разрешил Тьясе взять кусочек, когда попал в него этим ножом. Тьясе по-
везло - он был тогда в периоде, и чешуя была твердой. Нож сломался. А
Господин долго хохотал, когда перепуганный зорг лежал у него в ногах, и
молил не убивать из-за поломанного ножа...
фигурки, и быстрым движением очертил линию спины. Высунув от усердия
язык, Тьяса очистил заготовку от заусениц, и потер ее о твердую чешую на
конце хвоста, придав гладкость. Хорошо! Отличная спина!
нец не взмахнул ножом, разрезав деревяшку по сложному профилю. После
очистки он невольно вздохнул - боги были за него сегодня. Иначе как
обьяснить, что идол получался таким красивым?
тройке, и вздохнул. На него смотрел Крылатый. Самый настоящий. Тьяса не-
доверчиво осмотрел свои руки. Неужели это создал он?! Нет, наверно сам
Крылатый помог ему, и решил пожить немного в идоле... Конечно! Ведь се-
годня пришел Ветер!
тащил из ямы цыву. Вервь извивался, и тогда Тьяса откусил половинку, а
остаток положил у ног идола. Проглотив мясо, зорг упал на колени, и про-
тянул руки к богу.
Крылатому надоело сидеть в деревяшке, и он улетел! Боги теперь могут по-
думать, что он специально не накормил их, и отомстить!
вечера сидел там, закрыв глаза, и стараясь не думать. Все знают, что бо-
ги никогда не увидят того, кто не думает.
Крылатый вернулся, и забрал дар! О, боги, как вы милосердны! Он принялся
прыгать по хлеву, и радостно подвывать. Так его и застали подруги.
Ликование передалось всем, и до утра они веселились, приведя Тьясу в
полное изнеможение. Как принято, идола закопали в яме с цывами - если
Крылатый вернется, то он никогда не останется голоден!
случилось. Прилетели Крылатые! И наступило время им покинуть хлев Госпо-
дина... О, Крылатые...
свои нехитрые вещи в мешочек из шкурки дмьорго. Наконец, тройка Тьясы
была готова, и он вышел во двор.
веки, и сжать ноздри. По небу бежали свинцово-серые тучи, стоял полум-
рак. И Тьяса внезапно подумал, что так теперь - до смерти. Всю его ос-
тавшуюся жизнь он будет дрожать от холода, смотреть сквозь вторые веки,
и никогда более не увидит солнца... Он никогда больше не увидит этот
дом. И никогда, никогда более не почувствует восторг при виде бога!
тые были уже близко. Пока Тьяса и десятки его соплеменников залезали в
божественные летающие дома Господ, зорг с тоской смотрел на свой дом. Он
прощался. Отныне его ждут мрачные, холодные пещеры, дымящие костры, пло-
хая пища и холод. Вечный холод. Тепло ушло вместе с солнцем, и он знал,
что будет мечтать об одном-единственном луче прекрасного пурпурного све-
та... и знал, что не дождется.
сюда, и захвати немного кувстры.
ной, тысячи дней назад, он видел Крылатых, и навсегда запомнил то восхи-
щение, которое они вызвали у него. Господин не успел спрятать зоргов, и
приказал им сидеть неподвижно. О, он мог бы не приказывать. Тьяса поте-
рял способность двигатся, узрев бога...
чувствовав, как возносится вверх. Он тихо зашипел, и остальные зорги
последовали его примеру. Они никак не могли понять, почему их так тянет
в небо - ведь крыльев у них не было...
сну. Многие первые подруги уже спали, и даже некоторые вторые. Ньяка
прижалась к своему центрию, и явно собиралась присоединится к давно ус-
нувшей Икьян, когда внезапно тишину грузового отсека нарушил голос Гос-
подина.
