пари, так что позволь мне вернуть долг таким способом. Но в следующий раз,
Бохра, когда будешь ставить ловушки на волков, будь осторожней. Иногда ты
можешь поймать тигра!
все еще не поймали предателя. Желая побыстрее увидеть кровь Варданеса,
Конан подгонял своих людей. Суровый кодекс пустыни требовал Смерти на Пяти
Столбах для человека, который предал своих друзей, и Конан должен увидеть,
как замориец заплатит эту цену.
выгоревшего песчаника, который торчал на рыжем песке, словно обрубок
старой разрушенной башни. На суровом, морщинистом лице Конана, загорелом
почти до черноты проглядывала усталость. Его жеребец еле дышал от
изнеможения, пуская слюну сквозь вспенившиеся губы, когда перед мордой
животного поставили мех с водой. Позади люди вытягивали уставшие ноги и
ноющие руки. Они напоили лошадей и развели костер, чтобы отпугивать диких
пустынных собак. Конан услышал шорох веревок, когда из вьючных мешков
доставали палатки и необходимое снаряжение.
морщинистое, усатое лицо одного из своих заместителей. Это был Гомер,
шемит с терновыми глазами, крючковатым носом и сальными, черно-голубыми
локонами, выбивавшимися из-под складок головного убора.
жеребца длинными, медленными скребками жесткой кисти.
дьявол наверно сделан из железа.
он из крови и плоти, когда мы растянем его на столбах и выпотрошим его
кишки грифам.
забираемся все глубже в эту страну песка и солнца, где могут жить только
змеи и скорпионы. Клянусь дагонским хвостом, если мы не повернем обратно,
наши кости останутся здесь белеть навсегда.
здесь, то это будут кости заморийца. Потерпи Гомер; мы еще поймаем этого
предателя. Может быть даже завтра. Он не сможет все время выдерживать
такой темп.
как пылающий голубой взгляд Конана изучает его лицо.
- Говори, парень. Что еще!
боишься стариковских басен?
и ее ужасов так, как это знаем мы, живущие долгое время в этих диких
местах. Тысячи лет эта земля была проклятым местом призраков, и с каждым
часом мы забираемся все глубже в эту дьявольскую страну. Люди боятся
говорить тебе, но они наполовину обезумели от ужаса.
что они трясутся от ужаса из-за легенд о призраках и гоблинах. Но это
рассказы чтобы пугать детей, а не воинов! Скажи своим друзьям, чтобы они
поостереглись. Мой гнев сильнее, чем все эти призраки, которые всегда
мертвы!
Митрой, что добуду кровь этого заморского предателя или умру, пытаясь это
сделать. И если мне придется при этом разбрызгать немного зуагирской
крови, то я без колебаний сделаю это. А теперь хватит ныть и давай выпьем
вина. Мое горло сухое, как выжженная пустыня, а все эти разговоры высушили
его еще больше.
распаковывали копченое мясо, сухой инжир и фиги, козий сыр и кожаные фляги
с вином. Но шемит не сразу присоединился к Конану. Он долго стоял,
пристально глядя вслед чванливому главарю, который руководил ими почти два
года с того времени, когда они нашли Конана полуживого у стен Хорана.
Конан был капитаном гвардии на службе у Королевы Хорана Тарамис, пока ее
трон не был захвачен колдуньей Селом, объединившейся с
Констанцием-Соколом, косским воеводой Свободных Компаний. Когда Конан,
узнав об этом, встал на сторону Тарамис и был разгромлен, Констанций
распял его за городом. К счастью Ольгерд Владислав, глава местной банды
зуагирских разбойников, проезжал мимо и снял Конана с креста, сказав при
этом, что если тот выживет, то он может присоединиться к его банде. Конан
не только выжил, но и доказал, что может быть лидером, выгнав со временем
Ольгерда из банды и стал руководить ею с того времени и до сегодняшнего
дня. Но сейчас пришел конец его руководства. Гомер из Ахарии глубоко
вздохнул. Конан скакал перед ним в течении двух последних дней,
захлебываясь от зловещего желания мести. Он не осознавал глубины ярости в
сердцах зуагирцев. Гомер знал, что хотя они и любили Конана, их суеверный
ужас довел их до грани мятежа и убийства. Они могли следовать за
киммерийцем до красных ворот Ада, но не дальше в Землю Призраков.
сможет отклонить киммерийца с пути мести, он мог придумать единственный
способ спасти Конана от ножей его собственных людей. Из кармана своего
белого халата он достал закупоренный пузырек зеленого порошка. Спрятав его
в ладони, он присоединился к Конану у лагерного костра, чтобы распить с
ним фляжку вина.
над бесплодными песками. Воздух был жаркий, неподвижный и сухой, будто
небеса были перевернутой бронзовой чашей, нагретой до белизны.
раскалывался так, будто по нему лупили дубинкой.
ярким светом, он медленно осмотрелся вокруг себя. Он был один в этой
проклятой безводной земле.
взяв с собой все снаряжение, лошадей и продукты. Рядом с ним лежали два
мешка из козьей кожи с водой. Эти мешки, кольчуга, халат и палаш - вот
все, что оставили ему его бывшие друзья.
Испытывая головокружение от тепловатой жидкости, он прополоскал свой рот
от противного привкуса и бережно напился, неохотно вставив пробку обратно
после того, как его жгучая жажда была немного утолена. Хотя ему страстно
хотелось вылить содержимое мешка на свою ноющую голову, рассудок взял
верх. Если он брошен в этой песчаной пустыне, то для того чтобы выжить,
нужно беречь каждую каплю воды.
рассудка, он смог понять, что же произошло. Несмотря на предупреждения
Гомера, его зуагирцы оказались более напуганы этим сомнительным
королевством, чем он предполагал. Он сделал серьезную, возможно роковую,
ошибку - недооценил силу предрассудков, владевших его пустынными воинами,
и переоценил свою собственную силу по управлению и подавлению их. С
тяжелым вздохом Конан проклял свою самонадеянность и свою бычью гордость.
Если он не усвоит этого получше, то в один прекрасный день может из-за нее
умереть.
свои шансы. Они казались слабыми. Воды у него было на два дня при
сокращенном рационе. Или на три, если он станет рисковать сойти с ума,
ограничивая ее потребление еще больше. Ни пищи, ни лошади, а значит, ему
придется идти пешком.
двигаться обратно, туда, откуда он пришел. Но против этого направления
было несколько возражений. Одно из них, самое весомое, заключалось в
расстоянии. Они скакали два дня после того как проехали последний колодец.
Пешком человек мог идти в лучшем случае в два раза медленнее лошади. Для
него это означало, что возвращаясь пройденным путем ему придется по
крайней мере два дня обходиться совсем без воды...
какую-нибудь мысль из своих затуманенных мозгов. Возвращаться по своим
следам было не самой лучшей идеей, так как он знал что на расстоянии ближе
четырех дней пути в том направлении воды нигде нет.
Нортон Андрэ
Скальци Джон
Прозоров Александр
Браун Дэн
Шилова Юлия
Акунин Борис