Чтение 2–й страницы книги ~Срок авансом~

- Есть, сэр, - ответил Крэндол, а Хенк энергично кивнул. - Мы будем
любезны и разговорчивы.

"Черт! - мысленно выругался Крэндол. - Если бы только это убийство не
было мне так нужно для другого! Помни про Стефансона, приятель, только про
Стефансона! Не Андерсон, не О'Брайен и никто другой. Только Фредерик
Стоддард Стефансон!"

Пока телеоператоры по ту сторону решетки устанавливали камеры,
Крэндол и Хенк отвечали на обычные предварительные вопросы репортеров.

- Ну, как вы себя чувствуете, вернувшись на Землю?

- Прекрасно. Просто прекрасно.

- Что вы намерены сделать сразу же, как получите ваши свидетельства?

- Поесть как следует. (Крэндол.)

- Напиться до чертиков. (Хенк.)

- Смотрите, как бы вам опять не угодить за решетку, уже в качестве
послепреступников! (Один из хроникеров.)

Общий добродушный смех, в который вносят свою лепту старший
иадзиратель Андерсон и Крэндол с Хенком.

- Как с вами обращались, пока вы находились в заключении?

- Очень хорошо. (Крэндол и Хенк в один голос; задумчиво косясь на
дубинку Андерсона.)

- А вы не хотите сообщить нам, кого вы намерены убить? Или хотя бы
один из вас?

(Молчание.)

- Кто-нибудь из вас передумал и решил не совершать убийства?

(Крэндол задумчиво смотрит в потолок. Хенк задумчиво смотрит на пол.
Снова общий смех, в котором на этот раз слышится некоторая натянутость.
Крэндол и Хенк не смеются.)

- Ну, мы готовы. Повернитесь сюда, пожалуйста, - вмешался диктор
телевидения. - И улыбайтесь - нам нужна настоящая сияющая улыбка.

Крэндол и Хенк покорно расплылись до ушей, и диктор получил даже три
требуемых улыбки - Андерсон не преминул присоединиться к сияющей паре.

Две камеры выпорхнули из рук операторов - одна повисла над
заключенными, другая быстро задвигалась перед их лицами: операторы
управляли ими с помощью маленьких пультов, умещавшихся на ладони. Над
объективом одной из камер вспыхнула красная лампочка.

- Итак, уважаемые телезрители и телезрительницы, - бархатно зарокотал
диктор, - мы с вами находимся на борту тюремного космолета "Жан Вальжан",
который только что приземлился на нью-йоркском космодроме. Мы явились
сюда, чтобы познакомиться с двумя людьми - с двумя из той редкой категории
людей, которые, добровольно отбывая срок за убийство, сумели отбыть его
полностью и по закону получили право совершить по одному убийству каждый.
Через несколько минут они будут освобождены, полностью отбыв семь лет
заключения на каторжных планетах, - будут освобождены с правом убить
любого мужчину или женщину в пределах Солнечной системы. Всмотритесь в их
лица, дорогие телезрители и телезрительницы, - ведь, быть может, они
изберут именно вас!

После этого оптимистического замечания диктор сделал небольшую паузу,
и объективы впились в лица двух мужчин в серых тюремных комбинезонах.
Затем диктор вошел в поле зрения камер и обратился к тому из заключенных,
который был ниже ростом.

- Ваше имя, сэр?

- Допреступник Отто Хенк, номер пятьсот двадцать пять пятьсот
четырнадцать, - привычно отбарабанил Отто-Блотто, хотя слово "сэр" его
немного сбило.

- Как вы себя чувствуете, вернувшись на Землю?

- Прекрасно. Просто прекрасно.

- Что вы намерены сделать сразу, как получите свидетельство?

Хенк помолчал в нерешительности, потом робко покосился на Крэндола и
ответил:

- Поесть как следует.

- Как с вами обращались, пока вы находились в заключении?

- Очень хорошо. Так хорошо, как можно было ожидать.

- Как мог бы ожидать преступник, э? Но ведь вы пока еще не
преступник, верно? Вы же допреступник.

Хенк улыбнулся так, словно впервые услышал это определение.

- Верно, сэр, я допреступник.

- Не хотите ли вы сообщить телезрителям, кто то лицо, из-за которого
вы готовы стать преступником?

Хенк укоризненно взглянул на диктора, который испустил сочный смешок
- на этот раз в полном одиночестве.

- Или, быть может, вы оставили свое намерение относительно его или
ее?

Наступила пауза, и диктор сказал несколько нервно:

- Вы отбыли семь лет на полных опасностей неосвоенных планетах,
готовя их для заселения человеком. Это максимальный срок, предусмотренный
законом; не так ли?

- Да, сэр. С зачетом, положенным допреступникам, отбывающим срок
авансом, за убийство больше семи лет не дают.

