и оглядела комнату: на журнальном столике догорело две свечи, праздничный ужин окончательно остыл, но убирать его совершенно не хотелось. Ей показалось, что если только она притронется к столу, ее обязательно стошнит. Она снова села, посмотрела на горящий экран, лицо ее скривила кислая улыбка, и курсор неуверенно достал из компьютерной "корзины" письмо.

"С Новым годом!!!" - еще раз прочитала Светлана. Под единственной строкой письма стояла подпись "Рита Миллер".

- Хенде хох, морда фашистская, - набрала Светлана и нажала на кнопку "отправить".

Через минуту колокольчик звякнул снова.

- Скорее еврейская, - было в письме.

- Ты кто?

- Дура, - с таким же звонком ответила собеседница.

- Почему? - написала Светлана, чувствуя, что слезы просохли и кожу лица неприятно стягивает.

- Потому что сижу и разговариваю с тобой.

- Ну, так шла бы спать.

- У меня проблемы, о которых ты и не мечтаешь.

- С трудом верится.

- Ты сейчас где?

- Дома.

- А я сижу на работе, в чужом городе, одна, голодная, меня дома ждет парень, а, скорее всего, уже не ждет.

- А почему ты не идешь домой?

- Дверь закрыта, ключей нет, на окнах решетки.

- Так позвони своему парню, пусть он придет и спасет тебя.

- Мой парень сейчас ждет меня под дверью, а, скорее всего, уже ушел.

- Позвони тому, кто тебя закрыл, в милицию, спасателям, в конце концов.

- В милицию я уже звонила, мне там сказали ..... Тот, кто меня закрыл, сидит сейчас в ресторане, если еще не занял горизонтального положения, а про Чипа и Дейла я слышать не хочу, да и что могут сделать два маленьких бурундука?

- А ты где, вообще-то?

- В офисе, в Москве, Каширское Шоссе 6, кв. 59.

- Я еду, - написала Светлана, отправила сообщение и выпрямилась.

Ей стало немного легче, нет, не хорошо, да и не мог этот пустой разговор снять всю тяжесть, но разговаривать хотелось, и она написала снова:

- Домкрат взять?

- Лучше зубочистку.

- Я тебе не верю.

- Как сказал Мюллер "верить никому нельзя". Ты - то сейчас где?

- Я дома, у свекрови. У меня муж не пришел домой.

- Все мужики сволочи, нечего тут горевать.

- Хм. Это, когда чужие мужики сволочи, нечего горевать, а когда твой родной - есть о чем расстраиваться.

- А я бы не расстроилась, знаешь, сколько раз меня мужики кидали, я уже никому не верю. Взять хотя бы моего директора, я его из такой ямы выдернула, шесть проверок ему сдала, а за это - вот тебе благодарность.

- Так ты бухгалтер?

- А кто же еще?

- Представляешь, я тоже.

- Сейчас заплачу от умиления. Ты лучше скажи, может мне напиться?

- Ты же говорила, что у тебя есть нечего?

- Есть нечего, а водки хоть упейся.

- Знаешь, а у меня целый ужин на двоих, только что-то не хочется.

- Ну, ты и стерва, разве можно так с голодным человеком. А что там у тебя?

- Салат из крабовых палочек, чернослив с грецким орехом, курочка копченая, ветчина, бутерброды с икрой, со шпротами и лимоном.

- А-а!!! - Помогите. Слюной захлебываюсь. Только, что это за бутерброды со шпротами? Это что как с тунцом?

- Темнота, ты готовить-то умеешь?

- Да, не в пример тебе, уж бутерброды с рыбой делать не стану.

- Я же говорю - темнота. Знай напоследок, что бутерброды со шпротами, это лучшая закуска. Берешь черный хлеб, кладешь на него шпроты в масле, сверху колечко лимона. Лучшая закуска.

- А почему напоследок, ты, что меня бросишь?

- А что толку попусту болтать?

- Мне всегда так парень говорил, когда у него уже ничего не получалось. Я надеюсь, ты не такая. Кстати, тебя как зовут по-настоящему?

- Ты хочешь сказать, что Рита - это не настоящее имя.

- Настоящее, но твое-то имя, что за дурдом: Света.ру?

- А чем тебе не нравится?

- Уж больно похоже на название ракеты. Тебе сколько лет?

- Двадцать три.

- Мой любимый возраст. А какого ты роста?

- Метр семьдесят.

- Мой любимый рост, а какой у тебя размер лифчика?

- Твой любимый. У тебя все в порядке на почве ген?

- Ты мне уже нравишься, давай выпьем на брудершафт.

Светлана откинулась на спинку стула, собеседница с той стороны экрана начинала нравиться. И, что более важно, она отвлекала.

- Давай, - Светлана открыла бутылку красного вина, налила в большой фужер и снова присела к экрану.

- Ты где? - вылетело из конверта на экран.

- Здесь я, здесь, вино наливала.

- А я буду водку, прямо из горла.

- Фу. Наверняка, противно.

- Сейчас узнаю, я не пробовала. Ну, за тебя.

- За тебя, - Светлана чокнулась с экраном краем фужера и осушила половину.

- Вау. Не так и противно. Советую попробовать. Жаль только, что закусить нечем, а ты не вздумай мне писать про еду.

- Не буду. А о чем будем говорить?

- Напиши о себе.

- Да, собственно, нечего. Я живу в Перми. Училась в школе, потом в институте, работала в бухгалтерской фирме, теперь дома работаю.

- Ты живешь в Перми? А как же собиралась приехать?

- На ледоколе.

- Ты мне лучше скажи, ты годовой отчет еще не трогала?

- Нет. У меня еще конь не валялся.

- А экология у тебя есть?

- Нет.

- А у меня есть. Представляешь, Светик, у нас выходные до пятнадцатого числа, а там отчеты принимают только до двадцатого.

- Ну и что, за пять дней успеешь.

- Да там эти пять дней убийство будет. Эта гребаная экология одна на весь город, я в прошлом году очередь за два дня занимала. Давай еще выпьем.

- А ты сколько уже приняла?

- Не знаю, по бутылке не видно.

- Ну, давай.

- Ой, люблю я хорошую компанию. Чин, чин, Светик.

- Чин, чин, Миллер.

- Э-э, не фамильярничать. Скажи, а фонды ты не делала?

Разговор, свернувший на профессиональную тему, побежал незаметно. Время шло, вино в бутылке уменьшалось, и Света заметила, что уже светает, только когда дверь открылась, и виноватый Олег затоптался на пороге.

- Муж пришел, - набрала Светлана.

- Вмажь ему за меня, - колыхалась на экране аккуратная строчка сообщения.

* * *

Так же начинался день и так же заканчивался, так же набухали почки на деревьях и так же, как в прошлом году, в город пришла весна. Светлану всегда поражало это время года. Пробуждение природы действовало на нее по-особому, но в этом году, что-то было не так. То ли оттого, что весна запоздала, и до конца апреля еще лежал снег, а может из-за того, что в отношениях между Светланой и мужем, возникшая ранее трещина, быстро превратилась в пропасть. В доме больше не возникало ссор, и эта молчаливая война была еще тягостнее. Два человека замкнулись в себе, больше не пытаясь понять и простить друг друга. Они оба тщательно выбирали слова, начиная разговор только в случае крайней необходимости.

Светлану стали посещать странные, на ее взгляд, фантазии. Ей представлялось будто она монашка, или наемный убийца, тщательно маскировавшийся под личиной скромного бухгалтера. Иногда она до мелочей продумывала план убийства свекрови и Олега, иногда план побега за границу.

И когда она стала мечтать о том, как уйдет на пенсию, сказала себе: "Хватит! Ты, старушка, сошла с ума". Она где-то слышала или читала о том, что настоящий больной никогда не признается в своем сумасшествии, но логика говорила о конкретном сдвиге в ее психике. И однажды она зашла в библиотеку и спросила книгу Фридмана "Психические заболевания". Приговор был длинен и непонятен, но гласил следующее: Когетивное расстройство у резидуального органика на фоне параноидального раздвоения сознания. На счет раздвоения личности Светлана не была уверена, ей казалось, что ее сознание уже было не просто раздвоено, а растроено, расчетверено и так далее. В остальном же, это было очень похоже, во всяком случае, симптомы подходили как нельзя лучше.

- Пардон, мадам, - услышала Светлана хрипловатый баритон.

Даже для библиотеки это обращение было чересчур, и Светлана подняла голову, готовая встретиться взглядом с нарисованным интеллигентом. Но ее опасения не оправдались. Перед ней стоял классический профессор. В том, что это был профессор, Светлана не на миг не усомнилась. Седеющая острая бородка, очки в металлической оправе, высокий лоб, могли быть надеты на кого угодно. Но! Он стоял перед ней в изысканном поклоне, слегка согнув спину и склонив голову, так, как умели это делать дворяне, ждущие в ответ такого же обращения, и ни на секунду не оскверняя себя поклоном.

- Что вам угодно? - не задумываясь, спросила Светлана и поймала себя на мысли, что обычно, ответила бы иначе.

- Это у вас "Фридман"?

- Да я читаю, вернее, уже прочла, - протянула Светлана толстый талмуд.

- Вы уже прочитали? - удивился профессор.

- Да, а что?

- Вы учитесь?

- Нет, работаю.

- Работаете? - Еще больше удивился собеседник, - Коллега?

- Не думаю, - сказала Светлана, еще раз осмотрев профессора, - вряд ли вы занимаетесь бухучетом.

- У вас острый глаз. Разрешите представиться, доцент кафедры психологии Пермского университета, Ангелов Вячеслав Аркадьевич. Не сочтите за назойливость, но меня профессия выучила, это уже автоматизм, понимать поступки людей, а я сначала принял вас за студентку, которая изучает мой предмет, и, как видите, ошибся. Я не ожидал, что данное издание может заинтересовать кого-то, кроме узкого круга специалистов.

- Все ошибаются, я тоже приняла вас за профессора.

- Вот как? Не смотря на вашу ошибку, вы очень проницательны.

- Вряд ли. Во всяком случае, психология мне не по зубам.

- Вас мучает какая-то проблема? В этом нет ничего удивительного.

- Почему?

- Потому что люди так устроены, и не в состоянии разобраться со своими проблемами сами. Проблему изнутри увидеть невозможно, надо отойти на достаточное расстояние. Вот вы когда-нибудь слышали ваш голос, записанный на магнитофон?

Светлана вспомнила, как записывала приветствие на автоответчик, и как ее поразил тот незнакомый, чужой голос, записанный на пленку.

- Вы хотите сказать, что мы не слышим своего голоса?

- Да, конечно.

- Я думаю, что ко мне это не относится.

- Позвольте, я угадаю почему. Вы считаете себя представителем самой консервативной профессии и думаете, что разложили свое "я" по полочкам.

- Как вы узнали про профессию?

- Вы сами мне сказали только что. Вряд ли, вы занимаетесь бухучетом.

- Действительно, - Светлана улыбнулась доценту, - что вы хотите?

- Сущую безделицу, я хочу узнать, зачем вы взяли эту книгу?

Светлана, задумалась: "А стоит ли ей вообще разговаривать с этим человеком?"

- Я чувствую, вас одолевает сомнение. Это вполне естественно, и я не буду настаивать, но если вы вдруг захотите со мной поговорить, вот моя визитка, - доцент протянул аккуратный прямоугольник картона.

Светлана взяла его в руку и увидела, каким он был белым. Он даже отливал синевой, и на фоне этого ровного белого цвета, она увидела свои ладони. Розовые ладони рук с проступающими нитками вен, пересекающимися черточками, бугорками и впадинами. Они были обыкновенными или обычными руками молодой женщины, не занимавшейся физическим трудом, но на фоне чистого белого цвета казались разноцветным хаосом.

- Погодите, но ведь это займет много времени.

- Библиотека будет работать еще три часа, этого достаточно?

- Вполне. Присядьте.

Доцент сел рядом на краешек стула, так же аккуратно и покорно, как только что стоял и с интересом посмотрел на Светлану, как смотрят старые друзья, готовые слушать новый анекдот.

- Мне кажется, я сошла с ума.

- Начните с самого начала.

Светлана криво улыбнулась.

- Я не знаю, где здесь начало.

- Тогда начните с конца.

Когда библиотека закрылась, и они вышли на улицу, Светлану охватила тревога. Она подумала, что теперь она полностью беззащитна перед этим чужим человеком, знающим про ее жизнь намного больше, чем она сама. А он, как бы ловя ее мысли, сказал:

- Вы можете быть уверены, что все сказанное никогда не станет предметом огласки, во всяком случае, без вашего согласия.

Деловой тон подействовал успокаивающе, и Светлана спросила: