он упал. Узкие силуэты замаячили над бормочущими волнами, сотни весел в
унисон забили по воде, разноцветные бумажные фонарики, прикрепленные к
мачтам, горели, как ищущие глаза.
ей четким ритмом. - Охойохоа! Пусть море поможет тебе. О возлюбленный мой!
Пусть море продлит твою жизнь, охойохоа!
из воды, и вскоре раковины, гонги и голоса славили его победу.
на капитанском мостике, жители Диупы столпились у причалов.
ломами, топорами, военными кирками - молодые люди Моря Медвежьего Жилья
танцем выражали радость, которую он им подарил. В вышитых алых и голубых
одеяниях, сосредоточенные, ждали под сверкающими фонарями члены принявшего
его Клана Старших. Дети и девушки, стоявшие возле длинных, невысоких,
легких домов из разукрашенной промасленной бумаги и резных деревянных
панелей, с остроконечными, крытыми гонтом крышами, бросали ему цветы.
состояло из берестяных набедренных повязок и перьев в волосах, поднимали
свои трезубцы и славили его, когда он проходил мимо.
внизу, хотя здесь, в теплых широтах Мира, Названного Маанрек, не должно
было потемнеть еще несколько часов. Но высоко наверху, на бесконечном
ясном голубом небе плавали две почти полные луны. На юге возвышалась
огромная радужная арка Колец, священного моста.
сорок часов, пока солнце путешествовало над островами, - рассеиваются по
мере того, как к ночи становится холодно. Однако Торрек, чья кожа еще
ощущала ледяной поцелуй фиорда, подумал, что вселюбящий Римфар простер над
ним руку, чтобы отдернуть завесу с небес как раз в то время, когда он
вышел на берег к своему народу.
Эти гибкие темнокожие высокоскулые люди сделали его своим, когда нашли
его, безмолвного и беспомощного, в поле. Они учили его с той же терпеливой
добротой, которую выказывали по отношению к своим детям, прощали ему
ошибки и незнание, неизбежные для того, кто не прошел с ними свой путь от
самого рождения.
обрабатывал поля, дрался на их стороне, когда разбойники из Илленеса силой
взяли Руст и вошли в Думетдин.
так что теперь он стал Пилотом. И все же он оставался бездомным. Он не
сроднился с ними по-настоящему... до сегодня.
чашу Совета.
Гламм, - и когда в следующий раз Флот отправится за морскими змеями, дадут
тебе хорошее копье, чтобы ты мог показать свое искусство.
среди избранных, и рассчитывал заслужить эту честь, если останется в
живых. И теперь...
положено, у кромки света, который отбрасывали фонари.
черных волос скрыли от него ее маленькое личико. Краска медленно залила ее
щеки.
из Клана Корат, который смотрел на него умными глазами, - ранг Гарпунера
позволяет ведь говорить по-дружески с ребенком Капитана. Или это не так?
дочерью Сонной?
Улыбка заставила дрогнуть его короткую бородку. - А я думаю, она желает.
Но сначала тебе надо отдохнуть.
люди ответили на эти слова восхищенными улыбками. - Идите же тогда, и если
потом вы склонитесь к браку, я не стану вам мешать.
наместнику Короля Думетдина. Сонна направилась следом, стараясь идти с ним
в ногу. Через несколько минут они уже были за пределами города, на дороге,
которая бежала вдоль полей, уходя в горы.
предложил он. - Может быть, я слишком поторопился?
так долго ждала этой ночи.
огромными, несущими прохладу ветвями, под шелестящими листьями. Воздух был
насыщен запахом сырой зелени и полон шума водопадов. Здесь можно было
найти множество пещер, и молодые мужчина и женщина могли провести в уютном
убежище на ложе из цветов, всю долгую ночь Мира, Названного Маанрек, есть
дикие фрукты и орехи.
вывела их из леса, Торрек и Сонна увидели, как поднялась и отправилась в
свое путешествие по небу Внутренняя Луна. Теперь среди нескольких мягко
светившихся звезд показались еще четыре Внешних Луны, и вместе с дрожащими
лентами Колец они перекинули мосты света через фиорд Фенга и лежащий за
ним океан.
брызги у Веселых Людей - там прошло одно из тех судов, что охраняли
Думетдин и давали морякам знак возвращаться.
так прекрасно.
неподвижно, прислушиваясь к этому горькому чувству, пока не понял, что оно
означает: негодование и зависть по отношению к тем, кто уже шел по этой
тропе рядом с ней.
Смотреть на женщину, на незамужнюю девушку, которая еще не отдала себя
определенному мужчине, как на собственность; сердиться на нее за то, что
она вела себя, как свободный человек, все равно что сердиться на
кого-нибудь за то, что он по своему разумению пользуется своими же
инструментами!
его остался и отозвался в нем печальными сомнениями: "Кто же я?"
пальцы легко коснулись его, пробежали по золотым волосам, также отличавшим
его от темноволосых мужчин Думетдина. - Нехорошо, что сейчас в тебе есть
скорбь.
скалистых рифов.
лунным светом лицо своими продолговатыми глазами. - Я не хочу проводить
здесь ночь рядом с гневом и печалью... только не с тобой.
невероятным, чтобы Сонна когда-нибудь...
сам того не сознавая.
твоей сегодняшней победы...
всегда буду человеком без корней, Торреком, найденным в полях пять лет
назад, без речи, Клана, воспоминаний. Судя по тому, что я знаю, я мог бы
быть и ребенком горных троллей!
как их называют в горных племенах. Что с того? Ты - это ты, и только.
личность, зависящая только от себя, не быть частью Клана, Вигвама или
Нации и не нуждаться в этом, была невероятной. Сонна, должно быть, лесная
ведьма, если осмеливается произносить такое вслух!
выстроилось в нужном порядке, он понял, что эта мысль верна. Торрека не
просто отпустила снедавшая его тоска (он всегда будет жаждать этой кровной
связи с Кланом, в которой ему было отказано), главное, его положение
одиночки больше не казалось чудовищным. Да, он был иным, да, даже в
некотором смысле убогим, но это было вполне естественно.