Чтение 2–й страницы книги ~Звезда жизни~

который кричал в восхищении при известии о первом спутнике. Неужели так
важно было стремиться ко всему этому через техническое училище, бессонные
ночи занятий, планов и трудов.

Он устал представлять, что там говорят о нем сейчас на Земле. Слава
Богу, там не осталось никого, кто бы слишком горевал о нем. Причиной этому
было то, что его родители погибли в автокатастрофе несколько лет назад, и
он знал, почему Уиллинг выбрал его из большой группы добровольцев. Но что
же теперь говорит Уиллинг радио и телеобозревателям? Не имеет значения.
Когда он сломал радиопередатчик и оборвал последнюю цепь, связывавшую его
с Землей и людьми, все потеряло смысл.

Он был Кирком Хэммондом, единственным во Вселенной и вскоре ушедшим
из живых.

Как скоро?

Хэммонд изучал показания измерителя кислорода. Кислорода осталось на
часа два, даже учитывая небольшой запас бака катапульты. Он пожалел, что
осталось так мало времени. Он боялся, ужасно боялся, что обезумеет перед
смертью.

Но к чему гадать?

Голос звучал внутри его усталого мозга. К чему ждать ужасных мук
удушья? Все что он должен сделать, это открыть люк и безвоздушный холод
люка положит конец всем его мучениям.

Хэммонд положил руку на тяжелую рукоять люка. Уверен ли он, что это
приемлемый выход, чтобы избежать безумия и удушья?

Внезапно в голове у него ожили невозможные надежды.

"Не делай этого! Не открывай люк! Может быть, корабль вернется
назад... Может быть кто-то придет на помощь... может..."

Безумие, невозможно, он знал, что это несбыточные надежды. Это были
его подсознательные причины не пускаться в последний полет. Хэммонд
подавил неумные голоса. Он должен проделать все быстро, или не сумеет
сделать этого вовсе. Неровными движениями он стал открывать люк.

С громким "пам" люк отошел и образовалась крохотная щель. Воздух с
шумом стал вырываться наподобие ракетного двигателя через микроскопическое
отверстие. Хэммонд не открывал его больше, так как опасался резкого
перепада давления. Он сел назад, его плечи поникли. Он проделал длинный
путь и очень устал.

Внезапно он ощутил ужасное и агонизирующее ощущение холода,
охватившего все его тело. Такая смерть не была болезненной, как он и
ожидал!

Это была его последняя мысль.

Раньше была только темнота, а теперь появилась еще и боль.

Он желал бы, чтобы боль прошла и перестала терзать его удобное
не-существование, его не-чувствование. Однако боль не проходила. Наоборот,
она становилась сильнее. Каждый раз, когда он пытался вздохнуть, он
попадал в огненную, разрывающую агонию.

Как же он мог дышать, если уже мертв? Такова была первая ошеломляющая
и ужасающая мысль Хэммонда. Это было невозможно. Да, его легкие судорожно
сокращались, требуя воздуха, которого не было.

Мозг безвольно пытался разрешить эту проблему. Он захотел открыть
глаза, но не смог. Не мог пошевелить даже мускулом. Не мог чувствовать. С
каждым мгновением пылающая агония возрастала и ползла по телу. Он
чувствовал также, что кисти его, лежащие на металлических подлокотниках
катапультирующего сидения, покрывались волдырями.

Он также мог слышать. Где-то очень близко около ушей раздавался
тонкий шипящий, визжащий шум, который звучал все время на одной и той же
ноте.

Очень скоро боль превратилась в пытку, которую было страшно
вытерпеть. Он задыхался, должен был снова умереть. Очень несправедливо,
что ему приходится снова умереть. Он сделал конвульсивную попытку, и его
тело дернулось.

Глаза открылись.

Он смотрел, как бы, сквозь красную дымку. Он все еще сидел на
катапультирующем кресле спутника. Выходной люк слегка треснул и визжащий
звук шел оттуда. Разреженный воздух, настолько наполненный озоном, что он
не мог им дышать, струился сквозь трещину. Воздух или жалкое подобие
воздуха был чрезвычайно холодным. Однако металл спутника скручивало от
жара.

Хотя Хэммонд пришел в сознание только на одну треть, он знал, что
умирает от недостатка кислорода. Тренировка там, на Ракетной Базе, глубоко
въелась в память и одна фраза вспыхнула в угасающем мозгу. Длительность
времени Полезного Сознания, за которое человек при утечке кислорода должен
был спасти себя. Даже в верхних слоях атмосферы у него было менее двух
минут в запасе. Еще выше в космосе счет шел на секунды. Его секунды
уходили. Вспомни тренировку...

