говорить. Он никак не мог прийти в себя от потрясения. Все было так
неожиданно и так странно. "Схватился за оголенный провод"... Отец, всегда
такой осторожный, даже педантичный? Роб хотел расспросить мистера Кеннели
подробнее, но, боясь обидеть его, раздумал.
Миссис Кеннели вышла им навстречу из кухни, когда они вошли в крохотную
прихожую - условия жизни в Урбансах были ужасающими, и становились все
хуже и хуже.
барахлит. Сегодня ты что-то рано, и Роб с тобой. Джек придет позже?
обняла за плечи и прижала к себе. Роб удивился взглядам, которыми
обменялись супруги, но не был уверен, что хочет понять их смысл.
Изображение то и дело двоилось, троилось, расплывались смутные фигуры
неестественных цветов. Мистер Кеннели чертыхнулся, выключил головизор,
снял заднюю крышку и принялся возиться с починкой. Роб понаблюдал за ним
немного и пошел в кухню. Кухонька была настолько тесной, что когда там
хозяйничала миссис Кеннели, для кого-то еще оставалось очень мало места.
что-нибудь?
ладно. Где-то была липкая лента. Посмотри на верхней полке.
Кеннели спросила, как так получилось, и Роб рассказал о бунте.
всех забрать в армию да отправить в Китай.
предлагалось право выбора: армия или тюрьма. Миссис Кеннели говорила об
этом как бы между прочим, готовя чай. Да, идет война, но так далеко,
словно ее и нет вовсе. Она протянула Робу поднос, уставленный чашками, с
чайником и тарелкой, полной шоколадного печенья.
приду.
столик, Роб подошел к окну: сплошная пелена дождя закрывала узкий
простенок между их домом и соседним. Он стоял, глядя на размытый силуэт
улицы, думал об отце и чувствовал себя несчастным.
вышла замуж и уехала из дома. Робу отвели эту комнату с украшенной лепными
розочками кроватью розового же цвета. Он немного почитал, но быстро устал,
потушил свет и вскоре уснул.
ванную, стараясь ступать как можно тише, чтобы никого не разбудить. Роб
был уверен, что уже далеко за полночь, но, проходя по коридору, услышал
голоса - из-под двери гостиной пробивалась полоска света. Разговаривали,
по меньшей мере, трое. Мужчины. Казалось, о чем-то спорили. Возвращаясь на
цыпочках из ванной, он вдруг услышал имя своего отца и остановился.
Доносились только отдельные слова, и Роб не мог уловить смысл разговора.
Опасаясь, что кто-нибудь выйдет в коридор и застанет его за столь дурным
занятием, как подслушивание, он вернулся в комнату.
обнаружил, что поневоле старается прислушаться. Казалось, прошла целая
вечность, прежде чем скрипнула дверь. Голоса зазвучали громче и
отчетливее.
назад ему говорил: будь начеку.
Да, приходится рисковать, и нам всем лучше хорошенько это усвоить. Не
только ради нас самих, но и ради других.
поплотнее.
звучали приглушенные голоса; наконец, гости ушли, а мистер Кеннели
вернулся в свою комнату. "Как же так? - думал Роб. - Они во всем обвиняют
отца! Будто бы из-за него рискуют другие. Какая чепуха! Ведь дело только в
оголенном проводе, отец просто ошибся! А мистер Кеннели... Вместо того,
чтобы заступиться за отца, он промолчал!". Роб ненавидел его.
из бледно-зеленого пластика. В окнах отражалось радостное весеннее солнце.
На крыше здания, опоясанные балконом, находились площадка для коптеров и
сад. Здесь же ставили свои коптеры врачи, прилетая из Графства. По
воскресеньям дежурил только основной костяк персонала клиники, поэтому в
тот день коптеров было мало.
начался прием, лифты не включали. Наконец, заработали одновременно все;
они быстро поднялись наверх и встали в другую очередь перед входом в
отделение. Унылый клерк, подстриженный по последней моде "под тонзуру",
проверял фамилии по списку.
ошиблись.
и спросите еще раз.
вашей команде.
наклонившись над столом. - Звоните.
телефону. В тихом шепоте, доносящимся с другого конца провода, невозможно
было разобрать ни слова.
Скончался от сердечной недостаточности.
подробности узнаете в конторе. Следующий, пожалуйста.
Пока он укладывал одежду и самое необходимое, она кудахтала над
беспорядком: дескать, все вещи должны лежать на своих местах. Как
предполагал Роб, мебель будет продана. Ему очень хотелось оставить любимое
мамино кресло, в котором она обычно сидела длинными уютными вечерами. Он
хотел спросить миссис Кеннели, не найдется ли у нее в доме места для этого
кресла, но постеснялся обременять ее.
гостиной в спальню отца. Постель была заправлена, только в изголовье
валялось забытое полотенце. Комнатные туфли разбежались по краям ковра. На
ночном столике - открытая пачка сигарет, стакан с водой, портативный
радиоприемник. Отец иногда слушал его по ночам. Роб вспомнил, как сам
порой прислушивался к тихой музыке, доносившейся через тонкую стенку.
очень долго болела, он едва мог вспомнить лучшие времена. Конечно, от
этого смерть ее не была менее ужасной, но даже тогда, в десять лет, он
знал, что болезнь неизлечима, и мама умрет. Отец, напротив, всегда был
таким энергичным, полным сил, на здоровье никогда не жаловался, и
представить его мертвым Роб не мог.
Кеннели? Он вдруг почувствовал, как защипало глаза, и резко выдвинул
нижний ящик. Еще одежда. Во втором ящике, между сложенными свитерами, он
обнаружил картонную коробку. На крышке надпись: "Дженни" - имя его матери.
даже не подозревал о ее существовании. Однажды отец уговаривал маму
сфотографироваться, но она отказалась. На старомодном снимке мама была
совсем молодой, чуть за двадцать. Вместо привычной короткой стрижки,
которую она носила в последние годы, - длинные, до плеч волосы.
тревожной улыбки матери, пока не услышал голос миссис Кеннели. Успев
только заметить, что в коробке, кроме фотографии, были связка писем,
перехваченная резинкой, и прозрачный медальон с локоном волос, Роб закрыл
ее и положил со своими вещами.
было, но в голографическое путешествие по Австралии они, безусловно,
отправились не одни, а под надзором скрытой телекамеры. Изображение на
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Акунин Борис
Суворов Виктор
Муркок Майкл