приветствия. - Берегите себя, Боб.
и стало ярко-голубым. С Атлантики задул пронзительный ветер. Хэссона
передернуло при мысли о тысячах километров открытого моря, лежащего между
ним и местом, куда он направляется. Дорога казалась слишком длинной для
любого летательного аппарата, а еще более невозможной представлялась
мысль, что всего несколько месяцев назад он, Роберт Хэссон, если ему
понадобилось бы попасть в Канаду, даже не задумываясь нацепил бы свое
антигравитационный ранец и полетел бы один, без всякой защиты, если не
считать шлема и обогревающего костюма. При мысли о том, чтобы снова
оказаться в небе, откуда можно УПАСТЬ, у Хэссона подогнулись ноги. Он
поспешно прислонился к машине и постарался сделать вид, что это произошло
случайно.
обратит внимания на то, что с вами врач.
как вам следует поднимать тяжести.
два чемодана - большой и маленький - и старался держать спину прямо, а
груз - уравновешенным. Боль в позвоночнике и восстановленном коленном
суставе была изрядная, но Роб уже знал, что движение - каким бы оно ни
было неприятным - это его союзник. Настоящая боль, опустошающая и
парализующая, приходила тогда, когда ему доводилось долгое время
оставаться в неподвижности, а потом выполнять какое-нибудь совершенно
простое действие - например, вставать с постели. Можно было подумать, что
его тело, отрицающее волшебство хирургии, мазохистски стремится к
инвалидности.
достаточно небрежным досмотрам. Кроме него летело еще около двадцати
человек. Это означало, что места для пассажиров в лодке почти полностью
заняты. По большей части это были супружеские пары средних лет. У всех был
обеспокоенный, взволнованный вид людей, не привыкших к дальним поездкам.
Хэссон предположил, что они отправляются за границу навестить
родственников. Он стоял в стороне, потягивая кофе и удивляясь, почему это
те, кто мог бы спокойно и безопасно сидеть дома, вдруг отправляются в
путешествие через перезимовавший океан.
короткой мальчишеской стрижкой и резкими чертами лица. - Борт 162 по
расписанию улетает на Сент-Джон примерно через двадцать минут. По причине
сильного ветра мы были вынуждены установить летательный аппарат несколько
дальше обычного и наши катера вынуждены проходить лишний отрезок. Мы можем
избежать задержки, если полетим к аппарату. Кто из пассажиров с
посадочными карточками на рейс 162 не в состоянии совершить одиночный
перелет в полкилометра?
увидел, что все остальные кивают, робко соглашаясь.
находятся на стеллаже около...
аппаратом.
Несколько женщин смерили Хэссона любопытными и подозрительными взглядами.
Он молча отвернулся и заново ощутил как мимо него с убийственной скоростью
проносится воздух и он бомбой падает в переполненные людьми пассажирские
уровни Бирмингема. Огни города раскрываются под ним гигантским цветком,
усыпанным драгоценными камнями...
бесстрастным голосом. - Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее, я приглашу
вас, как только освободится катер. Мы сделаем все, чтобы свести задержку к
минимуму. Благодарю вас.
зашептала в него.
других пассажиров, прошел в туалет. Он заперся в кабинке, мгновение
постоял, прислонившись к двери, потом вынул свою баночку с пилюлями и
отправил в рот еще две. Предыдущие, проглоченные им в машине, еще не
начали действовать. Поэтому Хэссон замер в маленькой замкнутой Вселенной
перегородок и кафельной плитки и молился, чтобы ему было ниспослано
спокойствие. Только сейчас до него дошло, насколько сильным оказалось его
нервное расстройство. Ему доводилось и раньше видеть, как другие ломаются
под грузом чрезмерной работы, во время слишком долгих ночных
патрулирований при неблагоприятных ветрах, когда опасность столкновения с
диким летуном заставляла нервы гудеть, как провода в шторм. Но Хэссон
всегда относился к этому с каким-то недоверием. За сочувствием и разумным
отношением к заявлениям медиков у него всегда скрывалось легкое презрение,
убежденность в том, что обладай бедняги его уравновешенностью, эти
скуксившиеся полисмены - эти больные голубки - смогли бы отбросить свои
горести и жить, как прежде. Самоуверенность Хэссона была столь велика, что
он так и не успел заметить тревожные симптомы в собственном организме:
чрезвычайно подавленное настроение, раздражительность, быстро растущий
пессимизм. Вот почему Роб оказался так уязвим. Именно в столь неустойчивом
состоянии души, практически полностью лишенный какой бы то ни было
самозащиты, он вышел против ухмыляющегося врага в черном плаще и с косой
за плечами...
