кружева вокруг черных глыб сторожевых башен города Симмура, шипя в огне
факелов, висящих по обеим сторонам широких ворот. В отблесках трепещущего
пламени камни дороги, ведущей в город, казались черными и блестящими.
Невдалеке показалась фигура одинокого всадника. Завернувшись в темный
тяжелый плащ путешественника, он восседал на крупном чалом жеребце с
длинной спутанной гривой. Путник был высок, сухощав и широк в кости. Порой
пряди его темных неухоженных волос спадали на красивое лицо, которое
портил лишь перебитый нос. В его посадке была заметна многолетняя
привычка, а постоянная настороженность выдавала опытного воина.
самом деле. Разрушительное действие времени отразилось не столько в
увядании лица, сколько в душевном разладе, да еще напоминало о себе
несколькими багровыми рубцами на его теле, всегда болевшими в сырую
погоду. Однако этой ночью он чувствовал свои годы и мечтал только о сухой
постели на каком-нибудь уединенном постоялом дворе. Спархок возвращался
домой после долгих лет скитаний под чужим именем в стране, где никогда не
идет дождь, где солнце тяжелым молотом бьет в раскаленную наковальню
песка, скал и растрескавшейся земли, где стены домов, толстые и белые,
отражают удары солнца, где в серебряных лучах утреннего света грациозные
женщины с черной вуалью на лицах спешат к колодцам с большими глиняными
кувшинами на плечах.
красного света, отбрасываемого коптящими факелами. Небритый страж ворот в
ржавой кирасе и небрежно свисающем с плеча зеленом заплатанном плаще
вывалился из будки и преградил дорогу Спархоку. Голосом, осипшим от вина,
он прокричал:
висящий на груди тяжелый серебряный амулет. Глаза полупьяного стражника
расширились от изумления, и он, отступив на шаг, пробормотал:
человек по имени Рэф, заискивающе улыбаясь, глядя на Спархока.
товарища, - в свое время всему научится. Можем ли мы вам чем-нибудь
услужить, мой господин?
простудитесь. - Бросив стражнику монетку, Спархок въехал в город, и стук
копыт его угрюмого коня разнесся эхом по узким, мощенным булыжником
улицам.
обшарпанные дома, верхние этажи которых нависали над мокрой захламленной
мостовой. Грубо намалеванные вывески покачивались, скрипя заржавленными
петлями, на ночном ветру, указывая на всевозможные лавки и мастерские.
Насквозь промокшая жалкая дворняга кралась вдоль улицы, поджав хвост. В
остальном же улица была совершенно пуста.
одного из факелов одинокую фигуру уличной девицы. Подобно бледному
призраку, она испуганно глядела на остановившегося рядом с ней рыцаря,
кутаясь в жалкие изорванные лохмотья.
Широко раскрытые глаза смотрели на Спархока с изможденного еще детского
лица.
монеток.
вряд ли у тебя сыщутся покупатели. - Затем он выпрямился и поехал дальше,
оставив девушку в величайшем изумлении.
слева от себя чьи-то поспешные шаги и обрывки фраз, произносимых шепотом.
Чалый фыркнул и прижал уши.
похожим на шелест сухой травы, голосом. Это был один из тех голосов,
которые заставляют людей прислушиваться к себе. Затем Спархок заговорил
громче, обращаясь к паре грабителей, спрятавшихся в темноте.
поздно, и у меня нет настроения развлекаться. Почему бы вам не заняться
каким-нибудь подвыпившим молодым повесой, а заодно остаться живыми.
чтобы стала видна рукоять меча, висевшего у него на поясе. За этим
последовало короткое молчание и шум быстро убегающих ног. Чалый насмешливо
фыркнул.
усеянной яркими холщовыми торговыми балаганами. Некоторые владельцы лавок,
еще на что-то надеясь, не закрывали торговлю в этот поздний час и
скрипучим криком зазывали редких спешащих домой прохожих. Кучка гуляк
высыпала из двери дешевой таверны, горланя что-то пьяными голосами.
Ожидая, пока они на заплетающихся ногах пересекут площадь, Спархок
внимательно огляделся вокруг.
глаз Спархока не заметил бы Крегера. Крегер был невысокого роста и весь
какой-то взъерошенный и растрепанный. Башмаки его были в грязи, а
каштанового цвета накидка огромным небрежным узлом завязана под горлом. Он
неуклюжей походкой ковылял по площади, высматривая что-то под дождем
своими близорукими водянистыми глазами.
самой ночи в Киприа лет десять назад. Тот заметно постарел, лицо его
посерело и обрюзгло, но вне всяких сомнений это был Крегер. Спархок
медленно слез с коня и подвел его к зеленому балаганчику, держа животное
между собой и близоруким человеком в каштановой накидке.
- Мне необходимо отлучиться, не приглядишь ли ты за моим конем? Я заплачу.
подозрение.
ты ни делай. Вот лучше возьми деньги и не пытайся провести меня.
жеребец будет со мной в безопасности, клянусь вам. Могу ли я еще
чем-нибудь услужить вам?
Разрешите пойти посмотреть.
него на Крегера. Минувшие годы... Знойное солнце и стройные женщины в его
воспоминаниях уступили место другим событиям. Он увидел себя на старом
скотном дворе неподалеку от Киприа. Зловоние, боль кровоточащих ран и
привкус страха во рту отнимали остатки сил, а преследователи с мечами в
руках рыскали где-то совсем рядом в поисках его... Спархок усилием воли
заставил себя вернуться в настоящее. Да, кусок проволоки пришелся бы
весьма кстати: без шума и суеты, быстро и экзотично. Способ, который
выбрал бы на его месте любой стирик или, быть может, пелозиец. Крегер,
конечно, мелкая сошка, ничтожный придаток Мартэла. Дело было не в Крегере,
а в реакции Мартэла на его смерть.
появившийся с куском проволоки в руках торговец. - Прошу прощения, здесь
не так уж много...
прочность. - Действительно хороша. Оставайся здесь, Фарэн, - сказал он уже
своему жеребцу и заспешил через площадь, следуя на некотором расстоянии
позади Крегера. Если бы этого близорукого нашли в какой-нибудь грязной
подворотне мертвым, с телом, вывернутым колесом из-за проволоки,
обвивающей его шею и лодыжки, притягивая их друг к другу, это наверняка
взволновало и озадачило, а может быть и напугало бы Мартэла - по крайней
мере это заставило бы его начать действовать, тем самым обнаружив себя. А
о встрече с Мартэлом Спархок мечтал уже долгие годы. Украдкой следуя за
Крегером, Спархок, спрятав руки в складках плаща, свивал из проволоки
удавку. Все чувства его обострились, он слышал шипенье и треск факелов по
сторонам площади, видел темно-красные блики их отражений на мокрой
мостовой. В этот момент он чувствовал себя прекрасно, возможно лучше, чем
когда-либо за последние десять лет.
длинные светлые старательно уложенные волосы и нарумяненные щеки. На нем
был шафрановый камзол, бледно-лиловые лосины, травянисто-зеленый плащ.
Костюм довершали изрядно промокшие коричневые остроконечные башмаки.
Маленький, вряд ли когда-либо используемый меч и широкополая шляпа с
намокшим пером выдавали в нем придворного, которые кишели во дворце как
паразиты.
почти женский голос, слегка подрагивал. - Вы же, вроде бы, были высланы из
города?
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Семенова Мария
Бажанов Олег
Пехов Алексей