закрывавшем лицо. На ней, как обычно, были очки в серебряной оправе и
серые перчатки.
стоявших на стеллажах. Стеллажи шли вдоль всех стен класса, а камин был
такой большой, что Эдвин мог вступить в него не наклоняя головы.
стол, у которого когда-то сидел Господь. Он ходил по этому ковру, набивая
свою трубку дорогим табаком, хмуро выглядывал из этого огромного окна с
цветными стеклами. В комнате еще носились запахи табака, каучука, кожи и
серебряных монет. Здесь голос учительницы звучал медленно и торжественно,
когда она рассказывала о Господе, о старых временах, когда Мир еще
создавался Волей и Трудом Господа, когда он из проекта на бумаге
превращался в строение из бревен и досок. Отпечатки пальцев Господа еще
сохранились на нескольких отточенных карандашах, которые лежат в коробке,
закрытой стеклом. Их нельзя трогать, можно только смотреть, пока отпечатки
не исчезнут, как растаявшие снежинки.
Эдвину, что ожидается от него и его тела. Он должен расти и унаследовать
черты, запахи, голос Господа. Когда-нибудь он сам станет Господом, и ничто
не должно помешать этому. Ни небо, ни деревья, ни То, что находится за
деревьями.
глазами.
подлокотниками. Ее голос стал каким-то подавленным. Точно такой же был
однажды у него самого, когда он плакал, испугавшись ночного кошмара.
Учительницей всегда были друзьями. Неужели все кончилось? Он все испортил?
простите! Не говорите, пожалуйста, маме!
языки пламени от камина.
там совсем не долго. Клянусь вам, клянусь!
голоса стало еще страшнее. Он шагнул к ней и хотел взять ее за руку, но
она отняла руку и подняла ее к своей груди. - Я сразу спустился, я закрыл
дверь, я больше не буду, никогда-никогда! - отчаянно плакал он.
интересоваться этим.
лицо:
Большое, огромное, неопределенное. О, зачем ты это сделал? Ты же знаешь,
что это плохо!
ждала его ответа, и так как он молчал, проговорила, едва двигая губами:
хочется побыть одному, да? Ну, скажи мне!
мысли? - ее голос был печальным и растерянным. - Ну, скажи...
было их говорить. Она сама все сказала, и ему оставалось только
соглашаться, кивать головой, громко всхлипывать.
поднялась, подошла к столу и что-то написала на листке бумаги.
быть два свободных часа. Проводи их, где хочешь. Но только не снаружи. Ты
меня слышишь?
чудовищах?
била, как это иногда приходится делать твоей Матери. Мы обе здесь для
того, чтобы помочь тебе во всем разобраться и вырастить тебя так, чтобы с
тобой не случилось того же, что с Господом.
камина. На лице ее прорезались мелкие морщины. Эдвин замер.
исчезло в складках капюшона.
произнесла своим высоким монотонным голосом, глядя на книги:
сюда, - она протянула ему книгу. - Читай дневник! Первую главу.
вспыхивали и исчезали в дымоходе. Эдвин начал читать, а Учительница
откинулась назад, удобно устроившись в кресле. И чем дальше он читал, тем
спокойнее становилось ее лицо. Она начала кивать в такт его чтению, и ее
голова в капюшоне напоминала торжественно раскачивающийся язык колокола.
Эдвин машинально читал и думал о книгах, стоявших на стеллажах. Некоторые
страницы на них были вырезаны, некоторые зачеркнуты. Некоторые книги были
совсем заклеены, а другие были плотно перевязаны клейкой лентой и стояли,
как собаки в намордниках.
континенты в Мирах и Земли на континентах. Он своим умом и своими руками
создал свою любимую жену и ребенка, который со временем сам станет
Богом...
продолжал читать.
проделать бегом изрядный путь.
вина, что ей пришлось так спешить. Она тяжело вздохнула и взяла его на
руки.
за что не угадаешь! Твой день рождения1
есть, мой дорогой. - Она улыбнулась.
шестнадцатую, семнадцатую и так до твоего двадцать первого дня рождения! А
когда, Эдвин, мы откроем самую главную дверь, закрытую на три замка, и
тогда ты станешь Хозяином дома, Богом, Правителем Вселенной!
книжки. Они раскрылись, и, как белые голуби, полетели на пол. Он
рассмеялся. Она тоже засмеялась. Эдвин побежал вверх по лестнице, чтобы
снова съехать по перилам. Мать стояла внизу, раскинув руки, чтобы снова
поймать его.
шкатулку с попрыгунчиком - крышка оставалась закрытой; он даже не смотрел
на нее. Завтра его день рождения. Но почему? Может все тот же Бог? Нет.
Почему же тогда день рождения наступает так быстро? "Наверное, теперь мои
дни рождения будут приходить все быстрее и быстрее, - сказал он, глядя в
потолок. - Я чувствую это - Мама смеется так громко. И глаза у нее
какие-то необычные..."
встречаются. Почему? - "Потому", - отвечает Мама."
"Когда-нибудь", - вяло говорит Учительница. - "Когда-нибудь".