загадок и тайн, рассказывающему о глубоких человеческих
чувствах и переживаниях... С каждым днем нас становится все
больше. Присоединяйтесь!
чтобы защитить мою родную планету от мерзких захватчиков. Я
грезил о возвращении былого могущества моей великой республики.
Я мечтал о благородной смерти в бою, когда мои руки будут
сжимать горло моего самого страшного врага. Я грезил о любви и
искуплении своей вины.
мечтал. Кто бы мог подумать, что такое возможно? И кто бы тогда
мог подумать, что после исполнения всех этих желаний я останусь
ни с чем? Ни с чем! Я хотел испить нектар славы и величия, но
его вкус -- вкус пепла. Все -- пепел! И все бесполезно. Чьи-то
жизни разрушены, чьи-то -- потеряны, все бесполезно, все
ушло...
уже давно хотел бы поговорить об этом. Видите ли, знания и
умения могут появиться лишь при обучении. Но на обучение должно
быть потрачено время -- учителем, который обладает знаниями и
может их передать, и учеником, который может и хочет эти знания
приобрести.
других.
незнание того, чему суждено произойти, делает меня самого
учеником. Ибо вы не сможете учить как следует, если не учитесь
сами...
вздорная небольшая раса. Когда мои соплеменники -- центавриане
-- впервые встретились с ними, они показались нам настолько же
полезными и ценными, как куча тухлых спу. Эти существа были
предназначены для манипулирования ими; отчасти, чтобы отвлечь
нас, отчасти, чтобы обогнать время... Нечто, по отношению к
чему мы могли бы ощутить свое превосходство. Хоть ненадолго...
Возможно, наше вмешательство помогло забыть жгучую боль от
того, что мы, центавриане, стали лишь жалкой тенью прежней
Империи.
Людей. Мы щеголяли в одеждах кричащих расцветок, длинных
пурпурных и алых мундирах, сорочках с пышными жабо, высоких
сапогах. В обществе людей многие из нас приобрели привычку
держаться чванливо и самодовольно. Мы поднимали наши волосы в
виде гребня: чем выше волосы, тем знатнее и влиятельнее тот,
кто их носит. Это символично, а мы, центавриане, столь
преданно поклоняемся нашим символам.
вначале я заинтересовался ею от скуки, и моя заинтересованность
быстро прошла. В конце концов, мы являемся более древним
обществом с более развитой культурой. Судьба Людей казалась
более прозаичной. Даже название их планеты было поразительно
банальным. Земля. Они назвали ее в честь грязи. Второе
проявление неоригинальности -- обозначение единственной луны,
которая вращается вокруг их планеты. Название: луна. Неужели мы
могли хоть чему-то научиться у такой ограниченной и привязанной
к собственной планете расы, как Люди?
параллели с возвышением и падением нашей Центаврианской
Империи. Я нашел многочисленные параллели, и с годами их
становилось все больше и больше. Воистину эти совпадения
привели меня к мысли, что определенные события являются
универсальными постоянными, подобно законам физики или
математики. Точно так же, как планеты движутся по определенным
законам, события на этих планетах, возможно, развиваются схожим
образом. Я оставлю на рассмотрение философов, поэтов и тех, кто
мудрее меня и лучше разбирается в жизни Вселенной, истинную
причину подобного. Однако замечу следующую странность.
математику и физику. Мы учимся предсказывать затмения, приливы
и геологические катаклизмы. Мы узнаем какие-то элементарные
вещи, например, что мы падаем, потому что гравитация тянет нас
вниз.
ничего не узнать. Не получить даже крупицы знаний.
единственный урок, который мы получаем от анализа ошибок
предыдущих поколений, -- это некая несносная самонадеянность.
Мы судим своих прародителей и искренне заявляем, что мы намного
умнее и благоразумнее, чтобы попасть в те же самые ловушки.
Нам кажется, что на этот раз все будет иначе. Но так не бывает.
Так никогда не бывает..
исследования истории Земли. У меня теперь много времени для
чтения, понимаете? В эти дни нечем заняться. Почти нечем --
кроме как ожидать, когда наконец произойдет неминуемое.
увидеть -- то, как низко мы пали. Я глядел на огромный дворец:
здесь, в столице Примы Центавра. Мерцающие стены пробуждали
мысли о чудесах давно ушедшей эпохи. Такое чувство, что этот
город построен нашими предками лишь для того, чтобы напоминать
нам о давно утраченном величии -- в каждом завитке, во всех
украшениях, в каждой фреске и статуе свидетельства времен,
ушедших навсегда. Мне больно видеть, во что превратился мой
народ.
исключение. Этой ночью город у подножья моего дворца горит.
Многие процветавшие прежде дома уже выгорели, превратившись
лишь в скелеты, а другие еще объяты пламенем. Жар от пламени
поднимается вверх, и воздух вокруг меня наполнен безрадостным
теплом. Но внутри меня живет какой-то холодок. Он встречается с
теплым воздухом, и я дрожу, пойманный в ловушку между ними. В
ловушку, где я нахожусь уже столько долгих лет...
корабли, заполонившие небо Примы Центавра словно грозовая туча.
Теперь я выглядываю в окно и вижу, как дым поднимается в небо
моей планеты, и эта дымовая завеса подобна звездолетам
инопланетян. А ведь было иное время... когда я стоял перед
магом и он сказал мне, что увидел. Я никогда не забуду его
слов: "Гигантская рука протянулась от звезд. Это твоя рука. И я
слышу голоса -- звуки миллиардов голосов, выкрикивающих твое
имя". И я спросил, говорит ли он о голосах моих последователей,
он покачал головой и ответил с ледяной улыбкой: "Твоих жертв".
небеса, мне кажется, что клубы дыма образуют гигантские руки с
когтями. Мои руки. Мои руки привели нас к этому. Это сделано
моими руками. Мои же руки стары, как и я сам. Но моя черная
рука... какой же могущественной оказалась она!
юности. Я смеялся и резвился с друзьями. Я вспоминаю Урзу...
мой добрый друг, мой товарищ по дуэлям. Играя, мы дрались, как
петухи, два юных центаврианина, и он столкнул меня прямо в
фонтан. Я выскочил, отплевываясь и хохоча, я был взбешен и в то
же самое время мне было смешно. Урза Джаддо, да. Да, я помню
моего друга...
пронзенный моим клинком.
месту. Поворачивается, поворачивается к мраку, словно ось
множества гигантских колес. Да, полагаю, я начинаю понимать.
Жернова судьбы, тяжелые и невидимые, прошлое у одного конца
станции и будущее у другого. И посредине: Вавилон-5, насквозь
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Конан-Дойль Артур