сияющем великолепии катразского океана, о Таллахе, зеленом острове среди
бирюзовых вод... Он перебирал иные реальности, не столь приятные для взора,
слуха и прочих чувств, желая выяснить лишь одно: было ли в самом деле где-то
хуже.
жажды в пылающих зноем песках, в Джедде подхватил чуму, в Уркхе скитался с
племенем волосатых питекантропов, в Азалте попал в руки местной
контрразведки, в Брегге еле выбрался из радиоактивной пустыни, в Киртане...
Впрочем, можно ли сравнивать! Льды, пески, болезни и раны, пули и каменные
топоры, бегство и погони -- все это составляло частицу нормального мира, в
котором на каждую пустыню приходится лес, на пулю -- граната, на топор --
другой топор, на отступление -- атака. В конце концов, в тех нормальных
мирах дули ветры, светило солнце, по небу плыли облака и можно было дышать
чистым воздухом!
к затхлому смраду подземелья. Тут пахло мочой и экскрементами, воняло потом
от сотен давно не мытых человеческих тел, несло кислятиной от посуды с
остатками грибного варева, а сами грибы, еще не пошедшие в котел, благоухали
тухлым яйцом и гниющей мертвечиной. Немудрено! И трупы, и фекалии, и остатки
пищи валили прямо под них -- в качестве естественного удобрения, служившего
основой местного сельскохозяйственного производства.
суток по земному времени, и обоняние успело притупиться. Он уже не раз
отведал и мерзких грибов, и не менее гнусного лишайника, и даже суп из
многоножек -- один из самых больших деликатесов местной кухни; он уже почти
забыл, как пахнет кусок жареного мяса. Он спал с блохами и с женщиной,
которая наградила его этим сокровищем; он удобрял собственными испражнениями
проклятые грибы, носил грязное рванье, содранное с погибшего, и уже не
мечтал ни о мытье, ни о чистой смене белья. Словом, он привык, адаптировался
-- с той же стремительностью, с которой всегда обживал новый мир.
и злом, между хорошим и плохим. На каждый добрый ломоть мяса приходится свой
кусок дерьма, на каждого благородного джентльмена -- негодяй, на каждую
красавицу -- дурнушка. Вероятно, этот крысиный лабиринт уготован ему в
качестве воздаяния за счастье и славу, подаренные в иных местах, гораздо
более приятных... За Меотиду, за Талзану, за Таллах! За миры, в которых он
сладко ел и вкусно пил, где был чист и ухожен, где его любили женщины,
имевшие обыкновение мыться хотя бы раз в трое суток!
расспросы. Не составило труда выяснить, что он находится на территории
анклава Ньюстард и что где-то есть другие подземные поселения, такие же
скопища крысиных нор, окруженные безжалостным врагом. Но никаких сведений о
поверхности он получить не сумел, что было поистине удивительно! Более того,
он даже не знал, как аборигены называют свой мир. Похоже, вонючие щели, в
которых они прятались от кэшей и других неприятных сюрпризов, просто не
имели общего названия -- возможно потому, что были его недостойны. Имя
всегда в некотором роде символ гордости -- а чем тут можно было гордиться?
Самодельными базуками и плантациями грибов, напоминавших огромные поганки?
потом это звучное слово показалось ему неподходящим. Сейчас, пробыв тут
четыре дня, отмеренных по клепсидре Джаки, он думал о месте своей очередной
командировки как о дыре -- о дьявольской дыре. Дыре с большой буквы. И самое
печальное заключалось в том, что ему предстояло прозябать тут, месяц или
два, без всякой надежды на скорое возвращение! В недавних своих странствиях
он был снаряжен куда лучше и мог пользоваться если уж не телепортатором, так
спейсером -- причем любое из этих устройств годилось для подачи сигнала
аварийного возврата. И он бы подал этот сигнал в первые же часы, если б имел
такую возможность! Подал бы -- и отступил, несмотря на дьявольское
самомнение, на все свои понятия о долге и чести! Позорно сбежать из постели
женщины, с поля битвы, даже из преисподней -- но Дыра не была преисподней.
Вернее, она не столько походила на ад, сколько на заваленный нечистотами
унитаз, над которым чья-то рука время от времени дергала цепочку. И Блейд
знал, что ему предстоит просидеть в сем нужнике до тех пор, пока лорд Лейтон
не соизволит его вытащить.
