Она подождала, пока тело Андара не поместят в одно из кресел в тесном
чреве бота и не пристегнут ремнями. Потом, когда все это было сделано, она
тоже вошла внутрь.
кресло, пристегнувшись своим собственным ремнем.
кого-нибудь увидишь, скажи, чтобы о нем позаботились. Скажешь, да?
воздушный шлюз закрылся. Теперь бот был отдельным космическим телом,
независимым от корабля-матки. Он мягко поднялся с пола ангара и повис, как
капля дождя, потом оторвался от корабля и начал свободное падение к
поверхности планеты. Таравасси почувствовала, что утратила вес в пустоте
космоса, но она была прижата к креслу ремнями безопасности, корабль
остался далеко позади. Она посмотрела вверх, откинув голову на серую
обивку кресла, наблюдая за хрустальным кораблем, который медленно
превращался в маленький ограненный, излучающий драгоценный свет камень.
читты, чувствуя, как существование хрустального корабля теряет свое
значение, а мир под ним становится все больше и больше. Она старалась
сконцентрироваться на своих теперешних обязанностях, но дух ее был слишком
утомлен, она старалась уклониться от неуютного бремени реальности и забот.
Ее мать умирала, и не было ничего, что могло бы помочь старой женщине. Но
она должна была ее увидеть. Она должна была попытаться облегчить ее
страдания - хотя не было такого утешения, которое она была в состоянии ей
дать - а потом как можно быстрее вернуться назад, на хрустальный корабль
назад в мир грез, где забываются все заботы.
необъятность планеты, утонувшей в голубом тумане, которая теперь заняла
все небо перед ней. Внезапная тяжесть, возвращение естественного веса
прижало ее к спинке кресла; все контрмеры казались ей насмешкой перед
мощной вибрацией, сотрясающей тело. Она только повернула голову в сторону;
возле нее замер Андар, его глаза, которые уже больше ничего не видели,
казалось, любовались величественным великолепием мира - но они теперь
пронизывали взглядом все миры, на его губах все еще играла загадочная
улыбка.
повернулась к нему и посмотрела. - О... - в нахлынувшем возбуждении она
провела рукой по его лицу, ощупала его волосы, золотой обруч, мешающий им
упасть на лицо, почувствовала, как его пальцы ложатся на ее собственную
руку, свисающую и белую, как мрамор. Она знала его не особенно хорошо, она
вообще никого не знала так близко, не больше, чем другие знали ее. Но все
же она знала обо всех, обо всех людях города на хрустальном корабле, и все
они были, как одна семья, ради нежных снов, которые она делили с ними.
Однако Андар никогда не испытывал внутреннего беспокойства и часто картины
его снов были пугающими, резко контрастировали с пьянящей красотой снов
других.
устремлялся в небо над ними.
ответа. - Но почему? - Она знала, что никогда не получит ответа на это,
может быть, ответа вообще не существует, но это было бы ответом так же и
на другие вопросы.
наполняете его своим собственным желанием". Никогда прежде источник не
видал никого никогда, за все эти годы, насколько она помнила это. А теперь
Андар подошел к его краю, уставший от своей напрасной жизни, опустошенный
своей болью. Он молил источник принять его, дать ему смерть - и он бы ему
ответил, в этом она была уверена. Он умер почти без мучений и никогда
больше не будет страдать, никогда больше...
развернулись, чтобы в конце концов исчезнуть и открыть вид на строения
города. Вибрация возобновилась, группа жилых домов под ними становилась
все ближе и ближе и, наконец, они сели на полуосвещенной посадочной
площадке. Внешний люк бота открылся. Таравасси отстегнула пояс и выскочила
наружу, в отозвавшихся эхом сумерках посадочного купола. Он, как всегда,
был пуст, тут не было никого, кому она могла бы сообщить о бренных
останках Андара. Другие капсулы-боты стояли, чинно выстроившись в ряд
внутри зала, их хрустальные корпуса были покрыты слоями пыли. Она не
обратила никакого внимания на запущенное состояние большинства ботов, она
никогда не видела, чтобы хоть один из них когда-нибудь использовался.
