Чтение 2–й страницы книги ~Кот! Кот!~

ее эксцентрическую душу.

Первый барьер был взят, когда я позвонил Вирджинии и она согласилась
пойти со мной в цирк. Я делал хорошую мину уже с самого начала - во время
поездки на колесе обозрения и подобных детских штучек. Наконец я улучил
момент и предложил ей пойти взглянуть на диковины, представляемые моим
старым другом Силки Тревисом.

Это действительно произвело на нее впечатление. Остановившись, она
укоризненно посмотрела на меня.

- Филипп, - сказала она, - не хочешь ли ты сказать, что лично знаком
с Силки? Тебе придется это доказать.

Когда мы вошли, Силки не было, но билетер вызвал его из какого-то
подсобного помещения, и через минуту Силки ворвался в главный шатер, где
располагался его салон диковин. Фигурой он напоминал растолстевшую акулу.
Глаза его сузились, словно все эти пятнадцать лет он провел, прикидывая,
как использовать ближних для собственной выгоды. Я не заметил
маниакального взгляда, запечатленного на фотографии, но по лицу его
уверенно читались маниакальные склонности: жадность, стремление к обману и
жестокость. Он был именно таким, как я и ожидал, и вот что самое
интересное: он неподдельно мне обрадовался. Это была специфическая радость
- как у одинокого бродяги, который наконец-то увидел жилье. Мы оба чуть
переборщили, приветствуя друг друга, но в равной степени были рады своему
взаимному энтузиазму. Когда кончились приветствия и представления,
доброжелательность Силки расцвела совсем уж пышным цветом.

- Недавно здесь был Брик. Он говорил, что ты читаешь лекции в
университете. Поздравляю! Я всегда знал, что в тебе что-то есть.

Я постарался поскорее уйти от этой темы.

- А может, ты нас поводишь и расскажешь что-нибудь о себе? -
предложил я.

До этого мы уже осмотрели необыкновенно толстую женщину и живой
человеческий скелет, но Силки вернулся к ним, чтобы рассказать о СВОЕЙ
жизни с ними: как он их нашел и как мог получить признание. Он был очень
многословен, поэтому время от времени я подгонял его. Наконец мы
остановились перед небольшим шатром, на брезентовом клапане которого было
всего одно слово: КОТ. Я обратил на него внимание еще раньше; болтовня
зазывалы, стоявшего у входа, уже возбудила мой интерес.

- Зайдите взглянуть на Кота! Уважаемая публика, это не обычная
диковина, это настоящая сенсация! Никогда прежде в цирке не было такого
существа. Это биологический феномен, удививший ученых всей страны...
Уважаемая публика, это действительно нечто невероятное! Билеты по двадцать
пять центов, а если вы выйдете недовольными, получите свои деньги обратно.
Да-да, вы не ослышались: каждый может получить деньги обратно, достаточно
лишь подойти к кассе...

И так далее, и так далее. Правда, эта реклама была не слишком
привлекательной, однако мое воображение подстегнула реакция публики. Людей
впускали группами, а внутри был, наверное, какой-то комментатор, несколько
минут он говорил что-то едва слышно, а потом громко произносил:

- А теперь, уважаемая публика, мы поднимаем занавес!

Занавес поднимался, вероятно, одним движением, точно рассчитанным по
времени, потому что сразу же после последнего слова следовала реакция
зрителей:

- О-о-о-о!

Потом наступала интригующая тишина, а затем люди выходили. И ни один
не просил вернуть деньги.

Перед входом вышла небольшая заминка. Силки начал бормотать в том,
что является владельцем только части представления, а потому не может
давать входных билетов. Я проложил этому конец, быстро купил билеты, и мы
вошли в шатер с очередной группой.

Существо, сидевшее в кресле на небольшом возвышении, имело около
полутора метров роста при стройном теле. У него была кошачья голова и
жесткая шерсть. Выглядело оно, как увеличенная версия животного из
комиксов.

Однако на этом сходство с котом кончалось.

Во всем остальном это было что-то совсем другое. Конечно, не кот, я
понял это с первого взгляда: у него было совершенно иное строение тела, и
я почти сразу выделил принципиальные анатомические отличия.

Голова: лоб высокий, а не низкий, покатый. Лицо гладкое, почти
безволосое, оно выражало характер, силу и высокую разумность. Тело - на
длинных прямых ногах, пропорционально сложенное, плечи гладкие, руки с
короткими, но развитыми пальцами, заканчивающимися тонкими острыми
когтями.

