окончательно вышла из-под контроля. Он смотрел на стремительно
надвигавшуюся стену камня, а лодка все набирала скорость. Краем глаза он
видел жадный взгляд Кореаны, словно она надеялась на то, что коммуникатор
выдержит удар достаточно, чтобы дать ей вовсю насладиться мучительной
смертью Руиза.
тело в разбитой и покореженной лодке. Не свое. Низы.
Кроэле, который когда-то был мастером-фокусником с Фараона.
подсказку своей интуиции. Он поднял консоль управления ошейниками, которую
он еще раньше настроил на ошейник Кроэля. Он намеревался использовать
инъектор снотворного, если Кроэль начал бы проявлять признаки опасного для
окружающих помешательства. Но теперь он нажал большим пальцем кнопку
детонатора.
выше, громче и громче, пока не достиг последнего душераздирающего визга -
и тут в лодке воцарилась полная тишина. Руиз схватился за подлокотники
своего кресла и надеялся на лучшее.
Руиз посмотрел на лицо Кореаны на видеоэкране. Работорговка смотрела на
него с напряжением во взгляде, и Руиз подумал, что он никогда не видел ее
такой прекрасной и такой страшной.
носом вверх, плашмя шлепнувшись на покрывавшую склон гальку и отскочив к
основанию скалы. Первый удар почти вырвал Руиза из кресла, но ему удалось
удержаться за поручни. Он надеялся, что остальные удержались в креслах,
но, в любом случае, предохранительная амортизационная сетка должна была
удержать их в целости и сохранности до той поры, пока вся лодка целиком не
пришла в негодность.
гальке склона. Лодка замедлила скольжение, врезалась в выступ на вершине
склона и остановилась.
скатиться вниз. Он подумал, какова высота этого обрыва. Вел ли этот склон
в пропасть или же мягко спускался в глубокую долину? Он не помнил. Все его
внимание было сосредоточено на мстительном лице Кореаны.
кроме того, как рвало Фломеля. Видеоэкран был темным, и контрольная панель
- мертвой.
серьезно. Мольнех криво усмехался и подобрал подол своей рубахи подальше
от Фломеля, которого все еще рвало. Дольмаэро был совершенно бесстрастен и
смотрел в иллюминатор.
он, хватая воздух ртом, как рыба. - Теперь ты разрушил поразительный
волшебный корабль леди Кореаны, и мы остались в дикой пустыне без помощи.
Разве ты не можешь понять, что Кореана пыталась расплющить всю лодку об
эту скалу?
песчаник.
это, мы до сих пор в удобстве и безопасности путешествовали бы к месту
нашего назначения. Если ты думаешь, что я не вижу насквозь твое подлое
вранье, то ты меня страшно недооцениваешь.
одном отношении дела были бы лучше, если бы я не "копался" и не
вмешивался, - сказал устало Руиз. - Ты все еще был бы привязан в грузовом
трюме.
голосом Дольмаэро.
не понял смысла его слов. - Кроэля нет в живых.
смогли немного приоткрыть его. Остальные промчались мимо безголового тела
Кроэля, но Дольмаэро вместе с Руизом немного задержались, глядя на
небольшую рваную дыру в машинном отделении, которую прорвало, когда Руиз
взорвал ошейник Кроэля. Дольмаэро обратил свой взгляд на Руиза.
Хотя, думаю, если бы я этого не сделал, Кроэль все равно был бы теперь
мертв - только вместе с нами всеми. Поэтому он в любом случае не выжил бы.
Ну-ка, помоги мне с этими продуктовыми упаковками. Лодка несла достаточно
припасов, чтобы хватило еще на один день, но теперь нас меньше, поэтому,
если мы будем осторожны, нам может хватить еды на несколько дней.
убежала. - Он пожал плечами и отвернулся. - Ты странный человек, Руиз Ав,
хотя я очень надеюсь, что ты не обидишься на мои такие слова. Ты можешь
убить своих врагов так же легко, как любой другой человек может
прихлопнуть клопа. А потом ты сожалеешь о смерти бедного Кроэля, который
ничего для тебя не значил. Но я боюсь за твое поразительное везение.
Хватит ли нам его?
большего я и не прошу.
столпились вокруг шлюза, лица у них у всех были несчастные, кроме как у
Низы. Податливость Руиза и его чувствительность к ее красоте были причиной
большей части его сложностей в последнее время... но свои прелести в этом
тоже были. Он еще раз восхитился ее гладкой бледной кожей, ее огромными
темными глазами, длинными черными волосами, густыми, мягкими,
посверкивающими медными отблесками, ее грациозным телом, длинными ногами.
Ее очарование сочеталось с быстрым умом и восхитительно сильным
характером.
который, Фломель издал негодующее фырканье.
взглядом и самодовольными напыщенными манерами. На его бритом черепе
выделялись татуировки старшего фокусника. Фломель был таким же рабом и
пленником, как и все остальные, но его непоколебимая важность и глупость
заставляла его относиться к своему зависимому положению как к своеобразной
форме защиты. Его еще предстояло убедить, что Кореана собиралась продать
его труппу тому, кто заплатил бы больше.
Фломель замышляет какое-то предательство. Руиз покачал головой. Что такое
с ним случилось, что он не мог просто так убить фокусника, как диктовал
ему здравый смысл?
кругом. Он был высок, неуклюж и тощ до измождения. На голове Мольнеха тоже
были татуировки фокусника, и он помогал Фломелю ставить мастерские
пьесы-иллюзии, которые сделали фараонские труппы с жертвами-фениксами
столь популярными на пангалактических рынках. Руиз невольно восхищался
Мольнехом, его оптимистическим приятием его резко переменившихся
обстоятельств. Он не мог не сравнивать замечательную выносливость Мольнеха
с фатальной хрупкостью Кроэля, который непривычностью Суука был введен в
состояние коматозной паники.
татуированный зигзагообразными красно-зелеными узорами Старшины Гильдии.
Он был главой бригады обслуживания труппы - десятков рабочих сцены,
дрессировщиков зверей, костюмеров, плотников, лекарей и прочих
специалистов, чье мастерство под сценой и за сценой делало возможными
фантастические трюки фокусника. На Фараоне его положение было подчиненным
по отношению к фокусникам... но на этом новом мире он постепенно занимал
главенствующее положение. Дольмаэро серьезно относился к своей
ответственности по отношению к людям, подумал Руиз, и ум его был быстрым и
гибким. Когда лодка-ловушка Кореаны захватила как их, так и Руиза Ава с
жестокого мира Фараона, Руиз считал, что его маскировка почти само
совершенство. Но Дольмаэро был первым человеком, который заподозрил, что
Руиз не фараонец.
и Руиз все еще был ему за это благодарен. Он испытывал нечто вроде