ее одежды, пока Таравасси шла по заброшенной улице к дому своей матери.
Она шла медленно, но постепенно шаги ее ускорялись, пока она не пошла
своей обычной походкой, не обращая внимания на ветер, который яростно
набрасывался на нее. Она расскажет матери об Андаре... Нет, нет! Как она
может? Она видела воображаемые волны, накатывающиеся на нее, отражающиеся
от темной зеркальной поверхности стен домов, и исчезавшие, пылая, в
неровных дорожках аллей, в сердцеобразных листьях деревьев, беспомощно
гонимых ветром. Она дошла до поворота улицы, которая вела к дому ее
матери, и замедлила шаг в маленьком дворике, вымощенном щебнем. Ветер дул
ей в спину, пока она, наконец, не дошла до темного отверстия в стене
здания и начала подниматься по ступенькам лестницы. Здесь кроме ее матери
не могло быть никого, все уже уехали из этого здания, кроме еще одного
жильца... Болезнь ее матери, ее старость сделали ее упрямой: оно считала,
что должна была защищать древние семейные традиции от разлагающего
действия неизвестного будущего. Теперь же она была не в состоянии покинуть
свою кровать. Старый грозный Цефер смотрел за ней, когда Таравасси здесь
не было. Он был слишком стара, чтобы предпринять путешествие на
хрустальный корабль: возле ее матери оставался один-единственный житель,
оставшийся в шестиэтажном доме.
больше не могла делать ничего, кроме как смотреть и слушать.
двери квартиры и вошла в нее.
острого обоняния. Ее мать часто жаловалась на это, но сама она не могла
открыть окно.
задержала дыхание, словно хотела помешать этому затхлому воздуху разорвать
ее грудную клетку.
женщины не было никакого упрека, но тихая печаль затмила ее глаза, пока
Таравасси смотрела на нее; она понимала ту скрытую боль, которую
испытывала ее дочь, слишком часто навещая ее.
нее на колени и, прижав горячую руку к ее губам, почувствовала морщинистую
шероховатость ее кожи, ощутила улыбку матери...
от глаз своей старой матери, она отвернулась от нее и поправила ей
подушку. Мать вздохнула, издав тонкий, ломкий звук, когда Таравасси
ласково погладила ее седые волосы.
слова как можно больше оптимизма, подойдя к холодильнику и достав из него
пол-банки мясных консервов. Внезапно она испытала острое смущение. Она
должна завтра утром не забыть зайти в раздаточную и взять побольше еды. На
этот раз она должна не забыть об этом.
открылась, она увидела, как раскаляется ее нутро. Свет. Она заметила, что
стало темнее, и включила шарообразный светильник, который сейчас же
наполнил помещение серебристым светом, и холодная пустота маленькой
комнатки внезапно показалась ей более гнетущей.
женщина все еще дрожала и трясла головой.
Таравасси погладила ее лицо, слезы бежали по впалым щекам матери. Вот уже
два дня она ничего не ела.
сможешь грезить, - голос ее дрогнул, она уставилась в пол. - Пожалуйста...
дочь. Взгляд ее устремился в окно, в полутьму города. - Это сожжет меня,
мне будет очень больно, я не могу больше грезить, - слезы текли из ее
глаз, ее била дрожь, глаза ее в свете лампы стали сверкающими кристаллами.
путь через барьер отказа, который, как она сама говорила, так важно было
разрушить. - Мама, сегодня произошло нечто странное. Умер Андар. Он... он
подошел к Звездному Источнику и попросил у него смерти. И он умер. Безо
всякой боли. Он улыбался...
произошло?"
не находил себе радости ни в чем, - она спрятала лицо в ладонях. - Он
сказал: "Есть только одно небо - это смерть".
его помощью она отнесла одетое в лохмотья тело матери по темным улицам
назад, к посадочному куполу ботов. Она с благодарностью отметила, что за
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Березин Федор
Пехов Алексей
Орлов Алекс
Громыко Ольга