вежливо, хотя мне и трудно сдерживаться. Я сделаю все, что в моих силах,
чтобы помочь ему или выяснить, что с ним. Я сделал бы это и если бы вы
были бедняком. Я заинтересован в нем только как в проблеме, бросающей
вызов мне как врачу. Но в вас и в ваших деньгах - нисколько. Считайте, что
я положительно отказываюсь. Понятно?
хочу, чтобы вы лечили его.
что ли в этой комнате, все время. Двух. Если вы захотите видеть меня -
скажете им, и я скоро буду здесь.
принимаете свои меры, чтобы быть в безопасности в вашем мире, а я стараюсь
уменьшить опасности в своем. И опасаюсь от них, как могу.
чувствовал это и настаивал.
помощников, если то, что я подозреваю - правда. Но они будут в комнате
днем и ночью. Если Питерса переведут, они будут сопровождать его.
пошептался с ним, и он вышел. Немного погодя, оба стража вернулись вместе.
За это время я объяснил ситуацию дежурному врачу. Оба стража были хорошо
одеты, вежливы, со сжатыми губами и холодными внимательными глазами. Один
из них взглянул на Питерса.
боковую улицу. Дверь вела в залу. Ванная была темная, без окон. Рикори и
его телохранители детально осмотрели комнату. Рикори потушил свет, все
трое подошли к окнам и внимательно осмотрели улицу напротив госпиталя, где
располагалась церковь.
включить свет.
один из этих врагов убил его, он сделал это, чтобы ослабить меня. Я смотрю
на Питерса и впервые в жизни я, Рикори, боюсь. Я не хочу быть следующим,
не хочу смотреть в ад!
спросит о здоровье Питерса, пусть подойдут мои люди. Если кто-нибудь
придет и будет спрашивать, впустите его, но если их будет несколько,
впустите только одного. Если кто-нибудь будет уверять, что он его
родственник, пусть его расспросят мои люди.
телохранителей. Они пошли - один впереди, другой сзади него. Я заметил,
что выходя, Рикори энергично перекрестился.
бы я был религиозен, я бы тоже перекрестился. Выражение лица Питерса
переменилось. Ужас исчез. Он по-прежнему смотрел как бы сквозь меня и
внутри себя, но с выражением какого-то злого ожидания, такого злого, что я
невольно оглянулся. В комнате никого не было. Один из парней Рикори сидел
у окна в тени, наблюдая за парапетом церковной крыши, другой неподвижно
сидел у дверей.
могли оторваться от лица Питерса. Затем Брейл повернул голову и осмотрел
комнату, как это сделал только что я.
комнату. Они заблестели какой-то необычайной радостью. Радостью не
маниакальной, а дьявольской. Это был взгляд дьявола, надолго исключенного
из любимого ада и возвращенного туда. Затем это выражение исчезло и
вернулось прежнее - ужаса и страха. Я невольно с облегчением вздохнул, как
будто из комнаты исчез кто-то злобный. Сестра дрожала. Брейл спросил
напряженно:
лабораторию.
закончил.
потрясен случившимся больше, чем мне хотелось бы сознаться. Меня давило
ощущение какого-то кошмара. Чтобы успокоиться, я взял микроскоп и стал
рассматривать мазки крови Питерса, не ожидая, впрочем, ничего интересного.
Но на четвертом мазке я наткнулся на что-то необычайное. При повороте
стекла появился белый шарик. Простой белый шарик, но внутри него
наблюдалась фосфоресценция, он сиял, как маленький фонарик! Сначала я
подумал, что это действие света, но свечение не исчезало. Я подозвал
Хоскинса, он внимательно посмотрел в микроскоп, вздрогнул и покрутил
винтами.
он. - Его свет с изменением освещения не меняется. В остальном - обычный
лейкоцит.
взорвался. Шарик фосфоресценции уплотнился, и что-то вроде миниатюрного
языка пламени пробежало по препарату. И все: фосфоресценция исчезла. Мы
начали изучать препарат за препаратом. Еще дважды мы нашли маленькие
сияющие шарики, и каждый раз результат прикосновения был тот же. Зазвонил
телефон. Хоскинс ответил.
закрытыми глазами. Брейл наклонился над пациентом со стетоскопом. Я
взглянул на Питерса и снова почувствовал ужас. На его лице опять было
выражение дьявольской радости, но оно держалось не дольше нескольких
минут.
послушайте...
его губ. Человек у окна вскочил, стул его с шумом упал. Смех замер, тело
Питерса лежало неподвижно. Открылась дверь и вошел Рикори.
Это было лицо демона с картины средневекового художника. Это было лицо
смеющегося, радующегося негодяя - все человеческое исчезло. Голубые глаза
злобно глядели на Рикори. Мертвые руки шевельнулись, локти медленно
отделились от туловища, пальцы сжимались. Вдруг мертвое тело начало
извиваться под покрывалом. Этот кошмар привел меня в чувство. Это было
затвердевание тела после смерти, но проходящее необыкновенно быстро. Я
подошел и накрыл покрывалом его ужасное лицо. Рикори стоял по-прежнему на
коленях, крестясь и молясь. А позади него тоже на коленях стояла сестра
Уолтерс, бормоча молитву. Часы пробили пять.
согласился. Он, видимо, был потрясен. Мы ехали молча, в сопровождении его
телохранителей. Я дал Рикори сильное снотворное и оставил его спящим под
охраной двух стражей. Я сказал им, чтобы его не беспокоили, а сам поехал
на вскрытие тела.
Затвердевание тела окончилось, по словам Брейла, быстро, менее, чем в час.
Я сделал необходимые для вскрытия приготовления и, забрав с собой Брейла,
поехал домой поспать несколько часов. На душе было как-то неспокойно, и я
был рад обществу Брейла так же, как он, кажется, моему.
ослабела. Около двух мы приступили к вскрытию. Я снял простыню с тела
Питерса с явным волнением. Но лицо его изменилось. Дьявольское выражение
исчезло. Лицо было серьезное, простое, лицо человека, умершего спокойно,
без агонии тела или мозга. Я поднял руку, она была мягкая - значит, все
тело еще не отвердело!
агентом смерти. Как правило, затвердевание тела продолжается от 16 до 24
часов, в зависимости от состояния пациента перед смертью, температуры и
дюжины других факторов. Диабетики затвердевают быстрее, но вообще оно
может длиться до 72 часов. Быстрое повреждение мозга, как выстрел в
голову, ведет к убыстрению процесса. Но в данном случае затвердевание
началось одновременно со смертью и быстро закончилось, однако дежурный
врач доложил, что он осматривал тело через 5 часов и отвердевание еще не
закончилось. Следовательно, оно появилось и исчезло!