то есть был на редкость крупным зоргом. Зеленовато-серо-оранжево-черный
окрас чешуи делал Тьясу заметным на фоне серо-зеленых и серо-синих соп-
леменников. Мускулистые задние ноги немного дрожали от волнения, когда
Тьяса спрыгнул на красную траву, балансируя полуметровым хвостом с шипом
на конце, и прижав небольшие по сравнению с ногами руки к узкой груди.
Холодный ветер заставил его задрожать, и чешуя сменила цвет на пурпур-
но-серый, точно соответствующий степи. Простой рефлекс маскировки, ибо
Тьяса был насекомоядным. Его кровь немного понизила температуру, адапти-
руясь к среде - зорги были средним звеном между холодно- и теплокровны-
ми. Их тела не сохраняли постоянную температуру, но имели нижний предел,
ниже которого она не падала. Когда было холодно, Тьяса становился вялым
и слабым - все силы его хрупкого организма уходили на обогрев. Но в теп-
лое время Цикла он мог не есть много дней, ибо тратил мало энергии, не
заботясь о температуре тела.
трехсотдневный Период, когда зорги не способны к размножению, недавно
уступил место тридцатидневному, в течение которого центрии становились
уязвимыми и слабыми, зато могли осеменять вторых подруг с помощью добав-
лявших свои хромосомы первых. Во время Периода подруги размножались са-
ми, рождая вторых подруг, но только с помощью Тьясы мог бы родится цент-
рий, содержавший сразу две половые клетки, или первая подруга, содержав-
шая специфическую хромосому, необходимую для рождения центрия. Когда
совмещались хромосомы Тьясы и первой подруги, то в теле второй рождался
центрий. Когда хромосома Тьясы не соединялась, тогда вторая подруга рож-
дала первую, имевшую только одну хромосому - ту самую, которая не пере-
давалась второй во время Периода Тьясы, и поэтому без него подруги могли
родить только не содержавшую половых клеток вторую. Если хромосома цент-
рия не соединялась, то Тьяса служил простым переносчиком генетического
материала из тела первой подруги в тело второй, но без специфического
компонента, который он добавлял, хромосомы Икьян не могли бы осеменить
Ньяку, и она не родила бы первую подругу. Без Тьясы Ньяка и Икьян могли
рожать только вторых...
чально покачал своей большой и удлиненной головой с огромными глазами
ночного жителя, которые были сейчас прикрыты вторым веком. Его тонкие и
непрочные зубы не смогли бы прокусить даже кожу, но отлично справлялись
с насекомыми и пауками, которых Тьяса просто обожал. Длинный оранжевый
язык мог мгновенно ловить добычу даже на лету, и Тьяса невольно гордился
собой. Он огляделся. Из божественного летающего дома выпрыгивали зорги.
На шесть вторых подруг приходились три первых, и только один центрий.
Тьяса с тоской посмотрел на ожерелье из хвостовых шипов, висевшее на шее
Господина. "Они не знают, что центриев мало, и охотятся в основном на
них" - подумал он печально. Зорги сбились кучкой, сжимая свои Знаки, и
со страхом следя за Господином. Тот вытащил мешок с их вещами, бросил на
землю, и сказал:
Когда Крылатые улетят, я или кто-то другой подъедет, и заберет урожай. И
помните - раз в полсотни дней мы будем приезжать за камнями. Тот, кто
утаит, или не найдет - лишится Знака, и добавит свой шип сюда. - Госпо-
дин указал на ожерелье, и положил руку на Свет Бога.
нул, и с большой жалостью убрал руку со Света, отвернувшись к божествен-
ному летающему дому. Перед тем, как улететь, он еще раз посмотрел на
зоргов, и добавил:
возьмем в Жилище, и он будет всю Зиму жить в теплом хлеву. Помните это
тоже.
Его страшно тянуло в небо, и Тьяса с тоской проводил взглядом черную
точку, скрывшуся в тучах. Наступила тишина, и только вой Вечного Ветра
нарушал мертвое однообразие степи. Тьяса вздохнул.