а я любила и его; и Рябушинскую. Сначала, во всяком случае. Но потом я
стала замечать, что большую часть времени и внимания он отдает кукле, а я,
обреченная ждать его ночи напролет, становлюсь лишь тенью.
купил за сто тысяч кукольный домик - вся мебель в нем была из золота,
серебра и платины. Каждую ночь, укладывая ее в маленькую постель, он
разговаривал с нею. Поначалу я принимала все это за тонкую шутку и даже
умилялась. Но наконец до меня дошло, что я нужна ему лишь как ассистент в
этой игре и почти возненавидела - не куклу, конечно, она-то ничего не
знала, а Джона - ведь это была его игра. В конце концов, это он управлял
куклой, это его ум и природное дарование воплощались в деревянном тельце.
Чем еще я могла отплатить ему? А он с еще большим рвением совершенствовал
искусство. Это было и глупо и странно. Тогда мне стало ясно - что-то
подстегивает его, вроде как у пьяниц - сидит внутри ненасытный зверь и
понуждает напиваться.
сочувствием. Временами моя злость совсем угасала, и уж конечно я никогда
не питала ненависти к той Риа, что жила у него в сознании - ведь это была
его лучшая часть, добрая, честная и даже очаровательная. Она была тем, чем
он сам никогда не пытался стать.
понимания, естественно, обратилась к... мистеру Дугласу, - с усилием
закончила она.
находился в отчаянном положении и пришел сюда, потому что знал о ваших
отношениях с мистером Дугласом. Возможно, он угрожал рассказать об этом
мистеру Фабиану, если вы не откупитесь от него. Вот вам веская причина от
негу избавиться.
не убивала.
закрылся снова. Он пытался заставить ее рассмеяться вслед за собой, но с
ее губ не слетело ни звуча, только неслышимый шепот. Фабиан уставился на
маленькое лицо, пот выступил на его висках.
кулис, поднялся, стараясь не поломать ноги, по железной лестнице, где
каждую ступеньку надо было искать ощупью, и вышел к актерским уборным. Он
постучал в одну из тонких дверей.
зеркалу человека.
глянцевую фотографию и положил на гримерный столик.
спинку стула. Взявшись за переносицу, он стал осторожно, как при головной
боли, массировать ее. Кроувич взял фотографию, перевернул и начал читать
сведения, отпечатанные на обороте.
черные. Лицо овальной формы. Родилась в Нью-Йорке в 1914 году. Исчезла в
1934 году. Подвержена приступам амнезии. По происхождению - русская. И так
далее, и так далее.
фотографию куклы. БОЖЕ МОЙ, то-то потешились надо мной в управлении. Но
как бы то ни было, вот она - Рябушинская. Не папье-маше, не дерево, не
кукла, а женщина, которая жила среди нас, а потом исчезла. - Он посмотрел
Фабиану прямо в глаза. - Что вы на это скажете?
портрет. Лицо мне понравилось, и взял его для своей куклы.
и вытер лицо. - Фабиан, все нынешнее утро я рылся в подшивках "Биллборда".
В одном из номеров за тридцать четвертый год я обнаружил любопытную статью
о выступлениях второразрядной группы. "Фабиан и Душка Уильям". Последний
был куклой, изображавшей маленького мальчика. Там писали и об ассистентке,
Иляне Рямоновой. В журнале не было ее фотографии, но я получил, наконец,
имя... имя реальной особы. Излишне говорить, что такое сходство между
куклой и живой женщиной не может быть случайным. Уверен, что теперь вы
расскажете вашу историю по-другому, Фабиан.
как модель.
меня считаете? Думаете, что я не узнаю любовь, даже если ее поставят прямо
передо мною? Я же видел, как вы обращаетесь с куклой, как вы
разговариваете с нею и что заставляете отвечать вам. Вы влюблены в эту
куклу потому, что очень, ОЧЕНЬ любили ее оригинал, реальную женщину. Я
достаточно опытен, чтобы почувствовать это. Черт побери, Фабиан, хватит
запираться.
позволил им упасть вдоль тела.
изображавшей мальчишку с носом-картошкой. Я сам сделал его. Я
гастролировал в Лос-Анджелесе, и однажды вечером ко мне пришла эта
девушка. Она годами следила за моими выступлениями. У нее не было работы,
и она надеялась поступить ко мне в ассистентки...
работать с ним и для него и как в полутемной аллее позади театра неслышно
сыграл прохладный дождик, и его капли вспыхивали, словно блестки на ее
теплых волосах, на фарфоровых руках и, словно ожерелье, на воротнике
пальто.
отделенный от уличного шума. Он помнил все, что она говорила, и хотя он не
ответил ни "да" ни "нет", она вдруг оказалась рядом с ним на сцене,
облитая светом прожекторов. А два месяца спустя он - вполне довольный
привычным своим неверием и цинизмом - бросился вслед за нею туда, где нет
ни дна, ни берегов, ни света.
прежних чувств, ни прежнего огня. Он шумел, срывался на истерики - а она
все больше отдалялась от него. Один раз, в припадке ревновать он сжег все
ее платья. Она приняла это совершенно спокойно. Но однажды вечером он
выплеснул на нее все, что накопилось за неделю, обвинил ее в чудовищных
грехах, схватил, ударил по лицу, еще и еще раз, вышвырнул за дверь...
самом деле ушла навсегда, что ее уже не найти. Мир стал плоским, по ночам
его будили отголоски прежнего грома, по утрам, на рассвете - тоже, тогда
он поднимался, и его оглушали шипение кофеварки, вспышка спички,
потрескивание сигареты, а когда он подходил и зеркалу, пытаясь побриться,
там отражалось нечто искаженное и отвратительное.
касалось - и афиши, и записи того, что он слышал о ней, и свои газетные
объявления, в которых он умолял ее вернуться. Он даже нанял частного
детектива. Люди говорили. Полиция до изнеможения допрашивала его. Слов
было много.
больших городах, и полиция оставила поиски. Но не Фабиан. Умерла ли она,
просто ли убежала, но ведь где-то она была, а значит, ее можно было найти
и вернуть.
разговаривал с Душкой Уильямом.
захочешь!
Отложи меня, запри меня. Начни все с самого начала.
заморское дерево. Купи твердое дерево. Купи прекрасное молодое дерево. И
вырезай. Вырезай медленно, вырезай тщательно. Строгай его... Осторожно...
Сделай маленькие ноздри. Тонкие черные брови ее сделай высокими,
изогнутыми, словно арки, а щеки пусть будут чуть впалыми. Вырезай,
вырезай...
река накрыла их и поглотила. Его голова упала на грудь Душки, Уильям