Первый раз такое вижу! Гляди, гляди, как золоченый коротышка-то разошелся!
Они с ним еще повозятся, пока приструнят... И то смогут ли.
Ну, словом, женщина, которую я знал когда-то.
Погонялы подхлестывали тягловую скотину, из толпы раздавались
подбадривающие крики и звон мечей по усыпанным алмазами щитам. Когда
корабль выполз на сушу, из сотни глоток и умов грянула песня тану; мелодия
ее была странно знакома Брайану, хотя ни одного слова он не понял.
доспехах мельтешила вокруг бечевника, словно бы помогая тянуть судно.
Растительности на берегах соленой лагуны не было никакой, но причудливые
комья и столбики минерального происхождения, окутанные колеблющимися
тенями, напоминали руины волшебного замка. Кортеж устремился в низину,
окруженную крутыми скалами, и огненный мираж Мюрии скрылся из виду. Взятый
на буксир корабль и его феерический эскорт, казалось, погрузились в черный
зев пещеры, охраняемой огромными, грубо высеченными из камня херувимами.
Песня эхом отражалась от нависающих стен.
темная пещера, а в ней затерялось любимое существо. Главный герой:
мальчуган, которому едва сравнялось восемь; время: шесть миллионов лет
вперед; место действия: меловые холмы Англии, где в коттедже жила его
семья. Пропал котенок Уголек, которого он искал трое суток. Наконец набрел
на вход в пещеру, такую узкую, что еле-еле смог туда протиснуться. Больше
часа он вглядывался в черноту смрадного лаза, понимая, что надо все
обшарить, но страшась одной этой мысли.
Пещера крутыми изгибами вела вниз. Царапаясь об острые камни и едва дыша
от страха, он все полз и полз по темному сужающемуся коридору. Летучие
мыши навалили здесь кучи зловонного помета. За одним из поворотов дневной
свет совсем померк, и перед ним открылась яма, слишком глубокая, чтобы ее
можно было осветить карманным фонариком. Он направил луч в глубь ямы и не
увидел дна. "Уголек!" - позвал он, и эхо возвратило ему какой-то
надломленный стон. Замкнутое пространство было наполнено зловещим
шуршанием и жалобным писком. С потолка на него внезапно обрушилась едкая
струя мочи.
была слишком узкой. Пришлось ползти задом на животе; по щекам струились
слезы; он боялся, что летучие мыши в любую минуту набросятся на него и
обкусают нос, губы, щеки, уши.
тварей - и продолжал двигаться, сантиметр за сантиметром, по шершавым
камням. Ободрал в кровь локти и колени. Коридор никогда не кончится! Он
как будто еще больше сузился, и вот сейчас его раздавит черная каменная
масса.
пор, пока не село солнце. Когда наконец нашел в себе силы подняться и
приплелся домой, то на заднем дворе увидел Уголька: тот преспокойно лакал
сливки из блюдечка. Ужасающая вылазка оказалась напрасной. "Ненавижу
тебя!" - закричал он. Но когда мать выбежала на его крик, он уже прижимал
черного котенка к своей оцарапанной, испачканной щеке и гладил его,
чувствуя, как тихое мурлыканье успокаивает бешеный ритм сердца.
самодовольного кота, а ребяческое обожание Брайана перешло в
привязанность, что сродни привычке. Но, видно, ему суждено жить в вечном
страхе от потери любимого существа; мало того - к страху примешивается
ненависть, оттого что вся его отвага пропадет втуне... Теперь он вступает
в новую пещеру.
Мюрии? Это они тебе сказали?
фотографии и сказал, что ее отправили сюда. А Крейн мне намекнул: дескать,
если я буду с ними сотрудничать, то мы... я и она... может, встретимся.
достал оттуда кусочек бумаги. Длинный Джон уставился на озаренное
внутренним светом личико.
я редко на берег схожу... Нет, точно не видал: такую не сразу забудешь. Ух
и глазищи!.. Бедняга ты, бедняга!
Только встретились - а мне уезжать в экспедицию: тогда она казалась такой
важной... Возвращаюсь - Мерси нет. Ну и ничего не оставалось, как
последовать за ней, понимаешь?
ждал никто... Знаешь, Брай, ты тоже приготовься к неожиданностям.
уверен в этом.
серого ожерелья.
если у тебя не было... как их... метафункций и вдруг они появились, то ты
очень рискуешь. Взять хоть нас, серых... какие там у нас метафункций - и
говорить не о чем!.. Ан нет, и нам кой-чего перепадает через торквес.
окольцованным, песня эта говорит: "Счастливая встреча - не бойся ничего -
тут всё для тебя - и все за одного!" Стоит человеку попасть в ихнюю шайку,
он сам не свой делается, будто ему мозги новые вправили. Даже нам, серым,
ей-Богу! Скажешь, телепатия? Верно, хотя не только она! Чертовщина
какая-то... Можно разговаривать без слов... Не умею я объяснить!.. Все они
словно одна большая семья. И ты теперь к ней принадлежишь, да-да! Она
тащит тебя за собой, как вот эту посудину. Больше ты не будешь один со
своей тоской. И никогда никто тебя не оттолкнет. Всякий раз, как
понадобится сила или утешение, ты почерпнешь их из общего котла. И ничего
тут страшного нет, потому что ты сможешь взять ровно столько, сколько
надо... Есть, правда, и ограничения. Если ты пс золотой, то должен
выполнять приказы, как в армии... Но главное в том, что эти штуковины все
твое нутро переворачивают наизнанку. Постепенно, не враз, но
переворачивают! Если ты носишь торквес, то хоть не хошь - ты уже другой
человек. Так что твоя красотка теперь, надо думать, совсем не та, какой ты
ее запомнил.
ведут. Некоторые прямо-таки расцветают. Большинство, можно сказать.
всяких проверок да испытаний, чтобы выбрать, кто им подойдет, кто - нет. У
них тут целая команда спецов работает, а во главе ее лорд Гомнол... Так
вот, они следят, чтоб ни один нормальный человек не получил даже серого
торквеса, если в нем нет метафункций. К чему зря торквесами
разбрасываться, ведь их не так-то просто изготовить. Убедись они, скажем,
что на тебя положиться нельзя, что ты, если не дать тебе вариться в
собственном соку, и подвести можешь, так нипочем даже серого торквеса не
дадут. На то у них попроще способы есть, как заставить людей работать, а
не выйдет - могут и совсем сбросить со счетов. А вот если тебе в этом
изгнании надели торквес - считай, полдела сделано. Тану за нас спокойны,
потому как читают наши мысли и распределяют награды. Иной раз могут и на
должность назначить. Возьми хоть меня!.. Все тану никудышные пловцы, а на
моей посудине плавают даже рыцари Высокого Стола - главной ихней власти,
смекаешь?
опасаться за свою шкуру. Уж я ни в жисть не подведу!
Содружестве, был свободен, когда водил паром через Таллахасси и Ли вовсю
наставляла мне рога?.. Черта с два! А тут надел торквес - и повинуюсь
приказам тану. И взамен имею радости, дозволенные только метапсихам в
нашем двадцать втором веке. У тебя как будто тыща глаз, и всеми видишь!
Или подымаешься вверх, ровно у тебя сто ног... Да не умею я сказать - я
ведь не поэт и не ученый!
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Мичурин Артем
Каменистый Артем
Елманов Валерий