птицы кооб, которые носит твоя двоюродная сестра Иссар. Драгоценность была
так красива, что ей дали имя - назвали "Глаз моря". Ее носила еще моя
прабабушка.
на зеленые склоны гор, туда, куда долгое лето слало свои бесконечные и
жаркие ветры бродить по лесам, а потом уноситься, кружась, по белым
дорогам к дальнему морскому берегу.
украли до того, как в наших владениях впервые появились Повелители Звезд.
Сам он не любил говорить о нем, но одна старая ольгьо, которая знала много
всяких историй, рассказывала мне, что о том, где ожерелье, знают фииа.
упоминают в стольких песнях и сказаньях; почему их никогда не увидишь у
нас, в Западных Землях?
солнечные долины юга.
стараются держаться от нас подальше. Кажется, у них белая кожа, как у
ольгьо, и их тела безобразны. У фииа светлые волосы, они похожи на детей,
только совсем худые, и еще они умудренней детей. А вдруг они и в самом
деле знают, где ожерелье, кто украл его и где оно спрятано? Ах, если бы
было так: я вхожу в Зал Пиршеств Халлана, сажусь рядом с мужем, а на груди
у меня сверкает богатство целого царства, и я затмеваю всех женщин, как
мой муж затмевает всех мужчин!..
на звериной шкуре, рассматривал коричневые пальчики своих ног.
падающая звезда, Семли, мужу которой не нужно никакого золота, кроме
золота ее волос...
морю, ответила ей молчанием.
явились за данью, нужной им для войны против конца света (в этот раз с
ними были двое маленьких коренастых "людей глины", переводчиков, и ангья
опять почувствовали себя настолько униженными, что готовы были восстать),
и прошла еще одна теплая пора, Хальдре подросла и стала прелестным
щебечущим ребенком, и Семли принесла ее однажды в залитые солнцем покои
Дуроссы. На Семли был поношенный синий плащ, а капюшон на голове скрывал
ее золотые волосы.
она; движения ее были быстры, но лицо спокойно. - Я отправляюсь на юг, в
Кириен.
над Дурхалом. Даже этот полукровка Парна над ним насмехается - ведь у жены
Парны, этой черноволосой неряхи с расплывшимся лицом, на постели атласное
покрывало, в ухе - серьга с бриллиантом, и у нее целых три платья, а жене
Дурхала свое единственное платье приходится штопать...
Пиршеств. Я должна принести приданое своему господину, как приличествует
женщине с моей родословной.
счастливым. - И юная Семли весело засмеялась.
Дуросса успела вымолвить хотя бы слово, стремительно унеслась прочь по
залитым солнцем каменным плитам пола.
крылатых коней, и Семли после замужества тоже ни разу не покидала стен
Халлана; и теперь, садясь в высокое седло, она опять почувствовала себя
подростком, буйной девственницей, носящейся с северным ветром над полями
Кириена на полуобъезженных крылатых конях. Конь, что сейчас уносил ее вниз
с высоких холмов Халлана, был породистей тех; гладкая полосатая шкура
плотно облегала полые, рвущиеся к небу кости; зеленые глаза жмурились от
встречного ветра, могучие, но легкие крылья били вверх-вниз, вверх-вниз, и
Семли то видела, то нет, то видела, то нет облака над собой и холмы далеко
внизу.
одном из внутренних дворов замка, у полуразрушенной стены. Всю эту ночь ее
отец пил, и утреннее солнце, сквозь проломы в потолках тычущее в него
своими длинными лучами-пальцами, очень раздражало его, а вид дочери,
стоящей перед ним, усиливал это раздражение.
ласково, что он, хотя и кривясь, снова посмотрел на нее.
моря", украли фииа?
Ожерелье пропало, по-моему, еще до этого грустного события - моего
рождения. Иди своей дорогой, дочь.
он поднялся и, пошатываясь, двинулся в подвалы, где прятался от света дня.
родного дома и, спустившись по крутому склону холма, мимо деревни ольгьо,
хмуро, но почтительно ее приветствовавших, через поля и пастбища, на
которых паслись огромные, с подрезанными крыльями, полудикие хэрило,
направилась в Долину, зеленую, словно свежевыкрашенная миска, и до краев
наполненную солнечным светом. На дне долины было селение фииа; Семли еще
спускалась, а маленькие, тщедушные человечки уже бежали ей навстречу из
своих домиков и огородов и, смеясь, кричали слабыми и тонкими голосами:
Оседлавшая Ветер, Семли Золотоволосая!
дети бежали следом. Когда фииа становится взрослым, нельзя сказать,
сколько ему лет. Семли трудно было даже отличить одного от другого или,
когда они, как мотыльки вокруг свечи, носились вокруг нее, быть уверенной,
что она разговаривает с одним и тем же фииа.
на ее вопрос, человечек. - К чему фииа золото, госпожа? В теплое время у
нас есть солнце, в холодное - воспоминание о нем; еще - желтые плоды,
желтые листья в конце теплого времени, и еще у нас есть золотые волосы
Властительницы Кириена; другого золота нет.
драгоценность, не знают ни ангья, ни ольгьо, ни фииа. Только мертвые
знают, как пропала она в те давние времена, когда у пещер на берегу моря
любил гулять в одиночестве твой прадед, Кирелей Гордый. Но, может быть,
оно найдется у кого-то из Ненавидящих Солнце?
им, как их гостеприимство - ей. Но когда она сказала, что, если ожерелье у
"людей глины", она отправится к "людям глины", смех начал стихать, а
кольцо вокруг нее - редеть. И наконец рядом с ней остался только один
фииа, тот самый, возможно, с кем она говорила до начала трапезы.
и, медленно опустив ее, закрыл ею свои глаза. Плоды на блюде стали
светло-серыми, чистой воды в чашах как ни бывало.
назад, - сказал фииа, тщедушный и тихий. - А еще раньше мы были
нераздельное целое. В них есть то, чего нет в нас. В нас есть то, чего нет
в них. Подумай о свете, траве и плодоносящих деревьях; подумай, что не по
всем дорогам, по которым можно спуститься вниз, можно так же подняться
вверх.
моему наследству. Я пойду туда, где оно находится, и с ним вернусь.
возгласы фииа криком прощания, взлетела в послеполуденный ветер и
понеслась на юго-запад, к пещерам в скалистых берегах Кириенского моря.
в эти подземелья глубоко-глубоко? Ведь рассказывали, будто "люди глины"
никогда не выходят на свет солнца и боятся даже света Большой Звезды и
лун. Коварный ветер задул с запада, резкий, порывистый, вихрящийся, и
крылатый конь ее вскоре изнемогал от борьбы с ним. Тогда она решила
спуститься. Едва оказавшись на песке, конь сложил крылья, заурчал,
довольный, и улегся, подобрав под себя ноги. Семли стояла рядом, прижимая
к шее концы плаща; она погладила коня за ушами, и тот прянул ими и опять
добродушно заурчал. Руке было уютно в теплой шерсти, зато глаза видели
только серое, в мазках облаков небо, серое море, темный песок. А потом по
песку пробежало какое-то приземистое, темное существо, еще одно и еще...
присядут на корточки, перебегут, замрут на месте...
Шилова Юлия
Василенко Иван
Круз Андрей
Андреев Николай
Контровский Владимир
Плотников Александр