Он вспомнил. Руками, налитыми свинцом, он стал искать кислородную
трубку катапультирующей капсулы. Взял ее в рот, а затем начал искать
клапан. Пальцы почти не подчинялись. Руки были похожи на лапы собаки.
Наконец, он открыл клапан.

Благословенный воздух начал проникать в его изголодавшиеся перегретые
легкие и тело его затряслось.

Он сидел, дыша и дрожа, непонимающими глазами смотрел на усеянное
звездами небо, которое ускользало в то время, как спутник медленно
вращался. Затем, неспешно и величественно покачиваясь, какой-то
серо-зеленый объект закрыл весь передний иллюминатор. Туманная поверхность
проплыла вдоль стекла, затем какой-то кривой отросток и опять звезды.

Хэммонд тупо наблюдал все это. Через минуту все повторилось.

Первый слабый отблеск любопытства возник в его отупевшем мозгу.
Кислород начал оказывать свое действие и он мог думать и изумляться. И его
этот серо-зеленый объект удивил. Он повернул кресло на кардановой
подвеске, чтобы получше рассмотреть этот объект.

Хриплый крик вырвался у Хэммонда. В звездном пространстве под
спутником вращалась огромная серо-зеленая масса.

- Земля...

Он прошептал это слово, но сделал это автоматически. Он все еще не
мог поверить.

Стекло жгло лицо. Спутник с каждой минутой нагревался, но он не мог
убрать лицо, пока эта обширная масса полностью не появилась в
иллюминаторе. В этом не было сомнений. Сознание внезапно пробудилось. На
этот раз он провопил название своей планеты. Хэммонд ожидал, дрожа и все
еще не веря, пока вращение спутника не привело Землю в иллюминатор снова.
Теперь он изучал ее поверхность более тщательно. Он понял, что
Исследовательский Центр Девятнадцать находился не более чем в сорока милях
над поверхностью Земли и вращался вокруг нее со скоростью более двадцати
тысяч миль в час. Хэммонд направлялся в открытый космос Солнечной системы.
Он был уверен, что будет все дальше и дальше удаляться от Центра.
Казалось, было невозможно вернуться на Землю. Но все же он вернулся.

"...по неизвестной причине факторы гравитации могут привести вас
обратно на орбиту..."

Он вспомнил это сообщение из Канаверал. Он подумал тогда, что они
просто пытаются облегчить его конец, дать маленькую надежду. Но, может
быть, они были правы? Одно очевидно. Центр Девятнадцать упал обратно к
Земле и в тесной спирали вращался вокруг нее.

Но было еще кое-что более загадочное. Он искал быстрой смерти, открыв
люк в космосе. Он умер тогда, и все же был жив.

Как человек может замерзнуть, а затем снова ожить?

Торжественно и величественно Земля снова появилась в иллюминаторе. Он
жадно сосал кислород и глядел. Тело было сплошной болью, а испепеляющее
дыхание раскаленного металла и ледяной поток разреженного воздуха, который
с визгом просачивался через приоткрытый люк, мгновенно обожгли и
заморозили его.

Судорожно размышляя, Хэммонд пытался понять причину своего
удивительного пробуждения. Может быть, он не умер по-настоящему, а был
только в состоянии ультра-гипотермии? Гипотермия или катастрофическое
понижение температуры было обычным методом медицины и хирургии в эти дни.
Первые эксперименты в сороковых и пятидесятых показали, что можно просто
заморозить человека, а потом вернуть его к жизни, правильным образом
разогревая его. Еще во времена первого спутника американские ученые
замораживали собак, а затем снова оживляли примерно через час. Считалось,
что русские делали то же самое с людьми, а затем заявили, что гипотермия
дала удивительные результаты.

Гипотермия... А что, подумал Хэммонд, если все это сделалось
мгновенно, как это не делали прежде в лабораториях, а сейчас это сделал
космос? Настоящая супергипотермия, которая действует с ужасающей
скоростью, замораживая каждую клеточку в теле прежде чем какой-нибудь
орган разрушится. Возможно, сейчас, когда спутник упал к Земле в
разреженный воздух верхних слоев атмосферы, увеличивающееся тепло от
трения спутника возродили его.

Все это пронеслось в голове Хэммонда, типичная попытка человека
двадцатого века найти рациональное объяснение невероятного. А затем он
позабыл это. Ибо внезапно осознал, что как бы то ни было он вернулся к
жизни для того, чтобы быстро умереть, если он ничего не предпримет.

Спутник раскалялся с каждой минутой. Хэммонд не мог больше выносить
прикосновение раскаленного металла. Спутник вращался в верхних слоях
атмосферы и трение раскаляло Центр Девятнадцать. Вскоре он сгорит, как
падающий метеор.

И сгорит вместе со спутником, если не выберется из него.