машины.
событие, правда? И землю сотрясет заявление старика Стайлса, который
совершил путешествие во времени! Прыгайте в лифт!
толпились знаменитости и полузнаменитости со всех концов света. На
прилегающих дорогах - пробки; в небесах полным-полно вертолетов и парящих
бипланов. Дельтапланеристы уже не летали, они протянулись каемкой по краю
скалы, похожие на ярких птеродактилей - крылья сложены, головы повернуты в
одну сторону, к небу.
так я написал о вас на прошлой неделе для "Новостей". Мгновенное прибытие
и такое же отбытие, миг, когда, шагнув через время, вы изменили все
будущее планеты, превратили ночь в день, тьму в свет. Я частенько
задавался вопросом...
Хотя бы случайно не посмотрел в небо и не увидел, как ваша машина висит в
воздухе здесь, чуть позднее над Чикаго, а потом над Нью-Йорком и Парижем?
Неужели никто?
конвектора". - А если кто и увидел случайно, то наверняка не придал этому
значения. Я же со своей стороны, следил за тем, чтобы нигде не
задерживаться. Я только должен был успеть сфотографировать
реконструированные города, государства, спасенных от вымирания и всеми
любимых китов. Я быстро двигался, проворно фотографировал, а потом сбежал
по ступенькам лет вниз, домой. Сегодня, парадоксальным образом, все
иначе... Миллионы полных надежды глаз будут смотреть вверх и ждать. Будут,
наверно, переводить взгляд с молодого дурака, который радуется до сих пор
своему триумфу.
пробка. Шамуэй оторвал взгляд от людских толп на полях и от предметов,
которые кружились в небе; он увидел, что Стайлс открыл бутылку
шампанского.
выпить.
никто больше не совершал путешествий во времени?
перегибаясь через барьер на крыше и разглядывая толпы внизу. - Я понял,
какие опасности эти путешествия в себе таят. Я, разумеется, человек
надежный, тут никакой опасности ни для кого не было. Но вы только
представьте себе: кто-то, как шар по кегельбану, катится по коридорам
времени, валит кегли, пугает жителей; катясь назад, позволяет себе
вольности с линией жизни Наполеона или - опять вперед - возвращает в мир
родственников Гитлера! Нет, только не это! И, конечно, правительство
согласилось, даже потребовало, чтобы "тойнбиевский конвектор" был заперт и
опечатан. Вы стали первым и последним человеком, оставившим отпечатки
своих пальцев на этой машине. Десятки тысяч дней эту машину неусыпно
охраняли! Сколько времени на ваших часах?
подняли бокалы с шампанским.
нему рыскали глаза телекамер.
береговой линией Ла Холье ждал. Время великого события наступило.
репортер.
удивленно.
времени. - Никуда я не отправлялся. Я остался на месте и только
притворился, что отправился. Машины времени не существует. То, что вы
видели, я просто за нее выдал.
барьер на краю крыши, - зачем?
Так. Готово. Я хочу, чтобы то, что я скажу, потом услышали все. Начинаю...
шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы двадцатого века, когда люди
перестали в себя верить. Я видел это неверие, видел разум, больше не
находивший разумных оснований жить, и это взволновало меня, повергло в
уныние, а потом вывело из себя. Кругом сомнения. Кругом распад. Кругом
профессиональное отчаяние, интеллектуальная апатия, политический цинизм. А
где не было апатии и цинизма, там свирепствовал скепсис и нигилизм.
заветную бутылку красного бургундского с этикеткой, на которой стоял год:
1984. Он начал ее открывать, осторожно вытаскивая старинную пробку, и
заговорил снова:
развивалось. Планета стала выгребной ямой. Экономика загадывала
неразрешимые загадки. Преобладающим настроением было уныние. Самой модной
темой - невозможность перемен. Лозунгом - конец света. Делать ничего не
хотелось. В одиннадцать вечера, до отказа наполненный дурными новостями,
ложись спать, в семь утра проснись, чтобы услышать новости еще худшие. Как
в воду опущенный проживи день. Ночью захлебнись в волнах бед и напастей.
Есть!
Человек, совершивший путешествие во времени, понюхал вино и кивнул.
готовые ринуться на наши города, но появился пятый, еще худший - Отчаянье,
закутавшее себя в черный саван гибели, возглашающее лишь повторения
прошлых катастроф, нынешних провалов, будущих неудач. Осыпаемый не светлым
семенем, а черной мякиной, на какой урожай мог надеяться человек к концу
немыслимого двадцатого века? Забыта была Луна, забыты красные ландшафты
Марса, огромное око Юпитера, ошеломляющее кольцо Сатурна. Мы решили быть
безутешными. Мы плакали на могиле нашего ребенка, и этот ребенок были мы
сами.
таким видом, будто в ней содержится доказательство истинности сказанного
им. Он наполнил бокал, поднял к глазам, полюбовался цветом, вдохнул аромат
вина и заговорил снова: - Вы читали книги и видели документальные фильмы
того времени. Вы все это знаете. О, конечно, просветы были. Например,
когда Солк вернул детей мира в объятия жизни. Или в ночь, когда
человечество, сделав гигантский шаг, ступило на Луну. Но уста многих людей
мрачно призывали пятого всадника. Призывали, исполненные, казалось,
уверенности, что всадник этот победит. Чтобы все могли испытать
удовлетворение от того, что их предсказания конца света сбылись. Вот и
звучали громогласно эти самоисполняющиеся пророчества; мы рыли себе могилы
и готовились в них лечь.
и, закрыв глаза сделал глоток.
ночам, думая: "Что я могу сделать, чтобы спасти нас от самих себя?" Как
мне спасти своих друзей, свой город, свой штат, свою страну, весь мир от
одержимости идеей неминуемой погибели? И однажды ночью я сидел у себя в
библиотеке и рука моя, шаря по полкам, наткнулась наконец на старую и
Сертаков Виталий
Максимов Альберт
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Акунин Борис
Шилова Юлия