И уж совершенно не кошачьими были его глаза. Они выглядели почти
обычно: слегка раскосые, прикрытые настоящими веками, почти того же
размера, что и у людей. Однако эти глаза буквально ТАНЦЕВАЛИ. Они
двигались в два или даже в три раза быстрее, чем глаза людей. Пристальный
взгляд при такой высокой скорости движения доказывал, что существо может
прочесть кадр микротипии, находящийся на другом конце комнаты. Какие же
точные образы должен был получать этот мозг!

Все это я заметил за несколько секунд. А потом существо шевельнулось.

Не торопясь, небрежно и свободно, оно встало, зевнуло и потянулось.
Наконец, сделало шаг вперед. Женщины, собравшиеся в зале, заволновались,
но служитель успокаивающе сказал:

- Все в порядке, не беспокойтесь. Он часто так спускается и смотрит.
Он не опасен.

Публика стояла неподвижно, пока Кот спускался с возвышения и
приближался ко мне. Передо мною он остановился и с интересом оглядел меня.
Потом осторожно отогнул полу моего пиджака и изучил содержимое нагрудного
кармана.

Вынув почтовую карточку с фотографией Силки, которую я забрал с
собой, чтобы выяснить, в чем дело, он долго ее разглядывал и наконец подал
Силки. Тот вопросительно взглянул на меня.

- Можно?.

Я кивнул. Мне казалось, что я стал свидетелем драмы, смысла которой
не понимаю. Я внимательно смотрел на Силки.

А он взглянул на снимок, и уже совсем было собрался вернуть его мне,
когда вдруг замер. Потом резко отдернул руку и уставился на фотографию.

- О, Боже! - прошептал он. - Это же моя фотография.

Он не играл, удивление его было настолько искренним, что я поразился.

- Значит, это не ты отправил карточку? - спросил я. - Не ты писал эту
чушь на обороте?

Силки молчал. Повернув карточку, он прочел текст и покачал головой.

- Это какая-то бессмыслица, - пробормотал он. - Гм, ее отправили из
Марстауна. Мы были там три дня на прошлой неделе.

Он вернул мне карточку.

- Я ее никогда прежде не видел. Странно...

Я поверил ему. Держа карточку в руке, я вопросительно взглянул на
Кота. Однако существо уже перестало нами интересоваться. Оно повернулось,
вновь поднялось на возвышение и опустилось в свое кресло. Потом зевнуло и
закрыло глаза.

И это было все. Мы вышли из шатра и попрощались с Силки. Я не придал
особого значения этому эпизоду, а позднее, уже по дороге домой, он
показался мне совсем пустяковым.

Не знаю, как долго я спал. Переворачиваясь на другой бок, чтобы снова
погрузиться в сон, я заметил, что ночник горит, и резко сел в постели.

В кресле, не далее метра от меня, сидел Кот.

Вокруг была мертвая тишина; Поначалу я не мог выдавить из себя ни
звука. Мне вспомнились слова служителя, что Кот "...не опасен", но теперь
я в это не верил.

Уже в третий раз это создание явилось ко мне: ведь это оно писало на
стекле. Я вспомнил содержание последнего послания: "Кот хочет с тобой
говорить", и испугался. Может ли быть, чтоб это существо говорило?

Неподвижность незваного гостя прибавила мне смелости.

- Ты можешь говорить? - спросил я, облизнув губы.

Кот шевельнулся, поднял лапу - неторопливо, как человек, не желающий
вызвать переполох - и указал на ночной столик у моей постели. Проследив за
его указательным пальцем, я заметил там, прямо под лампой, какое-то
устройство. Из него донеслось:

- Я не могу издавать звуков человеческой речи, но ты сам можешь
убедиться - передатчик отлично подходит для этого.

Признаться, я так и подпрыгнул на кровати; сердце у меня замерло и
начало биться вновь лишь тогда, когда пауза затянулась, а со мной не
произошло ничего страшного. Не знаю почему, но я считал, что общение со
мной при помощи механического устройства чем-то мне грозит.

Полагаю, это сработал инстинкт самозащиты. Прежде чем ясность
мышления вернулась ко мне, устройство на столике произнесло:

- Передача мыслей с помощью электронного устройства основана на
использовании энергии ритмов мозга.

Это заявление задело меня. Я много читал на эту тему, начиная с
реферата профессора Ганса Бергера (1929 год) о мозговых ритмах мозга. Там
утверждалось нечто другое.

- А разве их электрический потенциал не слишком мал? - спросил я. -
Кроме того, у тебя открыты глаза, а ритмы всегда искажаются, если глаза
открыты. В сущности, центрам зрения подчинена настолько значительная часть
мозговой коры, что ритмы вообще не обнаружимы.

Тогда я не обратил на это внимания, но сейчас думаю, что сбил его с
панталыку.

- Какие замеры проводились? - спросил он. Его интерес чувствовался