мундирах, стройные и подтянутые, особенно Шеф. А на нем, на
курсанте Пирксе, был комбинезон, который даже без воздуха
выглядел как двадцать сложенных вместе доспехов регбийного
игрока, к тому же по обе стороны высокого ворота свисали разъемы
кабелей ближней и дальней радиосвязи, на шее болтался шланг
кислородного аппарата с вентилем на конце, в спину врезался
резервный баллон, в двойном противопотном белье было дьявольски
жарко, но пуще всего его донимало устройство, благодаря которому
в полете не надо отлучаться по нужде (впрочем, в ракете первой
ступени, служившей для пробных полетов, отлучиться было бы
некуда).
Берст, в таком же комбинезоне; он четко отдал честь рукой в
огромной перчатке и остановился так близко от Пиркса, словно
всерьез решил спихнуть его вниз.
спросил:
редкая, прямо-таки единственная возможность хотя бы на миллиметр
подняться к недосягаемым высотам, на которых пребывал Берст,
словно бы вовсе о том не заботясь. У них на курсе он был не
только самым способным -- с этим Пиркс еще примирился бы, он даже
питал уважение к математическим талантам Берста, с тех пор как
имел случай наблюдать его мужественный поединок с электронным
Вычислителем: Берст стал отставать лишь при извлечении корней
четвертой степени; мало того, что он был из состоятельной семьи и
не имел нужды предаваться мечтам о монетах, завалявшихся в старых
штанах,-- но он к тому же показывал превосходные результаты в
легкой атлетике, прыгал как черт, отлично танцевал и, что тут
скрывать, был очень хорош собой, чего нельзя было сказать о
Пирксе.
перекрытия, мимо выстроенных в ряд ракет, пока полумрак не
сменился солнечным светом: здесь перекрытие было уже раздвинуто
на протяжении двухсот метров. Над огромными бетонированными
воронками, которые вбирали в себя и отводили пламя выхлопа,
высились рядом две конусообразных громадины -- во всяком случае,
Пирксу они показались громадинами: сорок восемь метров в высоту и
одиннадцать в диаметре в самом низу, у ускорителей.
загораживали маленькие красные флажки на гибких флагштоках и
свинцовых подставках. Пиркс знал, что сам отодвинет флажок, когда
на вопрос, готов ли он выполнить задание, ответит "готов",-- и
сделает это впервые в жизни. И тут же им овладело предчувствие,
что, отодвигая флажок, он споткнется о трос и непременно
растянется на помосте,-- такое случалось. А если с кем-то
случалось, то с ним случится наверняка: временами ему казалось,
что он невезучий. Преподаватели смотрели на это иначе -- дескать,
он ротозей, растяпа, и вечно думает о чем угодно, только не о
том, о чем полагалось бы думать. И правда, мало что давалось ему
с таким трудом, как слова. Между его поступками и мыслями,
облеченными в слова, зияла... не то чтобы пропасть, но, во всяком
случае, какой-то зазор, который осложнял ему жизнь. Преподаватели
не догадывались о том, что Пиркс мечтатель. Об этом не
догадывался никто. Считалось, что он вообще ни о чем не думает. А
это было не так.
в одном шаге от переброшенного к люку ракеты мостика, вытянувшись
по стойке "смирно" и прижав руки к ненадутым резиновым
сочленениям комбинезона.
сшитый из сотни футбольных мячей, и что комбинезон Берста
действительно не надут, тогда как его собственный надут как-то
неравномерно, и поэтому в нем так неудобно ходить, приходится так
широко расставлять ноги. Он сдвинул их как можно теснее, но
каблуки все равно не сходились. Почему же они сходились у Берста?
Непонятно. Впрочем, если бы не Берст, он начисто забыл бы о том,
что надо встать по стойке "смирно" спиной к ракете, лицом к трем
людям в мундирах. Сперва они подошли к Берсту -- допустим, лишь
потому, что тот начинался на "Б", но и это не было чистой
случайностью, вернее, было случайностью не в пользу Пиркса: ему
всегда приходилось подолгу маяться в ожидании вызова, и он всякий
раз нервничал -- уж если должно случиться что-то плохое, то лучше
бы сразу.
