ветер времени, без направления, без реального представления, к какому
порту они прибьются. Такова была долгая и бесцветная карьера Эриксона,
карьера мигрирующей преданности, политических перемен. Но вместо этого
Рендер сказал:
обстоятельствах. Это происходит из-за растущей сложности общества и
обезличивания индивидуума в социометрической единице. В результате даже
влечение к другим особам становится более вынужденным. Сейчас таких много.
Иногда я и в самом деле чувствую то, что вы только что описали - единица,
нечто безличное...
думаю, что вы еще потратите время и остановитесь на анализе подольше.
Теперь мы оба знаем причину ваших жалоб. Я не могу водить вас за ручку и
подсказывать, как вам вести жизнь. Я могу указать, могу посочувствовать,
но без глубокого зондирования. Договоритесь о встрече, когда почувствуете
необходимость поговорить о вашей деятельности и соотнести ее с моим
диагнозом.
меня. Вы делаете их такими же живыми, как сама жизнь... даже еще более
живыми... Наверное, я не скоро забуду его.
вернусь через пару недель. Я сделаю честную попытку к общению. - Он
ухмыльнулся при этих словах, от которых обычно хмурился. - В сущности,
начну немедленно. Могу я угостить вас выпивкой внизу, за углом?
актера после очень удачной игры, и почти с сожалением сказал:
красного дерева и бросил сигарету в южное полушарие. Он откинулся в
кресле, заложил руки за голову и закрыл глаза.
Я создал его.
желая, чтобы кто-нибудь из его учителей мог быть свидетелем. Сон был
хорошо сконструирован, мощно выполнен и точно соответствовал данному
случаю. Но ведь он Рендер, Творец, один из двухсот особых аналитиков, чья
психика позволяла входить в невротические системы и выносить оттуда только
эстетическое удовлетворение имитацией отклонения - Здравомыслящий Мастер.
как гранитно-волевого, ультрапрочного аутсайдера, заставляли переносить
ядовитый газ фиксации, и он проходил невредимым через химеры искажений,
заставляя темную Мать Медузу закрывать глаза перед кадуцеем его искусства.
давно это было!) он добровольно подвергся инъекции новина в самую
болезненную область своей души. Это было после автокатастрофы, когда
погибли Рут и их дочь Миранда, и он хотел отстранения. Возможно, он не
хотел вновь обрести переживания; возможно, его собственный мир теперь
базировался на определенной жесткости чувств. Если так, то он достаточно
разбирался в путях мозга, чтобы понять это, и, видимо, решил, что такой
мир имеет свои преимущества.
писал отцу каждую неделю. Письма постепенно становились грамотными,
показывали признаки раннего развития, которое Рендер мог только одобрить.
Он должен взять мальчика на лето с собой в Европу.
- он и любил ее за эту фамилию), то она все больше и больше интересовала
его. Он иногда задумывался, не признак ли это преждевременной старости.
Его привлекал ее немузыкальный голос, ее внезапный интерес к архитектуре,
ее беспокойство по поводу неизлечимой родинки на правой стороне ее во всех
других отношениях красивого носа. По-настоящему, следовало бы немедленно
позвонить ей и отправиться на поиски нового ресторана, но почему-то не
хотелось.
и сейчас чувствовал желание поесть за дубовым столиком одному, в
построенной на разных уровнях столовой с тремя каминами, под
искусственными факелами и кабаньими головами, напоминающими рекламу джина.
Итак, он сунул свою перфорированную членскую карточку в прорезь телефона
на столе, и позади голосового экрана дважды прожужжало.
через полчаса.
теперь бросали вдаль собственный свет. Мягкий снег, похожий на сахар,
падал вниз и превращался в капли на оконных стеклах.
книге записей миссис Хиджс лежала записка.
мусоропровод. Придется позвонить ей завтра и сказать, что работал допоздна
над лекцией.
наружную дверь. Лифт спустил его в подземный гараж, где была припаркована
его машина.
светом его Спиннер С-7 казался гладким серым коконом, из которого вот-вот
появятся буйные крылья. Два ряда антенн, веером склоняющихся вперед над
капотом, усиливали это впечатление. Рендер прижал большой палец к дверце.
проснувшейся в большом улье. Дверца бесшумно закрылась, когда он поднял
рулевое колесо и закрепил его на месте. Покрутившись по спиральному скату,
он подъехал к двери перед выходом наружу.
повернул ручку, которая меняла передачу карты. Слева направо, сверху вниз
он сменил секцию за секцией, пока не нашел часть Карнеги-авеню, которую
желал. Он пробил эти координаты и опустил руль. Кар включил монитор и
выехал на окраинное шоссе. Рендер закурил.
прозрачными. Приятно было откинуться и смотреть на машины, пролетающие
мимо как рой светлячков. Он сдвинул шляпу на затылок и посмотрел вверх.
Томаса Манна и музыку скандинавских композиторов. Но теперь в его мозгу
был другой элемент, от которого он никак не мог полностью отделаться. Он
так отчетливо видел облачка молочно-белого холода, кружившиеся вокруг его
старой машины с рулевым управлением, текущие в ее оплавленное огнем нутро,
чтобы почернеть там; видел так ясно, как будто он идет по известковому дну
озера к машине - затонувшему обломку - и он, водитель, не может раскрыть
рта и заговорить - боится утонуть; и он знает, что когда бы ни увидел
падающий снег - это где-то белеют черепа. Но девять лет вымыли большую
часть боли, поэтому он также сознавал, что ночь приятна.
гладкая поверхность, сверкающая под фарами, была соткана из листьев дикого
клевера, нырял в туннель, где тускло светящиеся стены расплывались как
мираж. В конце концов он затемнил окна и закрыл глаза.
всего дремал. Он почувствовал, что кар замедляет ход, и подвинул сиденье
вперед. Почти тотчас же раздалось жужжание отключения. Он поднял руль,
въехал в паркинг-купол, остановился у ската и оставил кар в секции,
получив талон от обслуживающего бокс робота, который торжественно мстил
человеческому роду, прокалывая картонный язык всем, кого обслуживал.
поглощало звук и превращало его в тепло, успокаивало нос и язык вкусными
запахами, гипнотизировало ухо живым потрескиванием в трех каминах.
меньшего камина. Меню он знал наизусть, но рьяно изучал его, потягивая
манхеттен и делая заказ соответственно аппетиту. Занятия по формированию
всегда возбуждали в нем волчий голод.
Это хирург из Метро, он иногда обедает здесь...
на которой было отпечатано заглавными буквами полное имя Рендера. - Д-р
Шалотт обедает здесь почти каждый вечер за последние две недели и всегда
спрашивает, не пришли ли вы.
Корнев Павел
Земляной Андрей
Ковальчук Вера
Махров Алексей
Сертаков Виталий
Глуховский Дмитрий