- Бьюсь об заклад, вы рады, что в наши дни смертная казнь отменена,
а? Впрочем, в этом случае отбытие наказания авансом утратило бы смысл, не
так ли? А теперь, мистер Хенк - или я все еще должен называть вас.
"допреступник Хенк"? - может быть, вы расскажете нашим телезрителям, какое
происшествие из случившихся с вами за время отбытия срока вы считаете
самым жутким?

- Ну-у... - Хенк задумался. - Хуже всего, пожалуй, было на
Антаресе-8, в моем втором лагере, когда большие осы начали откладывать
яйца... Видите ли, на Антаресе-8 водится оса, которая в сто раз больше...

- Там вы и потеряли эти два пальца?

Хенк поднял искалеченную руку и внимательно ее оглядел.

- Нет. Указательный палец я потерял на Ригеле-12. Мы строили первый
лагерь на этой планете, и я выкопал такой странный красный камень, весь в
шишечках. Ну, я и ткнул в него пальцем - посмотреть, очень ли он твердый,
- и кончика пальца как не бывало! Фьють - и нет его. А потом весь палец
загноился, и врачи его оттяпали напрочь. Ну, да мне еще очень повезло.
Кое-кто из ребят, из каторжников то есть, наткнулся на камушки побольше
моего, так они потеряли кто ногу, кто руку, а один и вовсе был проглочен
целиком. На самом деле ведь это были не камни, а живые твари - живые и
голодные! Ригель-12 так ими и кишит. Ну, а средний палец... средний палец
я потерял по глупости на космолете, когда нас перевозили в...

Диктор понимающе кивнул, кашлянул и сказал:

- Но осы, гигантские осы на Антаресе-8 были хуже всего?

Отто-Блотто не сразу сообразил, о чем идет речь, и растерянно
замигал.

- А-а... Это точно. Они кладут яйца под кожу обезьян, которые водятся
на Антаресе-8, понимаете? Обезьянам, конечно, приходится туго, зато у
осиных личинок есть пища, пока они не вырастут. Ну, мы там обосновались, и
тут оказалось, что осы не видят никакой разницы между этими обезьянами и -
людьми. Все шло гладко, а потом вдруг то один хлопнется без чувств, то
другой. Забрали их в больницу, сделали рентген, и оказалось, что они прямо
нашпигованы...

- Благодарю вас, мистер Хенк, ко наши телезрители уже не меньше трех
раз видели осу Херкмира и слушали рассказ о ней во время "Межзвездного
полета". Программа эта, как вы, без сомнения, помните, дорогие
телезрители, передается по средам от девятнадцати до девятнадцати тридцати
по среднеземному времени. А теперь, мистер Крэндол, разрешите спросить
вас, сэр, как вы себя чувствуете, вернувшись на Землю?

Крэндол выступил вперед и подвергся примерно такому же допросу, как и
его товарищ.

Впрочем, произошло одно значительное отступление от шаблона. Диктор
спросил, думает ли он, что Земля за это время сильно изменилась. Крэндол
приготовился пожать плечами, потом вдруг усмехнулся.

- Одну заметную перемену я вижу уже сейчас, - сказал он. - Вот эти
парящие в воздухе камеры, которыми управляют с помощью маленьких
коробочек. В тот день, когда я расстался с Землей, этого еще не
существовало. Изобретатель, наверное, неглупый человек.

- А? - диктор оглянулся. - Вы говорите о дистанционном переключателе
Стефансона? Его изобрел Фредерик Стоддард Стефансон лет пять назад. Верно,
Дон?

- Шесть лет, - поправил телеоператор. - Пять лет назад переключатель
поступил в продажу.

- Переключатель был изобретен шесть лет назад, - пояснил диктор. - А
в продажу он поступил пять лет назад.

Крэндол кивнул.

- Ну, так этот Фредерик Стоддард Стефансон, должно быть, очень
неглупый человек, очень-очень неглупый, - и он снова усмехнулся в объектив
камеры.

"Гляди на меня! - подумал он. - Я ведь знаю, что ты смотришь эту
передачу, Фредди! Гляди на меня и трепещи!"

Диктор как будто немного опешил.

- Да... - сказал он. - Вот именно. А теперь, мистер Крэндол, не
расскажете ли вы нам о самом жутком происшествии...

После того как телеоператоры собрали свое оборудование и удалились,
репортеры обрушили на обоих допреступников последний шквал вопросов,
надеясь выведать что-нибудь пикантное.

"Роль женщины в вашей жизни?", "Ваши любимые книги, ваше хобби, ваши
развлечения?", "Встречались ли вам на каторжных планетах атеисты?", "Если
бы вам пришлось повторить все сначала..."

Никлас Крэндол отвечал вежливо и скучно, а сам думал о Фредерике
Стоддарде Стефансоне, который сидит сейчас перед своим роскошным
телевизором с экраном во всю стену.