открытой, может статься, всего один раз, и этого было достаточно, чтобы
школьники все время с надеждой дергали дверь. Ведь через нее так
замечательно можно было бы незаметно удирать с территории школы!
кусты, согнувшись в три погибели, - добрались до стены. Дверь, как и
положено, была заперта.
вскрикнул: - Ой... Ура!
она оказалась открытой - одним махом. Но когда она и в самом деле
распахнулась, они замерли от неожиданности.
слиться там с бесцветным осенним небом, за стеной оказалось ослепительной
яркости солнце. Таким оно бывает, когда июньским ясным днем распахиваешь
после сна дверь сарая. Солнце высветило бусинки росы на траве и дорожки от
скатившихся слез на лице Джил. Солнечный свет лился из какого-то места,
очень смахивающего на другой мир. По крайней мере, такой зеленой и сочной
травы Джил ни разу в жизни не видела, небо было голубое, а мелькавшие в
воздухе создания были такие яркие, что вполне могли оказаться драгоценными
камнями или огромными бабочками.
лицу Ерша было видно, что он тоже побаивается.
приспешниц.
протолкнул в дверь, прочь от школы, прочь из Англии, прочь из нашего мира,
в То Место.
другими звуками. Они исходили от летающих созданий, которые оказались
птицами. Только напоминали эти звуки не птичий гам, а музыку, такую
музыку, какую сразу не поймешь. И все же, несмотря на пение, Джил и Юстас
ощущали, что здесь царит глубочайшая тишина. Из-за этой тишины, да еще
потому, что воздух был удивительно свеж, Джил подумала, что они стоят на
горной вершине. Юстас по-прежнему держал ее за руку. Джил повсюду видела
деревья, похожие на кедры, только более высокие. Росли они редко, без
подлеска, и лес далеко просматривался направо и налево. Всюду было одно и
то же: ровная трава, птицы с желтыми, бирюзовыми и радужными перьями,
голубые тени. В прохладном светлом воздухе не чувствовалось ни малейшего
ветерка.
вперед, пока Юстас вдруг не вскрикнул: "Осторожно!" Джил отшатнулась
назад. Они стояли на краю высокого утеса.
не стоило подойти к самому краю пропасти. Так что она рассердилась на
Юстаса за то, что он дернул ее назад. "Что я, ребенок, что ли?" - буркнула
она, и вырвала руку. А увидав, как Ерш побледнел, сделала презрительную
гримасу.
чем ей хотелось, и посмотрела вниз.
нашем мире не сравнился бы с этим. Представьте себя на вершине самой
высокой горы, какая только существует. И представьте, что вы смотрите
вниз, на самое дно пропасти. А потом вообразите, что пропасть эта еще в
десять раз, в двадцать раз глубже. А еще представьте, что под вами в этой
глубине проплывают небольшие белые комочки, похожие на овец, и вы вдруг
понимаете, что это - облака. Не крошечные сгустки тумана, а огромные,
пушистые, белые облака, большие, словно горы. И вот, наконец, между этими
облаками вы впервые видите дно пропасти, и оно так далеко, что непонятно,
лес это или поле, земля или вода. Зато видно, что от него до облаков еще
дальше, чем от облаков до вас.
шаг-другой от края, только перед Юстасом своего страха показывать не
хотелось. Так она стояла, пока неожиданно не почувствовала, что лучше бы
отойти поскорее от этого проклятого обрыва и никогда в жизни больше не
смеяться над теми, кто боится высоты. Но шевельнуться она не смогла - ноги
у нее словно отнялись. И перед глазами все поплыло.
вцепился в нее, но руки и ноги уже ее не слушались. В какой-то момент они
с Юстасом стали бороться на самом краю обрыва. У нее внезапно закружилась
голова, и она не совсем понимала, что делает, но две вещи запомнила на всю
жизнь и нередко потом видела их во сне. Сначала она вырвалась у Юстаса из
рук, и в ту же секунду он потерял равновесие и с ужасным криком сорвался в
пропасть.
краю скалы вдруг оказался какой-то огромный светлый зверь. Он лег,
свесился вниз и, что самое странное, принялся дуть. Не рычать, не фыркать,
а именно дуть своей широко раскрытой пастью. Дул он сильно и равномерно,
как пылесос, только что не втягивал воздух, а выпускал. Джил была так
близко к зверю, что ощущала дрожь, проходящую по всему его телу. Лежала
она неподвижно, потому что не могла шевельнуться, и с удовольствием бы
потеряла сознание, если бы это можно было делать по желанию. Наконец, она
увидала далеко внизу крохотное черное пятнышко, улетающее одновременно
вдаль и слегка вверх. Когда оно поравнялось с вершиной утеса, то было уже
так далеко, что исчезло из виду. Оно двигалось с огромной скоростью. Джил
не могла не подумать, что его уносит дыхание неведомого существа, лежащего
рядом с нею.
раз. Затем, довольный своей работой, он повернулся и медленно прошествовал
в лес.
я проснусь".
Юстас, небось, тоже знал о нем не больше меня. А если знал, то нечего было
меня тащить сюда, не предупредив. Я не виновата, что он свалился. Если бы
он не вцепился в меня, все было бы в порядке. - Тут она вспомнила крик
Юстаса, падающего со скалы, и разразилась рыданиями.
кончаются, и все равно приходится решать, что же делать. Вытерев слезы,
Джил поняла, что ей страшно хочется пить. До сих пор она лежала ничком, а
теперь села. Птицы больше не пели, и вокруг стояла мертвая тишина. Только
один слабый, но упорный звук раздавался где-то вдалеке. Прислушавшись, она
поняла, что это скорее всего журчание бегущей воды.
вполне мог скрываться где-то неподалеку среди деревьев. А может, этих
львов было несколько? Но жажда заставила ее набраться смелости и
отправиться туда, откуда доносился шум воды. Шла она на цыпочках,
прокрадывалась от одного дерева к другому и на каждом шагу останавливаясь,
чтобы оглядеться.
раздается журчание. С каждым шагом оно становилось яснее, и вскоре Джил
вышла на открытую поляну. Чистый, как стекло, прозрачный ручей бежал
сквозь траву совсем рядом с ней. Но хотя при виде воды Джил захотела пить
в сто раз сильнее, она не бросилась к ручью, а застыла, как каменная,
открыв рот.
Трафальгарской площади. Джил сразу поняла, что он ее увидел. Но взглянув
на нее, зверь тут же отвернулся, словно не хотел ее замечать.
если подойду - попаду к нему прямо в пасть".
отвести глаз от могучего зверя. Ей казалось, что она стоит так уже
несколько часов. Вдруг она ощутила такую жажду, что ей стало все равно,
съест ее лев или нет - лишь бы сначала напиться.
говорил с ней на краю обрыва. Она стала оглядываться по сторонам, пытаясь
сообразить, кто же это говорит, и тут голос повторил:
поняла, что это голос льва. И голос был чувствительным, глубоким, совсем
необыкновенным. Страх ее не пропал, но стал каким-то другим.