Чтение 2–й страницы книги ~Четвертая профессия~

ношения среди чужих", детали его устройства и назначения. Я вспомнил все о
"монахах" и алкоголе. Я вспомнил названия пяти основных цветов, и на
мгновение воспоминание об этих цветах ослепило меня - ни одному человеку
не дано видеть такие краски.

Моррис обеспокоенно склонился надо мной.

- Что случилось? Что с вами?

- Спрашивайте, что хотите. - Голос мой стал неузнаваемо высоким,
дыхание перехватывал какой-то прыскающий смешок. - У "монахов" четыре
конечности, все четыре - руки, но на каждой руке пальцы растут из
мозолистой пятки. Я знаю все их названия, Моррис. Названия каждой руки и
каждого пальца. Я знаю, сколько у "монаха" глаз. Один. А череп
представляет собой сплошное ухо. Правда, у них нет слова "ухо", но есть
медицинские термины для обозначения каждой... каждой резонирующей полости
между долями мозга...

- У вас что, головокружение? Вы ведь непрочь подегустировать
собственный товар, а, Фрейзер?

- Никакого головокружения у меня нет. Напротив, у меня теперь словно
компас в голове. Абсолютное чувство направления, Моррис. Это все, должно
быть, из-за таблеток.

- Из-за таблеток? - маленькие квадратные уши Морриса вряд ли были
способны встать торчком, но мне почудилось, что именно так и случилось.

- У него была полная коробка... обучающих таблеток!..

- Не волнуйтесь, - Моррис успокаивающе положил мне руку на плечо. -
Ради бога, не волнуйтесь. Просто начните с самого начала и рассказывайте.
А я пока сварю кофе.

- Отлично. - Мне вдруг очень захотелось кофе. - Кофеварка готова,
просто включите ее. Я всегда заправляю в нее кофе, прежде чем лечь спать.

Моррис исчез за ширмой, которая в моей маленькой квартирке отделяет
нишу с кухонькой от спальни-гостиной. До меня донесся его голос:

- Начните с начала. Итак, он вернулся, во вторник вечером...

- Он вернулся во вторник вечером, - повторил я.

- Ого, да ведь кофе-то у вас уже готов! Во сне, вы, что ли, кофеварку
включили? Но продолжайте, рассказывайте...

- Он взялся за дело с той бутылки, на которой остановился в прошлый
раз. С четвертой бутылки от конца верхней полки. Готов поклясться, что он
был ни в одном глазу. Голос его, во всяком случае, не выдавал...

Голос не выдавал его и потому, что он говорил слишком тихим, совсем
неслышным шепотом. Его "переводчик" говорил за него, складывая, как
компьютер, отдельные слова из записанной на пленку человеческой речи.
Говорил "монах" медленно и осторожно, что было, впрочем, вполне понятно -
чужой ведь язык.

Он пропустил уже пять стаканчиков. Тем самым он покончил с верхней
полкой - с бурбонами, хлебными виски, ирландскими виски и отдельными
сортами ликеров. Теперь он перешел к водкам.

Тут-то я и набрался духу спросить его, чем он, собственно,
занимается.

Он пустился в пространные объяснения. Звездолет "монахов" был
торговым кораблем, совершающим вояж от звезды к звезде. Сам он был
дегустатором-отборщиком экспедиции. Многое из того, что он попробовал у
меня, пришлось ему очень по вкусу. Весьма вероятно, что он закажет большие
партии напитков, которые заморозят и сконденсируют для удобства
транспортировки. Потом их можно будет восстановить, добавив воду и спирт.

- Тогда вам ни к чему пробовать все сорта водок, - сказал я ему. - В
водке, в общем-то, почти ничего и нет, кроме воды и спирта. - Он
поблагодарил меня. - То же относится и к джину, если не считать
ароматических примесей...

Я выстроил перед ним четыре бутылки джина. Один был "Танк-верей",
второй - голландский джин, который надо охлаждать, как некоторые ликеры, а
третий и четвертый - обычные стандартные марки. Я оставил его с ними
наедине, пока сам не разделался с другими посетителями.

Честно сказать, я ожидал большего наплыва. Слухи уже должны были
разойтись по всей округе. "Пейте в "Длинной ложке" - и вы увидете
Пришельца!" Но бар был наполовину пуст. И Луиза прекрасно справлялась со
своими обязанностями.

Я гордился Луизой. Как и в прошлый раз, она вела себя сегодня так,
точно в баре не происходило ровным счетом ничего особенного. Ее настроение
оказалось заразительным. Я отчетливо слышал мысли клиентов: "Мы любим пить
в уединении. Пришелец из космоса имеет такие же права, как и мы".

