Чтение 2–й страницы книги ~Я в Марсопорте без Хильды~

совершать космические перелеты, вы тоже знаете. А если вы никогда не
покидали Землю, скажу, что абсолютно все нуждаются в нем в первом полете,
почти все - в первых десяти полетах и очень многие - вообще в каждом
полете. Без него - головокружение, связанное с невесомостью, кошмары,
постоянные психозы. А с ним - ничего, вы просто ничего не замечаете. И он
не вызывает привыкания, у него нет никаких побочных эффектов. Спейсолин
идеален, необходим, незаменим. Если сомневаетесь, примите спейсолин.

Рог сказал:

- Совершенно верно, видоизмененный спейсолин. Его можно химически
изменить, реакция простая, может быть проведена в любом подвале, и он
превращается в наркотик сильнейшего действия. Вызывает привыкание после
первого же приема. Наравне с самыми опасными алкалоидами.

- И мы только что это узнали?

- Нет. Служба давно это знает, и мы удерживали эти сведения от
распространения, И нам всякий раз удавалось. Но на этот раз дело зашло
слишком далеко.

- Каким образом?

- Один из этих троих, которые делают здесь пересадку, несет
видоизмененный спейсолин на себе. Химики в системе Капеллы за пределами
Федерации, они проанализируют его и найдут способ синтеза. И нам либо
придется бороться с самой большой угрозой наркотиков, либо запретить сам
источник.

- Ты имеешь в виду спейсолин?

- Да. А запрет спейсолина - это запрет на космические полеты.

Я решил перейти к делу.

- И у кого же из троих этот наркотик?

Рог противно улыбнулся.

- Если бы мы знали, зачем нам тогда ты? Тебе придется это узнать
самому.

- Ты хочешь, чтобы я занимался грязной работой? Обыскивал их?

- Только дотронься до одного из них, и тебе срежут волосы по самую
гортань. Каждый из троих большой человек на своей планете. Это Эдвард
Харпонастер, Иоаким Липски и Андиамо Ферруччи. Ну?

Он прав. Обо всех троих я слышал. Вероятно, вы тоже.
В_л_и_я_т_е_л_ь_н_ы_е_, очень влиятельные люди, и ни одного нельзя тронуть
без веских доказательств. Я сказал:

- Неужели кто-нибудь из них свяжется с таким грязным делом...

- Дело идет о триллионах, - ответил Рог, - а это значит, что любой из
троих может. И один из них уже связался, потому что Джек Хок успел узнать
это, прежде чем его убили...

- Джек Хок _у_б_и_т_?

- Да, и один из этих троих организовал убийство. Тебе предстоит
узнать, который именно. Покажи нам пальцем до одиннадцати, и тебя ждет
повышение, увеличение платы, достойная дань памяти бедного Джека Хока и
спасение Галактики. Но если укажешь не на того - осложнение
межгалактической ситуации, а ты окажешься в черных списках отсюда до
Антареса.

Я спросил:

- А если я ни на кого не укажу?

- Все равно что укажешь не на того, во всем, что касается Службы.

- Я должен назвать одного, причем назвать правильно, или мне вручат
собственную голову, так?

- Нарезанную ломтиками. Ты начинаешь меня понимать, Макс.

Всю жизнь Рог Кринтон казался мне противным, но никогда настолько
противным. Единственное мое утешение заключалось в том, что он тоже женат
и жена его весь год живет в Марспорте. И он этого заслуживает! Может, я
жесток к нему, но заслуживает!

Как только Рог отошел, я позвонил Флоре.

Она сказала:

- Да?

Магнитные швы на ее платье разошлись, насколько нужно, а голос звучал
так же очаровательно, как она выглядела.

Я ответил:

- Детка, милая, я не могу говорить об этом, но мне придется это
сделать. Разделаюсь как можно быстрее, даже если для этого мне придется
проплыть по Большому каналу до самой полярной шапки в одном нижнем белье,
понимаешь? Даже если придется сорвать Фобос с неба. Даже если нужно будет
разрубить себя на кусочки и каждый кусочек отправить тебе почтой.

- Ну, если бы я знала, что придется ждать...

Я моргнул. Ну, она не тот тип, что отзывается на поэзию. Она
действует. Но если меня ждет плавание на волнах низкого тяготения в море
жасминового аромата с Флорой, я думаю, поэзия тут не обязательна.

Я настойчиво сказал:

- Подожди, Флора. Я быстро.

Я был раздражен, но пока еще не беспокоился. Не успел Рог отойти, как
я уже сообразил, как отличить виновного от остальных.

Это очень легко. Следовало бы позвать Рога обратно и сказать ему, но
нет закона против того, чтобы самому получать яйца в пиво и кислород в
воздух. У меня это займет пять минут, и я отправлюсь к Флоре. Ну, чуть
задержусь, зато с повышением по службе, с увеличенным жалованьем и
слюнявыми поцелуями от Службы в каждую щеку.

Видите ли, дело вот в чем. Крупные промышленники путешествуют в
космосе не часто, обычно используют трансвидео. Отправляясь на
какие-нибудь сверхвысокие межзвездные конференции, как, вероятно, эти
трое, они принимают спейсолин. Во-первых, у них нет достаточного опыта
космических полетов, чтобы обойтись без него. А во-вторых, спейсолин очень
дорог, а промышленники предпочитают пользоваться дорогими средствами. Я
знаю их психологию.

Так что двое будут под действием спейсолина. А вот тот, что с
контрабандой, не рискнет - даже рискуя космической болезнью. Под влиянием
спейсолина он все выболтает. Он должен сохранить контроль над собой.

Все очень просто.

"Антаресский гигант" пришел вовремя. Первым ввели Липски. У него
толстые красные губы, круглые щеки и начинающие седеть волосы. Он взглянул
на меня и сел. Ничего. Он под воздействием спейсолина.

Я сказал:

- Добрый вечер, сэр.

Он сонным голосом ответил:

- Сер-пантиновая Панама согреет сердце на чашку кофе.

Так действует спейсолин. Мозг этого человека отпущен на свободу.
Последний слог вызывает свободные ассоциации.

Следующим вошел Андиамо Ферруччи. Черные усы, длинные и навощенные,
смуглая кожа, лицо в оспинах. Он сел.

Я спросил:

- Хорошо добрались?

Он ответил:

- Лис легче фантастических штук жук и стаи птиц.

Липски подхватил:

- Птиц львиц книг за миг для всех.

Я улыбнулся. Остается Харпонастер. Я сжал в одной руке игольчатый
пистолет, в другой - магнитные наручники.

И тут вошел Харпонастер. Худой, с обтянутой кожей, и хоть и почти
лысый, но значительно моложе, чем выглядит на своем трехмерном снимке. И
накачан спейсолином по жабры.

Я сказал:

- Черт возьми

Харпонастер:

- Ми, соль, фа, а вы сказали, в последние дали.

Ферруччи:

- Дали сняли спорная территория шла домой дорогой.

Липски:

- Дорогой, под дугой, горд, лорд.

Я переводил взгляд с одного на другого, а они все более короткими
периодами продолжали нести чепуху, пока не смолкли.

Мне было, конечно, ясно: один из них играет. Он все продумал заранее
и понял, что если не примет спейсолин, то окажется под подозрением. Может,
он подкупил врача, вводившего раствор, или избежал этого каким-то другим
способом.

Один из них играет. Это не так трудно. В субэфире регулярно идут
комедии о спейсолине. Поразительно, как свободно при этом можно обращаться
с кодексом морали. _В_ы_ и сами их слышали.

Я смотрел на них и услышал, как внутренний голос спрашивает:

- Ну, и как же ты укажешь пальцем на виновного?

Уже восемь тридцать, и на карте моя работа, моя репутация и моя
голова, которая как-то неуверенно сидит на шее. Я отложил все это на потом
и подумал о Флоре. Она не будет ждать меня вечно. Кстати, очень вероятно,
что и полчаса не станет ждать.

Интересно. Можно ли соблюдать свободные ассоциации, если я заведу их
на опасную территорию?

Я сказал:

- Ковер здесь как травка.

Липски:

- Травка из-под земли, ли-ли-ли.

Ферруччи:

- Ли ветер, ли снег неправедный, в Канзасе по колено.

Харпонастер: