Дайте ему понять, что ОМСС - не только служанка обороны. Или, если вы
этого не можете, войдите в контакт с комиссаром Фурнальдом. Он на нашей
стороне. Скажите ему, что я хочу получить хотя бы несколько крох на
биохимические исследования. Подчеркните, что это поддерживается многими.
Послушайте, Ал, мы должны говорить достаточно громко, чтобы нас услышали.
Мы должны использовать свой шанс в борьбе. Как только Бенеш прибудет сюда
и будет захвачен настоящими генералами, черт их побери, мы навсегда
попадем в запас
заниматься этим проклятым делом до тех пор, пока Бенеш не будет здесь, у
меня. И я далеко не доброжелательно воспринимаю вашу попытку давить на
меня в такой момент.
подавленный самообладанием.
средство, генерал.
гражданского главы медицинского подразделения. Выражение широкого лица
Мичелза никогда не поднималось выше спокойной веселости, сопровождаемой,
самое большее, сухой усмешкой, но, с другой стороны, никогда не опускалось
ниже изредка появляющейся серьезности, которую он сам, казалось, никогда
не воспринимал слишком серьезно.
полковника Рейда эти карты были одинаковы - каждая представляла собой
безнадежно запутанный лабиринт, а собранные вместе, они увеличивали эту
безнадежность во много раз.
другому - Мичелз был полон страстного желания объяснять это всем.
радиоактивного вещества, и организм (это мог быть как человек, так и мышь)
после этого содержал в себе, так сказать, собственного фотографа,
работающего на лазерном принципе, дающем объемное изображение.
картину всей кровеносной системы в трех измерениях, которая потом может
быть записана в виде большого количества сечений и проекций, сколько
потребуется для работы. Если изображение соответственно увеличить, вы
сможете проникнуть в мельчайшие капилляры. Вам это, вероятно, понятно. И
это делает из меня настоящего географа, - добавлял Мичелз. - Географа
человеческого тела, наносящего на карту его реки и заливы, его фиорды и
ручьи. Многие из них более запутаны, чем любые другие на земле, уверяю
вас.
кровеносную систему.
совсем верю в это.
физиолог, конечно, а не физик.
тот путь. Я слышал, они говорят, что принцип неопределенности не дает
возможности осуществить это дальше, чем на определенное время. А можете ли
вы поспорить с принципом неопределенности?
что Бенеш - самый большой специалист в этой области. Другая сторона, у
которой он был, сохраняла равенство с нами только благодаря ему. У них нет
больше никого из перворазрядных специалистов, в то время как у нас есть
Залецкий, Крамер, Ритчхейм, Линдсей и все остальные. И наши самые
значительные лица верят, что если он говорит, что у него что-то есть, то
это действительно так.
использовать этот шанс?
победителями и в этом случае. Другая сторона больше не сможет
воспользоваться его услугами.
оттуда и привозят сюда, где, как я полагаю, ему хочется быть. Если
окажется, что у него ничего нет, мы же не отправим его обратно, не правда
ли? Кроме того, он может и не лгать, он может просто ошибаться.
совсем не по-полковничьи.
Картеру. На руку всем им, дураками.
считает минуты так же, как это теперь делаю я. Осталось 42 минуты.
в аэропорту. А биологическая наука ничего не получит. Если Бенеш заключил
сделку только для того, чтобы сбежать с другой стороны, мы ничего не
получим. И если это правда, мы тоже ничего не получим. Оборона заберет
все, каждый ломтик, каждую крошку, даже запах. Будет слишком заманчиво
поиграть с этим, и они никогда не упустят этой возможности.
возможность надавить. Мы свободно можем напустить на них Дьювола,
ревностного богобоязненного Петра.
чувствую сейчас, я бы с удовольствием бросил его и на Картера тоже. Если
бы Дьювала зарядить отрицательным зарядом, а Картера - положительным и
столкнуть их вместе, чтобы они испепелили друг друга...
серьезно. Хирург - это артист, скульптор живой ткани. Великий хирург -
великий артист и имеет соответствующий темперамент.
таким въедливым. Кто дает Дьювалу исключительное право быть агрессивным и
высокомерным?
бы счастлив. Я бы оставил его за ним со всеми возможными благодарностями,
пусть это будет только его право. Несчастье в том, что в мире есть очень
много других агрессивных и высокомерных характеров.
самому доктору Питеру Лоуренсу Дьювалу, то услышал бы в ответ такое же
короткое фырканье, как и в случае объяснения в любви. И не потому, что
Дьювал был нечувствителен как к оскорблению, так и к обожанию, а потому,
что он реагировал на это только тогда, когда имел время, а имел он его
очень редко.
скорее результатом сокращения мускулов, которое возникало, когда его мысли
блуждали неизвестно где. Видимо, все мужчины по-своему убегают от мира. У
Дьювала это выражалось в сосредоточении на своей работе.
известности в качестве нейрохирурга и к положению холостяка, с трудом
осознаваемому им.
по лежащему перед ним рентгеновскому объемному снимку, как дверь
открылась. Вошла его ассистентка, ступая, как всегда, бесшумно.
определение его действительной величины требовало искусного измерения
углов плюс предварительные знания того, что представляет собой это
изображение на самом деле.
было 25 лет, почти на 20 лет меньше, чем Дьювалу, и свое профессиональное
мастерство, которому был всего год от роду, она благоговейно сложила к
ногам хирурга.
что один день работы с Дьювалом соответствовал курсу колледжа, что
наблюдение за его методами, за его техникой диагностирования, за его