Чтение 2–й страницы книги ~Бумеранг~

сигареты, которую только что зажег нервными пальцами. - Вот именно. Это
была дьявольская идея. Посадить гигантскую уховертку на волосы Мейси чуть
повыше уха.

- И тогда?.. - я понимал всю глупость вопроса, но тем не менее задал
его в пустой надежде хоть как-то преодолеть овладевшее мною щекочущее
чувство ужаса.

- Ничего не предпринимать. Просто ждать, пока сработает инстинкт
этого мерзкого насекомого. Окажись уховертка в ухе Мейси, шансы на то, что
она вылезет обратно, были тысяча к одному: повернуть - невозможно,
выползти назад - тоже. Питаясь по мере своего продвижения, она проползет
внутри головы и в результате...

Картина, обрисованная Уориком, ужаснула мое воображение, притупленное
годами сухих юридических разбирательств.

- Остановитесь! - воскликнул я хриплым голосом и схватил его за руку.
- Ради Бога, ни слова больше. Я понял. Господи, да этот Тринг настоящий
изверг!

Уорик посмотрел на меня, и я заметил, как он сам побледнел.

- Был, - произнес он многозначительно. - Может быть, вы правы, и он в
самом деле был извергом. Но не забывайте: Мейси украл жену.

- Обречь на такую пытку! Он сознательно придумал истязание, которое
сведет человека с ума. Уорик, этому нет оправдания!

Он взглянул на меня и медленно развел руками.

- Может быть, вы правы. Я тоже думаю, что он перестарался. Но вы еще
не дослушали до конца.

Я закрыл глаза и в голове моей мелькнула мысль: что если под
каким-нибудь предлогом удрать от Уорика? Но, несмотря на страх,
любопытство взяло верх.

- Давайте дальше, - я откинулся на спинку кресла, закрыв глаза и сжав
руки. Мне представилось, что уховертка потихоньку день за днем ползет в
моей собственной голове, съедая мой мозг, и невольно стиснул зубы от
воображаемой боли.

Уорик не спешил.

- Я уже рассказывал вам, - сказал он, - что Рона была вынуждена
ухаживать за Мейси, когда он стал получше, но все еще был слаб, Тринг все
равно настаивал, чтобы она присматривала за ним, хотя сам стал появляться
у больного значительно чаще.

- Как-то за полдень Рона была одна с Мейси в его бунгало;
мальчик-слуга куда-то ушел. Рона сидела на веранде, а Мейси спал.
Надвигались сумерки. Вокруг сновали летучие мыши. Летающие лисицы,
отягощенные фруктами, возвращались в свои норы. По полу бегали неизбежные
в тропиках крысы. Свет еще не включили. Это был зловещий сумеречный час.
Рона уронила шитье и пыталась подавить слезы. Внезапно из спальни донесся
крик:

- Моя голова! Ухо! О Боже! Мое ухо! О Боже! Какая боль!

- Началось!

Уховертка забралась внутрь. Рона влетела в комнату. Конечно, ничего
не было видно. Затем на какое-то время Мейси успокоился, потому что
уховертка затихала, она или засыпала или была сыта. Потом мерзкое существо
начинало шевелиться или кормиться вновь, и Мейси снова кричал от боли.

- Так продолжалось день за днем. То боль, то облегчение от нее.
Каждый день для Мейси и Роны стал адом мучительного ожидания, вечного
ожидания боли, которая ползла и ползла, извивалась и вертелась, и
двигалась медленно, очень медленно через мозги Мейси.

Уорик молчал так долго, что я невольно открыл глаза. Лицо его было
мертвенно бледным. К счастью, своего собственного лица я не видел.

- А Тринг?

- Часто заходил, выражал притворное сочувствие и давал Мейси
наркотики - Рона впоследствии обнаружила, что эта была просто подкрашенная
водичка. Настаивал, чтобы Мейси для лечения перенесли на побережье,
прекрасно осознавая, что тот был слишком слаб и измотан и о малейшем
перенапряжении не могло быть и речи. И когда Мейси превратился в настоящую
развалину, уничтоженную как духовно, так и телесно, с пустыми
затравленными глазами, дергающимися пальцами и немощной плотью - уховертка
вылезла через другое ухо.

- Случилось так, что при этом присутствовали Тринг и Рона. Должно
быть, Мейси испытывал невыносимую боль, за которой последовало легкое
облегчение. Потом, почувствовав, как что-то щекочет его щеку, он поднял
руку, чтобы почесаться. И тут его пальцы наткнулись на тонкие волоски
уховертки. Инстинкт сделал все остальное. Смекаете?