Однако бесстрастность бесстрастностью, а посмотрели бы вы, как она
вытаращила глаза, увидев "монаха" в первый раз!..

"Монах" завершил дегустацию джинов.

- Меня беспокоят летучие фракции, - сказал он. Иные ваши напитки
могут потерять вкус при конденсации.

Я согласился с ним и спросил:

- А чем вы будете расплачиваться за товар?

- Знаниями.

- Стоящее дело. А какими?

"Монах" достал из-под полы своей сутаны плоскую коробку и раскрыл ее.
Коробка была полна таблеток. Там был большой стеклянный флакон, содержащий
сотни две одинаковых розовых треугольных таблеток, но всю остальную
площадь занимали большие круглые таблетки всевозможных расцветок, каждая в
особой обертке и с особым ярлычком, надписанным неровными "монашьими"
письменами. Ни один ярлык не походил на другой. И некоторые из надписей
были чертовски пространными.

- Это знания, - сказал "монах".

- Мм, - ответил я, пытаясь понять, не разыгрывают ли меня. У
пришельца ведь тоже может быть развито чувство юмора, почему бы и нет? А
если он врет, то как прикажете разбираться в этом?

- Память во многом строится на свойствах определенных органических
молекул рибонуклеиновой кислоты, - сказал "монах". - Она присутствует и
действует в нервных системах большинства органических существ. Угодно ли
вам изучить мой язык?

Я кивнул.

Он вынул одну из таблеток и сорвал с нее обертку, которая упала на
стойку, шурша как целлофан. "Монах" вложил таблетку мне в руку и сказал:

- Глотайте сразу, пока она без обертки не испортилась на воздухе.

Таблетка была раскрашена, как мишень, красными и зелеными кругами.
Она была большая и в горло прошла с трудом.

- Вы сошли с ума, - задумчиво сказал Билл Моррис.

- Сейчас мне и самому так кажется. На поставьте себя на мое место.
Передо мной сидел "монах", пришелец, посол ко всему человечеству. Вряд ли
он стал бы скармливать мне что-нибудь опасное, не взвесив самым тщательным
образом всех возможных последствий.

- Значит, по-вашему, не стал бы?

- У меня тогда сложилось именно такое впечатление. - Тут я вспомнил о
том, как влияет на "монахов" алкоголь. Это была память из таблетки, она
всплыла как что-то, известное мне с пеленок. Но теперь вспоминай - не
вспоминай...

- Язык, - продолжал я, - может многое поведать о человеке, который
говорит на нем, о его образе мышления и жизни. Видите ли, Моррис, язык
"монахов" может многое рассказать о самих "монахах".

- Зовите меня Билл, - перебил он раздраженно.

- Хорошо. Возьмите для примера "монахов" и алкоголь. Алкоголь
действует на "монаха" так же, как и на человека, понемногу истощая клетки
мозга. Но в кровь "монаха" алкоголь впитывается гораздо медленнее, чем в
кровь человека. Посвятив выпивке один вечер, "монах" потом не трезвеет
целую неделю. Верно, что в понедельник он ушел от меня трезвым. Но к
вечеру вторника он, должно быть, изрядно захмелел...

Я отхлебнул кофе. Сегодня у него появился какой-то новый вкус, более
приятный, чем обычно, словно память о привычной для "монахов" еде
прибавила прыти моим вкусовым железам.

- Но тогда-то вы этого не знали, - сказал Моррис.

- Откуда мне было знать? Я положился на его чувство ответственности.

Моррис сокрушенно покачал головой, но про себя, казалось,
ухмыльнулся.

- Потом мы продолжали беседу... а потом я принял еще несколько
таблеток.

- Зачем?

- От первой таблетки я забалдел.

- Опьянели?

- Не опьянел, но мысли начали путаться. Голову забили "монашьи"
слова, да еще каждое из них пыталось ассоциироваться со своим значением.
От неизвестных людям образов, от слов, которые я не мог выговорить, у меня
все перед глазами поплыло.

- Сколько же таблеток вы приняли?

- Не помню.

- Ничего себе...

Откуда-то всплыло воспоминание.

- Помню, я попросил его дать мне что-нибудь необычное. По-настоящему
необычное.

Моррис больше не смеялся.

- Счастье ваше, что вы еще способны разговаривать. Спокойно могли бы
очнуться сегодня утром бессмысленно лопочущим идиотом.

- Тогда мне все это казалось разумным.

- Так вы не помните, сколько таблеток приняли?

Я покачал головой. Может статься, новый толчок моим мыслям дало
именно это движение.

- Я вам говорил о флаконе с маленькими треугольными таблетками?