Он встал на колени, потом на четвереньки. Смотрел ей в лицо, оскалив зубы,
как собака, на губах его показалась пена. Потом он, как волк, набросился
на своих людей. С воем прыгнул к ним, вцеплялся в горло, рвал зубами и
ногтями. Они в гневе и страхе закричали. Пытались отбиться и не могли.
крича, не оглядываясь, его люди устремились вниз по лестнице и исчезли.
женщины стояла лиса, шелковистая, красно-рыжая. И смотрела на нее. Джин
видела, как сверкнули зеленые глаза, словно в улыбке, обнажились зубы.
Лиса изящно по ступеням направилась к ней.
закрыла глаза дрожащими руками. Она ощутила незнакомый аромат -
беспокойный, пробуждающий странные беглые образы. Услышала низкий сладкий
смех. Услышала, как мягкий голос прошептал:
лицо... раскосые глаза цвета морской зелени под широким белым лбом...
красно-рыжие волосы спускаются на лоб... серебристо-белая прядь,
напоминающая по форме пламя свечи, колеблющееся на ветру... длинный, но
изящный нос, ноздри слегка раздуваются... маленький рот, красный, как
королевский коралл, в форме сердца, губы полные, древние.
нем мало человеческого. Руки белые, длинные и стройные. Они коснулись
сердца Джин Мередит... успокаивая ее, укрепляя, прогоняя страх и горе.
насмешливый, голос существа, которое понимает человеческие чувства, но
само никогда их не испытывает и знает, насколько они неважны:
ничего не помнила, даже себя самое...
слепой тьме, безграничной, непроницаемой. Она ничего не помнила и знала
только, что она это она. "Я это я", - подумала она. Тьма, в которой она
лежит, мягкая, добрая. Она подумала: "Я нерожденный дух в чреве ночи". Но
что такое ночь... и что такое дух? Она подумала: "Я довольна, я не хочу
рождаться вновь". Вновь? Это значит, что она уже рождалась... раньше... и
тут в ее сознании всплыло слово: Джин. Она подумала: "Я Джин... но кто это
Джин?"
сдерживаемой дрожью, как у натянутой струны. Она уже слышала этот голос...
раньше, когда была Джин. Мужской голос низкий, полный спокойствия,
человеческий... да, в нем есть что-то человеческое, чего нет в сладком
голосе женщины. Она подумала: "Я Джин, я человек..."
не должен накрыть жизнь.
другим. Ей будет жаль эту другую, но она как будто умерла вместе с ее
мужем. Да так оно и есть. Эта умершая унесла с собой печаль, боль, горе.
Никакого наследия не оставила - только память.
может существовать в окутавшей ее темноте... да и что такое время?
эту иллюзию, священник. Я дала ей спокойствие, а это гораздо больше
счастья. Да она и не просила счастья. Она просила мести. И получит ее.
тибетца, до того как он умер. А если все еще не веришь, поверишь, когда
виновник придет - а он придет, чтобы убить ребенка.
угрожающе:
ты получишь сигнал...
этих холмов. Пора посетить другие места... и я не хочу, чтобы
опрометчивость спутала мои планы... - Снова Джин Мередит услышала
насмешливый смех. - Не бойся, священник. Они помогут тебе, мои сестры.
запретные двери. Но меня держат тройные путы: обещание, клятва и желание.
Когда наступит время, я дам больше... а пока я беспомощна, эти путы держат
меня. Поэтому мне нужен ты, священник. Человек, который придет...
рассеиваться. Медленно, медленно она сменилась зеленоватой серостью. Она в
отчаянии подумала: "Я должна родиться. Но я не хочу этого!" Свет
безжалостно усиливался. Среди серости показался изумрудный круг. Он
становился все ярче, ярче...
ней огромный древний бронзовый сосуд, похожий на купель для крещения. Его
гладили ладони тысячелетий, оставив глубокую патину, похожую на мягкие
зеленоватые сумерки. Солнечный луч упал на сосуд, и там, куда он упал,
патина засверкала, как крошечное солнце. На боках древнего сосуда странные
геометрические рисунки, спирали и изгибы ли-вен - символ грома. Сосут
стоит на трех ножках, на треножнике... да ведь это древний обрядовый
сосуд, купель династии Танг, которую Мартин привез из Юнани несколько лет
назад... она дома... ей снилось, что она была в Китае и что Мартин... что
Мартин...
Широкие ступени полого спускаются к овальному бассейну, на берегах его
гибкие ивы опускают зеленые щупальца в голубую воду, глицинии с висящими
цепями цветов, белых и светло-желтых, азалии, подобные языкам пламени.
Розовые лилии лежат на груди бассейна. А в дальнем конце маленькая пагода,
сказочная, покрытая разноцветной черепицей, и по обе стороны пагоды
стройные кипарисы, как часовые... да ведь это же их сад, сад голубой
пагоды, который Мартин скопировал с того места в Юнани, где живет его
друг, старый мудрый священник...
Конические, их ровные голые склоны из розового камня окружены деревьями...
похожи на огромные каменные шляпы с зелеными полями...
но насколько длинная, ей не видно, потому что солнце, вливавшееся в
высокое окно и ударявшее в древний сосуд, образовало непроницаемый
занавес. Джин видела на потолке мощные балки, потемневшие от времени, со
странными резными символами. Она видела слоновую кость и сверкающий лак.
Низкий алтарь из зеленого гагата, странно изогнутый, на нем церемониальные
предметы незнакомой формы, большой бронзовый кувшин, с крышкой в форме
головы лисы...
головы он одет в шелковое серебристо-голубое одеяние, на котором искусно,
как паутиной, вышиты таоистские символы, а под ними, призрачно на
серебряной груди, голова лисы. Человек лыс, лицо у него тяжелое, лишенное
выражения, кожа гладкая и слегка желтоватая, как древний пергамент. Ему
можно дать и шестьдесят лет - и триста. Но глаза его приковали к себе Джин
Мередит. Большие, черные, подвижные, поразительно живые. Молодые глаза,
противоречащие лишенному возраста тяжелому лицу. Лицо как будто маска,
сквозь которую глядят эти глаза, сосредоточившие в себе всю жизнь. Это
взгляд вливал в нее силу, спокойствие, уверенность, и все сомнения, все
страхи, вся неясность исчезли из ее сознания. Впервые с момента нападения
ее мозг стал ясным, хрустально чистым, мысли снова принадлежали только ей.
другим. Ей было жаль этого другого, но печали она не чувствовала. Она была
спокойна. Черные молодые глаза вливали в нее спокойствие.
Храм Лис.
из своего убежища во тьме.