кабинки. Он подошел к умывальнику, налил в раковину холодной воды и
несколько раз плеснул в лицо. И только тогда Хэссон заметил, что рядом с
ним кто-то стоит. Это был один из пассажиров его рейса, мужчина лет
шестидесяти с красным лицом и набрякшими веками.
просто не могут пользоваться аппаратом, только и всего.
но временно по рекомендации врачей вынужден этого не делать. Однако если
Хэссон начнет оправдываться перед каждым встречным, то ему придется делать
это до конца жизни. К тому же это было бы заурядным враньем. Не
существовало никаких физических причин избегать полетов.
этому легко и естественно, как птицы. Мне было почти сорок, когда я надел
АГ в первый раз, и уже через неделю я бегал по облакам не хуже других.
парнишки считают вполне нормальным подкрасться к вам поближе и уронить
этак метров на двадцать-тридцать. - Незнакомец зашелся хохотом. - Но это
меня не трогает! Крепкий желудок!
голову, что болтливый спутник - это, возможно, как раз то, что ему нужно,
чтобы отключить мозги на время перелета через Атлантику. Он приостановился
и подождал краснолицего. - Но вы отправляетесь в Канаду легким путем.
больше не выдерживают холода. Иначе я сэкономил бы на билете. Грабеж, вот
что это такое!
и легкими, и дешевыми. С появлением личных АГ-аппаратов обычная авиация
пришла в упадок. Сначала дело было только в соображениях экономического
характера, потом небеса оказались слишком переполненными людьми:
миллионами освобожденных, подвижных, неоправданно рискующих, неуправляемых
людей. Самолеты просто не могли безопасно летать иначе, кроме как в
специально охраняемых коридорах. Прежде весьма доходные пассажирские
перевозки через северную часть Атлантики оказались заменены редкими
полетами транспортных самолетов. Заодно они перевозили жалкие горсточки
пассажиров, и стоимость одного билета соответственно повысилась.
Доулиш и что он направляется в Монреаль навестить больного двоюродного
брата - возможно, в надежде унаследовать кое-какие деньги. Хэссон
поговорил с ним минут десять и за это время почувствовал себя гораздо
лучше. Чувство покоя постепенно охватывало все его существо: это начали
оказывать свое благотворное действие пилюли с транквиллом. Хотя Хэссон и
знал, что ощущение покоя вызвано искусственно, все равно это было
великолепно, и к тому моменту, когда пришел катер, чтобы отвезти
пассажиров на борт 162, он уже находился в состоянии тихой эйфории.
ближе к носу и предался приятному волнению, вызванному перспективой
провести несколько месяцев за границей. Лодка показалась ему
доисторической - с решетками у воздухозаборников и бронированным покрытием
передних стенок, но почти сразу же у Хэссона появилась уверенность, что
эта машина способна довезти его куда угодно. Он прошел в лодку, вдохнул
всей грудью характерный запах машинного масла, пропитанных морской водой
канатов и горячей пищи, и устроился у окна в конце салона. Доулиш сел
напротив него, спиной к съемной перегородке, которая позволяла увеличивать
или уменьшать по мере надобности грузовой отсек.
"Эмпайр" тридцатых годов. У них очень интересная история.
летающих лодок - бессвязная лекция, в которой он упомянул и об их
Корнев Павел
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей