попытавшихся держать таких детей дома, возникали нервные срывы.
практически невозможно было общаться - даже если бы кто-то и попытался.
Эти, по большей части, оказались, как на складах, в сотнях анонимных
больниц и приютов для "особых" детей. Там их держали в кроватях;
переутомленные медсестры раз в день обмывали их, а в остальном им
предоставляли все преимущества свободы: им позволили беспрепятственно
гнить в их собственных темных беззвучных вселенных. Кто может сказать, что
для них это было плохо? Не было слышно, чтобы кто-то из них жаловался.
мозгом, поскольку они не могли никому сказать о том, что там, за этими
незрячими глазами, скрываются они. Они не прошли обойму тактильных тестов,
не сознавая, что когда их под тиканье часов их просят вставлять круглые
затычки в круглые отверстия, [намек на английскую идиому: square peg for
round hole (квадратная затычка для круглого отверстия, т.е. что-то
неподходящее)] решается их судьба. В результате они проводили в кроватях
всю оставшуюся жизнь, и никто из них тоже не жаловался. Для того, чтобы
протестовать, надо сознавать, что есть возможность чего-то лучшего. Кроме
того, нелишне владеть каким-то языком.
нормы. Истории о них появились в печати, когда они сделались подростками и
выяснилось, что не хватает хороших людей для того, чтобы должным образом
обращаться с ними. Затратили деньги, подготовили учителей. Финансы на
образование должны были выделяться в течение определенного времени, пока
дети не вырастут, а потом обстоятельства должны вернуться к нормальным и
все смогут поздравить друг друга с тем, что справились с трудной задачей.
общаться с такими детьми и обучать их. Для этого требуются терпение,
любовь и целеустремленность, а учителя вносили все это в свой труд. Всех
выпускников специальных школ обучили языку жестов. Некоторые из них могли
разговаривать. Несколько умели писать. Большинство из них покинуло свои
заведения для того, чтобы жить с родителями или родственниками; или, если
это было невозможно, советники помогали им вписаться в общество.
Возможности у них были ограничены, но люди могут вести полноценную жизнь,
несмотря на самые серьезные увечья. Не все - но большинство выпускников -
были вполне довольны своей участью, как и следовало ожидать. Некоторые
достигли почти той же умиротворенности святых, как и их образец - Хелен
Келлер. Другие превратились в ожесточившихся и замкнутых. Нескольких
пришлось поместить в психиатрические лечебницы, где они сделались
неотличимыми от тех из них, кто провел там по двадцать лет. Но в основном
они достигли успеха.
основном это оказались самые умные - десять процентов с максимальным
интеллектом, но были и исключения. Некоторые давали в тестах скромные
результаты, но все же были заражены стремлением что-то сделать, изменить,
раскачать лодку. Среди пяти тысяч должны были найтись несколько гениев,
несколько художников, несколько мечтателей, баламутов, индивидуалистов,
преобразователей: несколько блистательных маньяков.
не слепота, глухота и пол. Она была сообразительной, но не гениальной. Она
была мечтательницей, творческой силой, первооткрывательницей. Именно она
мечтала о свободе, но воздушные замки строить не собиралась. Ей надо было
воплотить мечту в жизнь.
около пяти футов. Она совершенно не походила ни но что, виденное мной в
Нью-Мексико, хотя и была построена из местного камня. Там просто не строят
таких стен. Если нужно что-то огородить, пользуются колючей проволокой,
хотя многие все еще не огораживают пастбища и клеймят скот. Стена
почему-то казалась перенесенной сюда из Новой Англии.
перелезать ее не стоит. Во время своих странствий я преодолел много
проволочных изгородей, и пока что с неприятностями не сталкивался, хотя
перепалки с владельцами ранчо и случались. По большей части они
приказывали мне идти дальше, но мое появление, похоже, из себя их не
выводило. На этот раз было иначе. Я решил обогнуть стену. По рельефу
местности я не мог судить о ее длине, но время у меня было.
Прямо передо мной стена поворачивала под прямым углом. Я посмотрел поверх
нее и увидел несколько зданий. В основном они имели форму купола, которой
повсеместно пользовались коммуны - из-за сочетания легкости постройки и
прочности. За стеной бродили овцы и несколько коров. Трава, на которой они
паслись, была такой зеленой, что мне захотелось перелезть стену и
поваляться на ней. Стена ограждала прямоугольный участок луга. Снаружи,
там где стоял я, росли лишь кустарники и шалфей. Эти люди пользовались для
орошения водой из Рио Гранде.
меня. Он находился к югу от меня, за стеной; он повернул и направился ко
мне.
поношенную серую ковбойскую шляпу. Может быть, индеец навахо. Об индейцах
я знал мало, но слышал, что в этих местах они есть.
вашей земле?
воровать скот. - Он ухмыльнулся мне. У него были большие зубы, пожелтевшие
от табака. - Ты собираешься заночевать здесь?
ночи я доберусь до ее границ?
огонь, будь поосторожней, ладно?
повернул ее. Поднялось облако пыли.
других местах. Эта стена...
он продолжал:
то, чем они занимаются. Но им нелегко, понимаешь? - Он взглянул на меня,
ожидая чего-то. Я так и не научился разговаривать с этими немногословными
людьми с Запада; мне всегда казалось, что мои фразы слишком длинны. Для
краткости они пожимают плечами, издают нечленораздельные звуки и
пропускают слова. При разговорах с ними я всегда чувствовал себя городским
хлыщом.
ли бы переночевать у них.
разговор, на который он был способен за день. Он издал что-то вроде
клохтанья и ускакал.
которая огибала высохшее русло реки и вела к стене. В той были деревянные
ворота, но они были открыты. Я подумал: зачем же было трудиться ставить
стену, если оставлять ворота открытыми. Затем я заметил кольцевой путь
рельсов узкоколейки; они выходили из ворот, образовывали перед ними петлю
и замыкали этот круг. Вдоль внешней стороны стены имелось небольшое
ответвление длиной в несколько ярдов.
Может быть, мне немного надоело спать на воздухе, и захотелось домашней
еды. Солнце опускалось к горизонту. В западном направлении пейзаж был
примерно таким же. Если бы я увидел шоссе, то, может быть, направился бы к
нему и попытался остановить попутную машину. Но я повернул в другом
направлении и вошел в ворота.
горизонтальных планок, как в загоне для скота. По одну сторону паслись
овцы. С ними была шетландская овчарка; она подняла уши и проследила меня
взглядом, но не стала подходить, когда я посвистел ей.
пять куполов, сооруженных из чего-то полупрозрачного, похожих на теплицы,
и несколько обычных квадратных зданий. Крылья двух ветряных мельниц лениво
вращались под легким ветерком. Было там и несколько батарей солнечных
водонагревателей - плоских устройств из стекла и и дерева, приподнятых над
землей, так чтобы их можно было поворачивать в направлении Солнца. Сейчас
они стояли почти вертикально, улавливая его косые закатные лучи. Были
видны несколько деревьев - возможно, сад.
мостиком. Он аркой изгибался над рельсами, и соединял восточное пастбище с
западным. Я подумал: а чем плохи обычные ворота?
очень тихо. Я остановился и подождал.