двигались вместе с шумом, который создавали стук копыт, фырканье, мычание,
кашель, лязг рогов и хлопанье ушей, отгоняющих надоедливых мух и комаров.
Раздался резкий звук и глыбы ломающегося льда толщиной в метр вздыбились
перед падающими животными. Йелков охватила паника. Те, которые уже были на
льду, бросились в разные стороны. Многие спотыкались, падали и были
раздавлены сзади идущими. Лед продолжал трескаться. Серая вода с
остервенением рванулась вверх, как бы торжествуя свое освобождение.
Животные медленно погружались в воду, разверзнув в жутком мычании пасти.
представляли собою природную силу, как и сама река. Под их непрерывным
потоком исчезали их сородичи, заполняя трещины во льду, перекидывая мост
из своих тел, по которому на другой берег выползали идущие следом.
схватил его за руку и резко дернул назад.
презрительный взгляд и ткнул копьем вперед, в направлении опасности.
меньше, чем мыслью о фагорах.
превращая в пыль ее подножие. Под их напором, казалось, закачался сам
выступ.
обволокла Юлия и Алехо. Юлия пытался рассмотреть фагоров через этот
клубящийся туман, но безуспешно.
неподвластной человеческому разуму. Она покрыла собой замерзшую реку, ее
берега, она заполонила все пространство до далекого горизонта. Шли сотни
тысяч животных, и клубящееся облако мошкары было их дыханием.
огромных бийелка топали по направлению к ним. Вот уже их массивные тела,
покрытые шерстью, оказались почти вровень с выступом. Когда Юлий смог
отогнать от своих глаз мошкару, его взору представились четыре фагора,
сидевшие по два на каждом бийелке. Хотя они и слились в одно целое с
гигантскими животными, тем не менее они имели вид всех тех, кто ехал
верхом, а не шел пешком. Они восседали на плечах бийелков, обратив свои
задумчивые бычьи морды в сторону возвышенности, где предполагалось пасти
стадо. Их глаза злобно мерцали из-под загнутых рогов. Неповоротливые
головы вращались на толстых шеях, росших из мощного туловища, сплошь
покрытого длинной белой шерстью. За исключением их розовато-алых глаз, они
были совершенно белы и сидели на шагающих бийелках, как будто были их
частью. За ними раскачивались во все стороны сумки из сыромятной кожи, где
находились дубинки и прочее оружие.
Верхом ехали только привилегированные. Рядовые члены сообщества шли
пешком, приноравливаясь к шагу животных. Юлий с напряженным вниманием
следил за процессией, боясь даже отогнать от лица наседающую мошкару. Вот
буквально в нескольких метрах от него прошли четыре фагора. Он без труда
смог бы пронзить копьем их вожака, всадив его между лопаток, если бы
получил приказание Алехо. Юлий с особым интересом рассматривал
проплывающие перед его глазами рога. Хотя в тусклом свете они казались
гладкими, тем не менее он знал, что внутренний и внешний края каждого рога
были остры от основания до самого кончика.
применялись в качестве грозного оружия в диких закоулках Перевала. И
именно за эти рога ученые люди в далеких городах, укрытых от бурь и ветров
в укромных местах, называли фагоров двурогой расой.
выглядела неестественной из-за отсутствия обычного коленного сустава. Он
шагал механически, как вероятно уже шагал многие мили. Расстояние не было
для него препятствием.
На каждой руке у него висело по кожаному ремню, к которым были прикреплены
рога, обращенные остриями наружу, причем концы их были обиты металлом. При
их помощи фагор мог отогнать любое слишком наседающее на него животное.
Другого оружия при нем не было, но к спине ближайшего йелка был привязан
узел со скарбом, в котором также находились копье и охотничий гарпун.
самка-фагор. Она была меньше ростом. На поясе у нее болталась сумка.