Язык мой слишком пересох. Вместо ответа я кивнул, и Уорик продолжил
рассказ.

- Естественно он захотел посмотреть, что же у него в руках. И сразу
все понял. Даже Рона не сомневалась. То там, то здесь на волосках
уховертки отчетливо виднелись кровь вперемешку с серой и серым веществом.

- Некоторое время все трое молчали. Наконец Мейси прошептал:

- Боже мой! Боже мой! Какой ужас!

- Рона разрыдалась. Только Тринг молчал, и это оказалось ошибкой.
Молчание встревожило Мейси, каким бы слабым он ни был. Он посмотрел
сначала на Рону, потом на Тринга, и тут Тринг отвел глаза. Сомнений не
было. Сжав насекомое пальцами, Мейси с проклятьями швырнул его прямо в
лицо Трингу. Потом съежился и зарыдал так, что даже затряслось кресло.

Уорик снова замолчал. Оставалось неясным, собирается ли он продолжать
свой рассказ. Признаться, я уже достаточно услышал, но все-таки мне
казалось, что должен был быть какой-то эпилог.

- Это все?

Уорик покачал головой.

- Почти, но не совсем, - сказал он, - Рона прекратила плакать и
уставилась на Тринга - теперь она не осмеливалась подойти и помочь Мейси.
Она видела, как он поднял с пола мертвую уховертку и стал рассматривать ее
со всех сторон под увеличительным стеклом, которым пользовался каждый
день, изучая болезни листьев некоторых видов растений, как страх и
разочарование меняются на его лице выражением коварства и злобного
удовлетворения. И тут наконец заговорил.

- Мейси! - крикнул он громко, резким голосом.

Тот поднял глаза.

Тринг держал в руках уховертку:

- Теперь она мертва, - сказал он. - Мертва, как моя дружба к тебе,
бессовестный вор, как моя любовь к этой дряни, которая была моей женой.
Говорю тебе - она мертва, но это самка. Ты понимаешь? А самки откладывают
яйца, перед тем как умереть...

Закончить ему не удалось. Его злорадство разбудило Мейси и наполнило
его силой безумия и отчаяния. Одним прыжком он набросился на Тринга,
схватил его за горло и повалил на землю. Они катались по полу, пытаясь
достать большой охотничий нож, заткнутый за пояс Тринга. То Мейси
оказывался наверху, то Тринг. Ругаясь и тяжело дыша, они пинались,
кусались и царапали друг друга. Как зачарованная, в ужасе, Рона наблюдала
за этой дракой. И вот сверху оказался Тринг. Упершись коленями в грудь
Мейси, он одной рукой схватил его за горло, а другой уже нащупывал нож. В
это мгновение религиозные предрассудки Роны были отброшены. Она поняла,
что любила только Мейси, что муж был не в счет и бросилась на помощь
любовнику. Но Тринг увидел ее и с такой силой ударил по голове, что она
почти потеряла сознание и упала на него в тот самый момент, когда он уже
выхватил нож. Острие попало Роне в шею. Хлынувшая кровь залила Трингу
глаза и ослепила его. Это был последний шанс Мейси, и он им
воспользовался.

Когда Рона пришла в себя, Тринг уже был мертв. Труп раздувался до
гигантских пропорций, а Мейси все качал и качал насос-разбрызгиватель для
уничтожения белых муравьев, шланг которого был воткнут в горло мерзавца.

Уорик замолчал. На сей раз он говорил долго, не прерываясь, и
автоматически схватил свой пустой бокал, чтобы выпить виски. Этот жест
вернул меня почти в нормальное состояние. Я позвал официанта - к счастью,
кнопка звонка была прямо над моей головой.

- Этого рассказа, - сказал я поспешно, - мне хватит на всю жизнь.
Никогда не чувствовал себя так скверно! Но есть еще один вопрос. Что
случилось с Мейси? Он выжил?

Уорик кивнул.

- Как ни странно, да. Его обвинили в убийстве Тринга, но прямых улик
не было. С другой стороны, его история настолько неправдоподобна, что
результаты вы можете предсказать сами.

- Психиатрическая лечебница - до конца жизни? - спросил я.

Уорик снова кивнул. Я посмотрел в ту сторону, куда был направлен его
взгляд. Возле моего кресла стоял официант.

- Два двойных виски с содовой, - заказал я и дрожащими пальцами
поднес к сигарете спичку.