Чтение 2–й страницы книги ~Если это будет продолжаться...~

- О, я надеюсь. Молитесь за меня, Джон Лайл.

И она исчезла в темноте коридора.

Я не молился за нее, а старался представить, где она, что она
делает... Но так как я знал о том, что творится внутри дворца Пророка, не
больше, чем корова знает о военном трибунале, то вскоре отказался от этого
и стал думать просто о Юдифи.

Позже, через час или даже больше, мои размышления были прерваны
пронзительным криком внутри дворца. Тут же послышался топот шагов и
возбужденные голоса. Я бросился внутрь коридора и натолкнулся на кучку
женщин, столпившихся у портала апартаментов Пророка. Трое из них выносили
что-то из апартаментов. Они остановились, выйдя в коридор, и опустили свою
ношу на пол.

- В чем дело? - спросил я и вытащил из ножен меч.

Пожилая сестра повернулась ко мне.

- Ничего особенного. Возвращайтесь на пост, легат.

- Я слышал крик.

- Это вас не касается. Одна из сестер лишилась чувств, когда Пророк
обратился к ней.

- Кто она?

- Да вы, я посмотрю, любопытны, младший брат. - Пожилая сестра пожала
плечами. - Если это вас так интересует - сестра Юдифь.

Я не успел подумать, как у меня вырвалось:

- Пустите меня к ней!

Пожилая сестра загородила мне дорогу.

- Вы сошли с ума? Сестры отнесут ее в келью. С каких это пор ангелы
приводят в себя нервных девственниц?

Я мог отбросить ее одним пальцем, но уже понял, что она права. Я
отступил и вернулся на пост.

С этого дня я не мог не думать о сестре Юдифи. В свободные часы я
обшаривал те части дворца, куда я имел право заходить, в надежде ее
увидеть. Она могла быть больна, может быть, ей запрещено покидать келью за
то, что она нарушила дисциплину. Но я ее так и не увидел.

Мой сосед по комнате Зебадия Джонс заметил мое настроение и пытался
развлечь меня. Зеб был на три курса старше меня и в Вест Пойнте я был его
подопечным. Теперь он стал моим ближайшим другом и единственным человеком,
которому я полностью доверял.

- Джонни, дружище, ты на покойника стал похож. Что тебя грызет?

- А? Ничего особенного. Может быть, несварение желудка.

- Так ли? Пройдемся? Свежий воздух очень помогает.

Я дал ему вывести себя наружу. Он говорил о пустяках, пока мы не
вышли на широкую террасу, окружающую южную башню. Здесь мы были вне
пределов досягаемости подслушивающих и подглядывающих устройств. Тогда он
сказал:

- Давай выкладывай все.

- Кончай, Зеб. Тебе еще моих забот не хватало.

- Почему бы и нет? На то и друзья.

- Ты не поверишь. Ты будешь потрясен.

- Сомневаюсь. Последний раз это со мной случилось, когда я в покере
прикупил четырех королей к джокеру. Тогда ко мне вернулась вера в чудеса,
и с тех пор ее довольно трудно поколебать. Давай начинай. Мы назовем это
задушевной беседой между старшим и младшим товарищами.

Я дал ему себя уговорить. К моему удивлению, Зеб совсем не был
шокирован, узнав о святой дьяконессе. Тогда я рассказал ему все по
порядку, сознался в сомнениях и тревогах, касающихся не только сестры
Юдифи, но и всего, что мне пришлось услышать и увидеть после приезда в
Новый Иерусалим.

Зеб кивнул головой и сказал:

- Зная тебя, могу представить, как ты на все это реагируешь.
Послушай, ты на исповеди не повинился?

- Нет, - ответил я в растерянности.

- Ну и не надо. Держи язык за зубами. Майор Багби человек широких
взглядов, его этим не удивишь, но он может счесть необходимым доложить по
инстанции. Не думаю, что тебе доставит удовольствие встреча с инквизицией,
даже если ты трижды невиновен... Каждому порой приходят в голову греховные
мысли. Но инквизитор ищет грех, и если он его не находит, он продолжает
копать, пока не найдет.

При мысли, что меня могут вызвать на допрос, у меня подвело кишки. Я
старался не показать страха перед Зебом, а он тем временем продолжал:

- Джонни, дружище, я преклоняюсь перед твоей чистотой и наивностью,
но я им не завидую. Порой избыток набожности скорее недостаток. Тебя
поразило, что для управления нашей страной недостаточно распевать псалмы.
Для этого надо также заниматься политикой. Я ведь тоже прошел сквозь все
это, когда приехал сюда, но, честно говоря, я и не ожидал увидеть ничего
другого, так что пережил первое знакомство с действительностью довольно
спокойно.

