для магнитофона, насколько можно было увидеть сквозь рифленую пузырчатую
оболочку.
Ну, и это.
порядок. Фирма Порше, часики - первый сорт.
Вынутая из пакета, она походила на магазин к винтовке ближнего боя с
покрытием из непрозрачного пластика. По углам и краям металл вытерся и
светился - похоже, за последнее время кому-то частенько приходилось ей
пользоваться.
Господа Бога отменить закон всемирного тяготения на то время, пока тебе
нужно переть тяжеленный ручной багаж на десяток секций через залы
аэропорта.
аварийное управление канализацией для какого-нибудь Ленинградского
пригорода. Как раз для меня.
башмаки, и мозгов у тебя не больше, чем у тех сосунков из Джерси. А ты
думал, я продаю тебе ключи от Кремля? Сам с ней разбирайся. Мое дело -
продать.
Мы летим, не сбавляя скорости. Ощущение такое, будто мчишься на волне
программы вторжения и, зависая над водоворотами перестраивающихся
глитч-систем, пытаешься удерживаться на гребне. Кто мы сейчас? Разумные
пятна масла, скользящие в беспросветности льда.
далеко-далеко от нас остались наши тела. И времени, чтобы успеть
проскочить, остается меньше и меньше.
налоговую инспекцию сделали свое дело. Но Хром есть Хром. И наиболее
прочный лед, который входит в ее средства защиты, именно для того и
служит, чтобы расплевываться со всякими казенными штучками, вроде
повесток, предписаний и ордеров. Когда мы сломали первый пояс защиты, вся
база ее данных исчезла под основными слоями льда. Стены льда, разрастаясь
перед глазами, превращались в многомильные коридоры, в лабиринты, полные
тени. Пять ее контрольных систем выдали сигналы "Мэйдэй" нескольким
адвокатским конторам. Поздно. Вирус, проникнув внутрь, уже принялся
перестраивать структуры ледовой защиты. Глитч-системы глушат сигналы
тревоги, а тем временем множащиеся субпрограммы выискивают любую щель,
которую не успел затянуть лед.
Токио, вычислив его по частоте разговоров, средней их продолжительности, и
скорости, с которой Хром отвечала на эти вызовы.
ее дружка из Японии. Кажется, то, что нам нужно.
предсказывающие перемену погоды. Он мог ночами просиживать в
"Джентльмене-Неудачнике", ожидая, когда кончится невезение, и судьба, как
карту в игре, подарит ему новую встречу.
один чип. Рука моя была снята, и манипулятор небольшого размера был
вставлен прямо в сустав.
бывает не по себе, если кто-нибудь незнакомый застает меня работающим вот
так - со всеми этими проводами, зажатыми в штифтах из графита, что торчат
из моей культи. Она сразу же подошла ко мне и взглянула на увеличенное
изображение на экране. Потом увидела манипулятор, двигающийся под
вакуумным покрытием. Она ничего не сказала, стояла и просто смотрела. И
уже от одного этого мне сделалось хорошо.
понять, что ночевать мне придется в загаженном номере отеля.
выглядела что надо. В меру веснушчатый носик, глаза, по цвету напоминающие
янтарь, но с темным, кофейным отливом. Узкие черные джинсы, закатанные по
щиколотку, и простенький поясок из пластика в тон ее розоватым сандалиям.
Я вижу ее где-то там, за руинами городов, за дымами, и видение это подобно
живой картинке, прилипшей к изнанке глаз. В светлом платье, которое едва
прикрывает колени, - она была в нем в тот раз, когда мы остались вдвоем.
Длинные стройные ноги. Каштановые волосы вперемешку с белыми прядями
взметнулись, будто в порыве ветра, прилетевшего неизвестно откуда. Они
оплетают ее лицо, и после я вижу, как она машет мне на прощанье рукой.
магнитофонных кассет.
внимательно за мной наблюдала, пока я вновь надевал руку.
авторитета я прищелкнул дюралюминиевыми пальцами.
кассеты, у которой был сломан шарнир.
этажа вниз. - Интересно, и надолго ли хватит Бобби с таким лакомым
кусочком, как этот? Если дело пойдет на лад, то, считай, что уже сейчас, в
любую из ближайших ночей, мы могли бы прикоснуться к богатству."
исчезают, пожираемые глитч-системами, разворачивающимися из русской
программы. Глитч-системы охватывают все, что лежит в стороне от
направления нашего основного логического удара и заражают структуру льда.
Для компьютеров они, словно вирус, саморазмножающийся и прожорливый. Они
постоянно меняются, каждая в лад со всеми, подчиняя и поглощая защиту
Хром.
помигивают красные огоньки? И Хром - знает ли об этом она?
ей, должно быть, казалось, что теперь она обладает всем. Бестолковая сцена
жизни развернулась перед ней целиком, четко, резко и ясно высвеченная
неоновыми огнями. На ней она была новичком, но уже считала своими все эти
бесконечные мили прилавков, суету площадей, клубы и магазины. А еще у нее
был Бобби, который мог рассказать дикарке обо всех хитроумных проволочках,
на которых держится изнанка вещей. Про всех актеров на сцене, назвать их
имена и спектакли, в которых они играют. Он дал ей почувствовать, что она
среди них не чужая.
я и она, сидели и выпивали за маленьким столиком в Джентльмене-Неудачнике.
от одного городка, который называется Киев. Всего-то делов - наш Джек
висел там в темноте под дельтапланом "Ночное крыло", да еще запихал между
ног пятьдесят килограммов радарной аппаратуры. И какая-то русская жопа
отрезала ему лазером руку. Случайность.
всем виноват Бобби. Я знал его довольно давно, еще с конца войны. И,
конечно, мне было известно, что женщины для него лишь точки отсчета в
игре, которая называлась: Бобби Квинн против судьбы, времени и темноты
городов. И Рикки ему подвернулась как раз кстати. Ему позарез нужна была
какая-то цель, чтобы прийти в себя. Потому-то он ее и вознес, как символ
всего, что желал и не мог получить, всего, что имел и не мог удержать в
руках.
а от того, что он сам во все это верил, становилось еще противней. Он был
хозяином своего прошлого со всеми его стремительными падениями и такими же
стремительными подъемами. И все, что случилось сейчас, я видел, по крайней
мере, дюжину раз. На его солнцезащитных очках вполне можно было бы
написать большими печатными буквами слово "Очередная", и оно бы читалось
всегда, когда мимо столика в "Джентльмене-Неудачнике" проплывало новое
смазливое личико.