сорок шесть, а мне - по-прежнему тридцать. И это к лучшему для нас обоих,
для всех, потому что, проснувшись, я не возвращался обратно. Если она к
тому времени еще была жива, то ей было уже за шестьдесят, и вряд ли ей
стало бы лучше, если бы к ней вернулся из мертвых все еще молодой муж. А я
оставлял ее хорошо обеспеченной, богатой вдовой - богатой деньгами или
тем, что считалось богатством в ту конкретную эпоху. Иногда это были
ракушки и наконечники стрел, иногда зерно в закромах, а однажды - тогда
была очень любопытная цивилизация - рыбья чешуя. У меня никогда не
возникало ни малейших трудностей в получении своей доли - или больше, чем
доли - денег или их эквивалента. После нескольких тысяч лет практики
трудность была в другом - знать, когда следует остановиться, чтобы не
стать подозрительно богатым и не привлекать внимания.
поймешь, почему я никогда не желал власти, и даже через несколько сотен
лет не дал людям причин подозревать, что я отличаюсь от них. Я даже
научился каждую ночь по нескольку часов лежать, притворяясь спящим и
размышляя.
только тебе, чтобы ты понял, откуда я знаю то, что хочу тебе сказать.
такое, что тебе не по силам изменить, да и ты - когда поймешь - сам ничего
не захочешь менять.
жизней я побывал почти в любой роли - кроме лидера. Этого я избегал. О, я
часто слыл богом среди дикарей, но лишь потому, что мог организовать их
ради выживания. Я использовал силы, которые они считали волшебством, лишь
для поддержания порядка, но никогда и никуда их не вел и не тянул назад.
Если я и учил их пользоваться луком и стрелами, то лишь потому, что жизнь
становилась слишком тяжелой, мы голодали, а мое выживание зависело от их
выживания. Создав необходимую основу, я никогда ее более не тревожил.
Вселенной.
тысяч лет назад, мы нанесли их все на карту, когда у нас был прибор,
детектирующий наличие мысли, наличие разума, каким бы чужим он ни был и
как бы далеко ни находился. Через пятьдесят тысяч лет этот прибор был
открыт заново. Мы обнаружили почти столько же рас, сколько и в прошлый
раз, но лишь восемь из них были теми же самыми, что и пятьдесят тысяч лет
назад, и каждая из этих восьми угасала и умирала. Они миновали пик своей
мощи, и теперь умирали.
теперь у них не оставалось другого выбора, как умереть. Жизнь динамична;
она не может оставаться неподвижной - на каком угодно высоком уровне - и
выжить.
страха. Только раса, которая периодически уничтожает себя и свой прогресс,
которая возвращается к началу, способна существовать более, скажем, ста
тысяч лет разумной жизни.
разумности, не достигнув высокого уровня психической нормальности. Мы уже
по меньшей мере в пять раз старше любой когда-либо существовавшей расы, и
лишь потому, что мы безумны. Иногда человек начинал смутно догадываться,
что безумие божественно. Но лишь достигнув высоких уровней культуры, он
осознал, что безумен коллективно, и борясь с безумием осознанно, он всегда
будет уничтожать себя - и восставать заново из пепла.
костер, чтобы родиться заново и прожить еще одно тысячелетие, и так снова
и снова - всего лишь метафорический миф. Он существует, и он всего лишь
один.
многочисленных высокоразвитых цивилизаций - твое семя рассеялось на
планетах тысяч солнц, в сотнях галактик. Они всегда станут воспроизводить
ту основу, которая была заложена 180 тысяч лет назад.
глазами видел, как промежуток от двадцати до сорока тысяч лет между крахом
одной цивилизации и расцветом следующей стирает все следы. За такой срок
воспоминания становятся легендами, легенды - предрассудками, и даже
предрассудки забываются. Металлы ржавеют и возвращаются в землю, а ветер,
дожди и джунгли разрушают и скрывают камни. Меняются сами контуры
континентов - ледники приходят и уходят, и город, стоявший сорок тысяч лет
назад, накрывают мили земли или мили воды.
сокрушительный удар не был первым; цивилизации могли пониматься и падать
еще до меня. Если так, это лишь подтверждает мою мысль о том, что
человечество м_о_ж_е_т прожить более 180 тысяч лет, о которых известно
мне, может пережить более шести атомных войн, прошедших с той поры, когда,
как я думаю, был впервые открыт костер феникса.
даже если солнце угаснет или взорвется новой звездой, то это нас не
уничтожит - прошлое не имеет значения. Лур, Кандра, Фраган, Ка, Му,
Атлантис - это те шесть, которые я знаю, и они исчезли столь же бесследно,
как примерно через двадцать тысяч лет исчезнет нынешняя цивилизация, но
человеческая раса, здесь или в других галактиках, выживет и будет жить
вечно.
потому что ум твой встревожен. Возможно, хотя я этого и не знаю, твоим
мыслям поможет осознание того, что грядущая атомная война, которая,
вероятно, случится при жизни этого поколения, не будет войной на
уничтожение; она придет слишком рано, раньше, чем вы успеете изобрести
действительно сокрушительное оружие, которое было у человека раньше. Да,
она отбросит вас назад. На век-другой наступит темная эпоха. И тогда,
помня о том, что вы назовете третьей мировой войной, человек решит - как
всегда начинал он думать после небольшой атомной войны - что он одолел
свое безумие.
ситуацию под контролем. Что ж, вы снова вернетесь на Марс через пятьсот
лет, и я побываю там вместе с вами, чтобы снова посмотреть на каналы,
которые когда-то помогал копать. Я не был там восемь тысяч лет, и мне
хотелось бы взглянуть на то, что сделало с ними время, и на тех из нас,
что остались там отрезанными от человечества, когда оно в очередной раз
утратило секрет межпланетных полетов. Конечно, и они тоже следовали той же
схеме, но скорость развития не обязана быть постоянной. Мы можем
обнаружить их находящимися в любой точке цикла, кроме его вершины. Если бы
они находились в ней, нам не пришлось бы лететь к ним - они прилетели бы к
нам. Думая, конечно, как они думают сейчас, что они - марсиане.
настолько высоко, как Фраган. Надеюсь, мы никогда снова не изобретем то
оружие, которое Фраган обратил против своей колонии Скоро, которая
находилась на пятой планете до тех пор, пока Фраган не разнес ее в кучку
астероидов. Конечно, такое оружие может быть изобретено намного позднее
того времени, когда межгалактические перелеты снова станут обычным
явлением. Если я увижу, что это время приближается, я покину нашу
Галактику, но мне ненавистна сама мысль об этом. Я люблю Землю и хотел бы
оставить на ней свои бренные останки, если она просуществует столь долго.
существовать везде и всегда, потому что оно никогда не станет нормальным,
а лишь безумие божественно. Лишь безумец уничтожает себя и все, созданное
им.