- Но... - начал я и замолчал. Его слова звучали как ересь.

Я переменил тему разговора:

- Зеб, как ты думаешь, что могло расстроить Юдифь, раз она лишилась
чувств в присутствии самого Пророка?

- А я откуда знаю? - он взглянул на меня и отвернулся.

- Ну... я полагал, что ты можешь знать. Ты обычно знаешь все сплетни
во дворце.

- Хорошо... впрочем, нет, забудь об этом, старина. Это совсем не
важно.

- Значит, ты все-таки знаешь?

- Я этого не сказал. Может быть, я могу догадаться, но ведь тебе мои
догадки ни к чему. Так что забудь об этом.

Я остановился, глядя ему в лицо.

- Зеб, все, что ты знаешь или можешь догадываться... Я хочу услышать
сейчас. Это мне очень важно.

- Спокойней. Не забудь, что мы с тобой гуляем по террасе,
разговариваем о коллекционировании бабочек и размышляем, будет ли у нас на
ужин говядина.

Все еще волнуясь, я двинулся дальше. Он продолжал, понизив голос:

Джон, господь бог не наградил тебя быстрой сообразительностью... Ты
не изучал внутренних мистерий?

- Нет. Офицер по психической классификации не допустил меня. Сам не
знаю, почему.

- Мне надо было бы познакомить тебя с некоторыми положениями этого
курса. Хотя я не мог этого сделать - ты еще был тогда первокурсником.
Жалко. Понимаешь, они умеют объяснять такие вещи куда более деликатным
языком, чем я... Джон, в чем, по-твоему, заключаются обязанности
девственниц?

- Ну, они ему прислуживают, готовят пищу и так далее...

- Ты абсолютно прав. И так далее... А твоя сестра Юдифь, если судить
по твоему описанию, - молоденькая невинная девочка из провинции. Очень
религиозная и преданная, так?

Я ответил, что ее преданность религии видна с первого взгляда. Это
меня к ней и привлекает.

- Понимаешь, она могла лишиться чувств, услышав довольно циничный и
откровенный разговор между Воплощенным Пророком и, скажем, одним из его
министров. Разговор о налогах и податях, о том, как лучше выжимать их из
крестьян. Вполне вероятно, хотя вряд ли они стали бы говорить на такие
темы перед девственницей, впервые вышедшей на дежурство. Нет, наверное,
это было "и так далее".

- Я тебя не совсем понимаю.

Зеб вздохнул.

- Ты и в самом деле божий агнец. Я-то думал, что ты все понимаешь, но
не хочешь признаться. Знай, что даже ангелы общаются с девственницами
после того, как Пророк получил свое... Уж не говоря о священниках и
дьяконах дворца. Я помню, как...

Он замолчал, увидев выражение моего лица.

- Немедленно приди в себя! Ты что, хочешь, чтобы кто-нибудь нас
заметил?

Я постарался это сделать, но не смог справиться с ужасными мыслями,
мятущимися в голове. Зеб тихо продолжал:

- Я предполагаю, если это для тебя важно, что твой друг Юдифь имеет
полное право продолжать считать себя девственницей как в физическом, так и
в моральном смысле этого слова. Она может таковой и остаться при условии,
что Пророк на нее достаточно зол. Она, очевидно, так же недогадлива, как и
ты, и не поняла символических объяснений, преподнесенных ей. А когда уж ей
ничего не оставалось, как понять, подняла шум...

Я снова остановился, бормоча про себя библейские выражения, которые я
и не думал, что помню. Зеб тоже остановился и посмотрел на меня с
терпеливой циничной улыбкой.

- Зеб, - взмолился я. - Это же ужасно! Не может быть, чтобы ты все
это одобрял.

- Одобрял? Послушай, старина, это все часть Плана. Мне очень жаль,
что тебя не допустили до высшего изучения. Давай я тебя вкратце просвещу.
Господь бог ничему не дает пропасть задаром. Правильно?

- Это аксиома.

- Господь не требует от человека ничего, превышающего его силы.
Правильно?

- Да, но...

- Замолчи. Господь требует, чтобы человек приносил плоды. Воплощенный
Пророк, будучи отмечен особой святостью, обязан приносить как можно больше
плодов. А если Пророку приходится снизойти до пошлой плоти, чтобы
выполнить указание господа, то тебе ли возмущаться по этому поводу? Ответь
мне.

Я, разумеется, ответить не смог, и мы продолжали прогулку в молчании.