новорожденного, чтобы удостовериться, что демоны не утащат ее, и согласно
ритуалу вымыв руки. Охрана знала ее и беспрепятственно пропустила через
ворота. Пропустила ее и охрана ворот, ведущих в восточные кварталы. Не
обошлось, конечно, без предложений некоторых стражей разделить с ними ложе
в эту ночь.
пылающее лицо; увидев, что она пылает от стыда, они бы поняли, что имеют
дело не с бесстыжей потаскушкой Лабиринта, а с женщиной, знавшей лучшие
времена и занимавшей более высокое положение в обществе, чем теперь.
крепостными стенами, а ее отец был зажиточным, даже богатым купцом.
рассказав им о своем прошлом, а потом обложив матерщиной, усвоенной в
Лабиринте. Но подобный поступок унизил бы ее в собственных глазах.
спине, она не воспользовалась ими. Лучше было идти по улицам незаметно.
Многие притаившиеся в темноте мужчины не тронули бы ее, поскольку знали с
детских лет, но нашлись бы и такие, что не оказали бы подобной любезности.
Они отобрали бы ее профессиональный инструмент, сняли одежду, а то и
надругались бы. Или хотя бы попытались.
годами. Впереди просматривалась белесая масса саманных построек. Затем
дорога повернула и она увидела тусклое мерцание света. Горели факелы. Маша
прошла еще немного и увидела, что свет льется из окна таверны.
Завернув за угол, увидела факел на скобе стены дома и рядом двух мужчин.
Она сразу же перешла на другую сторону улицы и, прижимаясь к стенам,
миновала их. Трубки мужчин ярко светились; до нее донесся запах резкого
тошнотворного дыма _к_л_е_т_е_л_я_, наркотика, который обычно использовали
бедняки, когда у них не было денег на покупку более дорогого. И это
происходило практически постоянно.
уверяли, что эйфория стоит рвоты. Ветер доносил и другие запахи: гниющего
у стен мусора, помойных посудин с экскрементами и блевотиной наркоманов и
пьяниц. Грузили мусор на запряженные козлами тележки возчики, за семьями
которых давно закрепилось это право. Помойные ведра опорожнялись семьей,
которая уже столетие доставляла их содержимое фермерам и яростно боролась
бы в случае необходимости за сохранение этого права. Фермеры использовали
экскременты для удобрения почвы; а моча выливалась в устье реки Белая
Лошадь и ее уносило в море.
собак, которые рычали и скалились, преследуя кошек и дерясь друг с другом.
перекрестках, чтобы оглядеться, прежде чем осмелиться продолжить путь.
Находясь уже в полумиле от дома, она услышала впереди звук шагов. Маша
замерла на месте и постаралась слиться со стеной.
только слепой не увидел бы Машу в лунном свете. Она бросилась через улицу
на темную сторону и снова прижалась к стене.
головой заплакал ребенок.
спину. Вне всяких сомнений бежавший был жуликом или человеком, пытавшимся
убежать от вора, грабителя или убийцы. Если это был жулик, убегавший с
места преступления, она в безопасности. Он просто не сможет остановиться и
прикинуть, чем можно у нее поживиться. Если за ним гонятся, преследователи
могут переключить свое внимание на нее. Если заметят, конечно.
одетый в разорванный мундир, бриджи и ботинки на шнуровке. Он остановился,
ухватился за угол дома и оглянулся. Его дыхание издавало такие же звуки,
как ржавые ворота, раскачиваемые туда-сюда порывами ветра.
видит, а гнавшийся за ним, вероятно, будет так увлечен преследованием, что
тоже не заметит.
опухшее, что она едва узнала его. Это был Бенна нус-Катарц, приехавший
сюда года два назад из Илсига. Никто не знал, почему он иммигрировал, и,
соблюдая неписаный закон Санктуария, никто не интересовался причиной.
опухоли и синяки на его лице. А его руки! Пальцы походили на гнилые
бананы.
и она услышала слабые звуки приближающихся шагов. Скоро преследователи
будут здесь.
мусора и остановился перед ней. Из кучи выскочила крыса, остановилась в
нескольких футах и зашипела на него. Смелые животные эти крысы Санктуария.
и даже слова, которые были похожи на шуршание разрезаемого листа бумаги.
вытащил. Маша не видела что, хотя и пыталась рассмотреть. Повернувшись
спиной к стене, она медленно продвигалась к дверному проему. Темнота под
ним еще больше укроет ее.
показалось, что это ругательство. Она не была уверена: он говорил на
илсигском диалекте.
а, возможно, напоила водичкой с лекарством.
обмотал им первый предмет и бросил его перед крысой.
полетел предмет. Спустя мгновение крыса, обнюхивая, приблизилась к
небольшому шарику. Потом метнулась вперед, все еще принюхиваясь,
дотронулась носом до шарика, пробуя, и схватив его, убежала.
на соседнем перекрестке. Там никто не жил. Годами дом обваливался и
рушился без ремонта, и даже самые отчаянные бродяги и бездельники
сторонились его. Поговаривали, что в доме поселился дух старого
Лабу-Кулачище после его убийства, и никто не осмеливался проверить
правдоподобность этих рассказов. Все еще учащенно дыша, Бенна последовал
за крысой. Слыша отчетливые звуки шагов, Маша передвигалась вдоль стены,
не покидая тени. Ей было любопытно узнать, от чего отделался Бенна, но
вовсе не хотелось выглядеть его соучастницей, если вдруг преследователи
настигнут его.
может решить, куда направиться дальше. Он постоял покачиваясь, потом упал
на колени, застонал и рухнул лицом вниз, пытаясь смягчить удар вытянутыми
руками.
единственно разумное решение. Но когда завернула за угол, она услышала
стон. А потом ей показалось, что он говорит что-то о драгоценном камне.
сыра, и бросил крысе? Это стоит побольше, чем она заработала за всю свою
жизнь. Если бы только завладеть им... Ее мысли прыгали с той же скоростью,
с какой колотилось сердце. Маша тяжело дышала. Драгоценный камень!
Драгоценный камень? Он означал бы избавление от этого ужасного места,
хороший дом для матери и детей. И для нее самой.
издаваемые преследователями, но это вовсе не означало, что они ушли. Они
шарили вокруг, заглядывая в каждый укромный уголок.
Возможно, они уже готовились к последнему стремительному броску.
вмешаться и потерпи неудачу, ей конец, а мать и дочери остались бы без
кормилицы. Им пришлось бы побираться. От Эвроена помощи никакой. Халду и
Кхем, которым три и пять лет отроду, вырастут малолетними проститутками,
если раньше не умрут от голода. Такая судьба неминуема.
у нее в лучшем случае есть несколько секунд, облака снова затянули луну.
Это изменило ситуацию. Она бросилась через улицу к Бенне. Он продолжал
валяться в уличной грязи, и его голова едва не касалась вонючих собачьих
испражнений. Она вложила в ножны кинжал, опустилась на колени и
перевернула Бенну. Он тяжело вздохнул, в ужасе почувствовав прикосновение
ее рук.
моей помощью? Я уведу тебя отсюда!
не было видно, но если преследователи были в темной одежде, на таком
расстоянии было невозможно различить их. Бенна застонал и промолвил: "Я
умираю, Маша".
во всяком случае до того, как она отведет его в безопасное место. А теперь