вытянувшись в струнку, отвечал так быстро, что Пиркс ничего не
понял. Потом они подошли к нему, и, когда Шеф начал говорить,
Пиркс вдруг вспомнил, что лететь должны были трое, а не двое,
куда же девался третий? К счастью, он все же услышал слова Шефа и
в последнюю минуту успел выпалить:
здоров телом и духом... гм... в пределах своих возможностей?
завитушками и мог себе это позволить -- на то он был и Шеф.
произнес Шеф сакраментальную фразу.-- Задание: вертикальный старт
на половинной мощности ускорителей. Выйти на эллипс Б-68. Затем
ввести поправку для выхода на постоянную орбиту с периодом
обращения 4 часа 26 минут. На орбите ждать два корабля прямой
связи типа ИО-2. Вероятная зона радарного контакта -- сектор III,
спутник ПАЛ, допустимое отклонение шесть угловых секунд.
Установить радиотелефонную связь с целью согласования маневра.
Маневр: сойти с постоянной орбиты курсом 60 градусов 24 минуты
северной широты, 115 градусов 3 минуты 11 секунд восточной
долготы. Начальное ускорение 2,2 g. Конечное ускорение по
истечении 83 минут -- ноль. Поддерживая радиотелефонную связь,
пилотировать оба ИО-2 в строю треугольником до Луны, выйти на
временную орбиту в ее экваториальной зоне согласно указаниям
Луны-ПЕЛЕНГ, убедиться, что ведомые корабли находятся на орбите,
сойти с нее и, выбирая ускорение и курс самостоятельно, вернуться
на постоянную орбиту в зоне спутника ПАЛ. Там ожидать дальнейших
приказаний.
появятся электронные -- электромозги размером с вишневую
косточку; дескать, сунешь их в ухо или под язык, и они всегда и
везде подскажут, что хочешь. Но Пиркс в это не верил, полагая --
вполне основательно,-- что если что-нибудь такое появится, то
курсанты будут уже не нужны. Пока что ему пришлось самому
повторить задание -- и ошибся он только раз, зато основательно,
спутав минуты и секунды времени с минутами и секундами долготы.
После чего, потный как мышь в своем противопотном белье под
толстой оболочкой комбинезона, стал ждать дальнейшего развития
событий. Повторить-то он повторил, но смысл задания еще не начал
доходить до него. Единственной застрявшей в голове мыслью было:
"Ну и досталось же мне сегодня!"
бортовой журнал. Устный пересказ был просто педантством: все
равно задание вручалось в письменном виде, с вычерченным
начальным отрезком курса. Шеф вложил конверт с заданием в
кармашек, приклеенный к обложке журнала, вернул журнал Пирксу и
спросил:
лишь одного: очутиться в рулевой рубке. Только бы расстегнуть
комбинезон, хотя бы у шеи!
голосом, который, как колокол, перекрыл глухой, неустанный гул
огромного ангара.
о трос ограждения, в последний момент удержал равновесие и
тяжело, словно Голем, вступил на узенький мостик. Он был еще
только на середине, когда Берст (сзади он все же смахивал на
футбольный мяч) уже входил в свою ракету.
люка, съехал по эластичному желобу вниз, не притрагиваясь к
перекладинам ("перекладины -- только для умирающих пилотов",--
говаривал Ослиный Лужок), и начал задраивать люк. Они
отрабатывали это на тренажерах, а потом на настоящем люке, снятом
с ракеты и установленном посреди учебного зала. Сотни, тысячи
раз, до осточертения -- левая рукоятка, правая рукоятка,
пол-оборота, проверить герметичность, обе рукоятки до конца,
дожать, проверить герметичность под давлением, задраить
внутреннюю крышку люка, выдвинуть противометеоритный экран,
покинуть входной туннель, запереть дверцу кабины, дожать,
рукоятка, вторая рукоятка, стопор, все.
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Маккэфри Энн
Гуревич Георгий
Белов Вольф
Майер Стефани