смертоубийственных орудий, которых в этом мире вполне хватало? Бластер,
супервзрывчатку или баллон с ядовитым газом, которым травили местных
обитателей? Ну, это как повезет... Во всяком случав, он не рискнул бы
телепортировать Лейтону что-то подобное, даже располагая необходимыми
техническими средствами. Страшно подумать, что произойдет, если бомба
взорвется в приемной камере Малыша Тила, уничтожив заодно и компьютер! Для
Блейда это было бы концом; он навсегда застрял бы в Дыре, без всяких
перспектив на возвращение.
ничего -- кроме собственной драгоценной особы! Он высидит здесь положенный
срок, отбудет его, как каторжник в Ботани Бей, и вернется. Вот и все!
жестком камне. Итак, что его ждет? Рагу из грибов, лоно Сейры и драки с
кэшами -- раз в одиннадцать дней, ибо ровно столько времени занимал период
хряпа. Дерьмо херувима! Маловато развлечений, подумал он. Пожалуй, стоило бы
провести маленькое расследование... в порядке частной инициативы, так
сказать... Если, как уверяют местные, пробраться наверх невозможно, то надо
хотя бы выяснить причину!..
неопределенность: далеко не все аборигены считали, что пробраться наверх
нельзя. Кое-кто полагал, что никакого "верха" просто не существует.
из норы с милой улыбкой на чумазом личике, подхватила бадейку и поскакала за
водой -- для тюри из грибов и лишайника. Если б ее отмыть и приодеть, она
сделала бы честь любому лондонскому салону -- несмотря на бледную кожу и
весьма крепкое сложение. Странник до сих пор не разобрался, каким образом
аборигены ухитряются обзавестись мускулами на диете из грибов и многоножек;
вероятно, их выносливость и сила являлись неуничтожимыми генетическими
признаками. Без этих качеств в подземном крысятнике невозможно было бы
выжить -- и уж во всяком случае метнуть гранату или выпалить из дудута.
Конечно, тяжелым вооружением вроде самодельных базук пользовались мужчины,
но любой из пятилетних детишек Ньюстарда знал, где у гранаты чека и где
спусковая скоба у бластера.
с водой и рублеными грибами. Котел, собственно, не был котлом -- скорее,
здоровенная консервная банка с ручкой из толстой проволоки. На внешней ее
поверхности, закопченной и черной, можно было угадать какой-то рисунок -- не
то экзотический фрукт, не то широкую рыбину наподобие камбалы.
обитатели Ньюстарда. Тут и там зажигались огоньки; женщины хлопотали рядом,
похожие в пещерном сумраке на серые тени; ребятишки постарше потянулись за
водой; лязгая железом, протопала смена ночных караульных. Крысятник оживал,
пробуждался, удобрял грибную плантацию, ждал завтрака.
взглянула на него.
перемазанной в саже ладошкой. -- Мужчине нужно мясо...
в котелок.
покивала головой, -- Да, там можно найти много полезного и вкусного, но
сейчас Джаки ни за что не разрешит сделать вылазку.
на убийц. В Гладкие Коридоры ходят в самом начале хряпа... и то не все
возвращаются...
Коридоры".
искусственное сооружение, огромный комплекс помещений, где можно раздобыть
великое множество нужных вещей, начиная от стальных труб для дудутов и
необходимого инструмента и кончая пластиком, тканями и одеждой. Он
подозревал, что Гладкие Коридоры -- подземный склад или город, покинутый во
время какой-то катастрофы и захваченный потом кэшами; если так, то там,
возможно, удастся раздобыть и консервы? Но с походом туда не следовало
торопиться -- по крайней мере, до той поры, пока он не увидит первого кэша.
Блейд не был знаком ни с повадками этих тварей, ни даже с их внешним видом,
а все вопросы на подобную тему выглядели бы совершенно неуместными. Ведь он
лично сражался с кэшами-убийцами в Смоуте!
мужчины, сухощавые и крепкие, облаченные в штаны и куртки из искусственной
кожи. Дилси был постарше и помощнее; его отличали пристрастие к сильным
выражениям и склонность к философии, не мешавшая, однако, мастерски
обращаться с базукой. Он даже умел читать и показал Блейду пару дюжин
растрепанных книг, с опасностью для жизни раздобытых в Гладких Коридорах.
Судя по его словам, это были древние трактаты по экономике и социологии.
Прозоров Александр
Панов Вадим
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий
Конан-Дойль Артур