Розоватые груди раскачивались под ее длинными белыми волосами. На ее плече
сидел малыш, неловко уцепившись за мех на шее матери и склонив свою голову
на ее. Самка шла автоматически, как будто во сне. Трудно было даже
предположить, какой путь они проделали за эти дни.
на них никакого внимания. Они их просто терпели, как терпели мух, потому
что не было возможности избавиться от них.
освобождавшихся газов. Впрочем, возник еще один звук. Фагор, идущий во
главе небольшой группы, издавал нечто вроде жужжания своим вибрирующим
языком. Возможно, он хотел подбодрить тех троих, что шли за ним. Этот звук
вселил ужас в Юлия. Затем звук пропал и вместе с ним фагор. Поток животных
продолжался, и в этом потоке бесстрашно вышагивали другие фагоры.
удары, чтобы добыть мяса, в котором они отчаянно нуждались.
покрытых снегом вершин Перевала, прямо в морды движущихся животных. Фагоры
шли, наклонив головы и прищурив глаза. С уголков рта стекала слюна,
которая, мгновенно застыв, ложились лохмотьями на их груди.
его царство покрылось мраком. Пожалуй, он выиграл еще одну битву.
коснулся горизонта. Ватные одеяла облаков сбились в кучу, и показался
Фреир, который тлел в золоте золы. Он уверенно сверкал над пустыней -
небольшой, но ярко светящийся, хотя диск его был в три раза меньше, чем
размер его звезды-спутника Беталикса, тем не менее свет, исходящий от
Фреира, был сильнее, интенсивнее.
летом. Именно такие дни отличали эти времена года от более жестоких
сезонов. Небо было залито полусветом. Только в канун нового года Фреир и
Беталикс вместе поднимались и вместе садились. А сейчас они вели одинокий
образ жизни, часто скрываясь за облаками, этим клубящимся дымом войны,
которую постоянно вел Вутра.
он судил о погоде. Скоро порывистый ветер принесет на своем дыхании снег.
Он вспомнил напев, который нередко звучал в старом Олонеце. В нем пелось о
волшебстве и прошедших делах, о красных развалинах и большом бедствии, о
прекрасных женщинах и могучих великанах, о роскошной пище и вчерашнем дне,
канувшем в небытие. Этот напев часто звучал под низкими сводами темных
пещер на Перевале:
озноб и они остановились. С ревом и мычанием они укладывались на
вытоптанную землю, поджимая под себя ноги. Для огромного бийелка подобная
поза была недоступна и они засыпали стоя, прикрыв глаза ушами. Фагоры
стали собираться в группы, но некоторые просто бросались на землю и
засыпали, положив голову на круп лежащего йелка.
лица в локти согнутых рук, погрузились в сновидения. Все спало, кроме
ненасытного облака насекомых.
которые принес с собой сумеречный день.
и где, казалось, все вопило от боли, больше походила на первобытный хаос,
чем на стройное мироздание.
утренней зари. С моря появился одинокий чилдрим, который проплыл в
нескольких метрах над распростертой массой живых существ. С виду он
казался лишь огромным крылом, светящимся подобно уголькам угасающего
костра. Когда он проходил над йелками, они вздрагивали во сне. Чилдрим
медленно пролетел над скалой, на которой лежали две человеческие фигурки,
и Юлий и отец также вздрагивали и подскакивали во сне, мучимые страшными
сновидениями. Затем привидение исчезло, продолжая свой одинокий путь на
юг, в страну гор, оставляя после себя шлейф красных искр, которые
постепенно гасли одна за другой.
искусанных мошкарой, текла кровь. Все снова пришло в движение. Две
человеческие фигурки проснулись и провожали взглядом движущееся скопление
живых существ.
продолжалось. Разгулявшаяся стихия покрыла животных сплошной коркой снега.
К вечеру, когда ветер погнал по небу разодранные облака, а холод стал
невыносимым, Алехо увидел замыкающие ряды животных.
Отставшие животные растянулись на несколько миль. Среди них многие