облачко пара от собственного дыхания. Я почти разглядел свое отражение в его
сверкнувших зрачках: некий очень старый человек с глубоко посаженными
глазами, еще более ввалившимися после утомительной поездки, с каким-то
скособоченным телом, облаченным в дорогие костюм и пальто. Уверен, что на
вид я был старше Пэксли, старше Мафусаила.., старше самого Господа Бога.
въехали в освещенную часть города. Сразу после войны мне довелось побывать в
Германии. Сейчас картина, открывавшаяся из окна впереди Фортуны, напоминала
увиденное там. На Дворцовой площади стояло множество танков, черные громады
которых могли бы показаться безжизненными грудами холодного металла, если бы
башня одного из них не повернулась вслед нашему микроавтобусу, когда мы
проехали мимо. Были здесь и покрытые копотью останки автомобилей, и по
крайней мере один бронетранспортер, представлявший из себя сейчас всего лишь
гору обугленного железа. Повернув налево, мы миновали Центральную
университетскую библиотеку: ее золоченый купол и затейливая крыша обрушились
в пространство между испачканными сажей, выщербленными стенами.
сторону.
здесь завод, а?
слышал ли его кто-нибудь еще, кроме Карла Берри. - Очень дешево. Работа
здесь очень дешевый. Жизнь здесь очень дешевый.
направо, на бульвар Николае Бэлческу, и вот наш микроавтобус со скрипом
остановился перед самым высоким зданием города - двадцатидвухэтажным отелем
"Интерконтиненталь".
сторону освещенного вестибюля, - мы будем смотреть новую Румынию. Желаю вам
сна без сновидений.
Глава 2
лицами" переходного правительства, в основном - членами недавно созданного
Фронта национального спасения. День был настолько сумрачным, что включилось
автоматическое уличное освещение вдоль широких бульваров Бэлческу и
Республики. Здания не отапливались или, по крайней мере, этого не ощущалось.
Те мужчины и женщины, с которыми мы разговаривали, выглядели практически
одинаково в своих не по росту больших, однообразных шерстяных пальто тусклых
расцветок. К концу дня мы успели переговорить с каким-то Джуреску, двумя
Тисманяну, одним Боросойю (который, как в конце концов выяснилось, не имел
никакого отношения к новому правительству и был арестован почти сразу же
после нашего ухода), несколькими генералами, в том числе с Попеску, Лупоем и
Дьюржу, и, наконец, с истинными руководителями, среди которых был Петре
Роман, премьер-министр переходного правительства, а также Ион Илиеску и
Думитру Мазилу, президент и вице-президент при режиме Чаушеску.
нацию, и любые рекомендации для наших учреждений и организаций будут
восприняты с бесконечной благодарностью. Официальные лица обращались ко мне
с величайшим почтением, потому что знали не только мое имя, но и
представляли себе объемы стоявших за мной капиталов. Тем не менее даже это
подобострастное внимание носило оттенок какой-то растерянности. Они
напоминали лунатиков среди хаоса.
основном из конторских работников, уже покинувших свои каменные ульи в
центре города, - била и пинала трех мужчин и женщину. Раду Фортуна
ухмыльнулся и показал на широкую площадь перед отелем.
выходить на демонстрацию и петь, знаете? Армейские танки давить людей, еще
больше стрелять. Эти, наверное, информаторы Секуритатя.
солдаты в форме уводили, подгоняя прикладами автоматов, предполагаемых
информаторов, а толпа сопровождала их плевками и пинками.
профессор. Отец О'Рурк стрельнул в него взглядом, а Раду Фортуна
поощрительно хохотнул.
доктор Эймсли. Мы оставались в ресторане, поскольку здесь казалось теплее,
чем в наших номерах. По большому залу бесцельно бродили официанты и
несколько военных. Репортеры управились с ужином быстро, издавая при этом
максимум шума, и вскоре отправились в какое-то другое место, куда обычно
ходят напиваться и говорить друг другу циничные вещи.
обнажил в фирменной улыбке щербатые зубы.
я кивнули в знак согласия. Карл Берри решил пойти в свой номер, чтобы
дожидаться там звонка из Штатов, а за ним последовал доктор Пэксли, бормоча
под нос, что нужно пораньше лечь спать. Фортуна вывел нас троих на холод и
по темным улицам повел к закопченным стенам президентского дворца. Из тени
появился ополченец, поднял ствол своего АК-47 и окликнул нас лающим голосом,
но фортуна что-то спокойно сказал, и всех пропустили.
раскиданных повсюду бочках, в которых спали или сбились в кучу, чтобы
согреться, солдаты и ополченцы. Кругом поломанная мебель, с окон
двадцатифутовой высоты содраны портьеры, пол усеян бумажками, а строгий
кафель испещрен темными полосами. Фортуна провел нас по узкому залу, через
ряд комнат жилого вида и остановился перед чем-то вроде стенного шкафа без
каких-либо пометок на дверцах. Внутри шкаф площадью фута в четыре оказался
пустым, если не считать трех фонарей на полке. Фортуна зажег фонари,
протянул один из них Эймсли, а другой мне, после чего прикоснулся к
окантовке в верхней части задней стенки. Панель медленно сдвинулась в
сторону, открывая каменную лестницу.
старого человека. Свет фонаря отбрасывал на стены дрожащие тени. - Здесь
много ступеней. Может быть... - Он потянулся к фонарю.
во сне, почти вне реальности. Лестница спускалась в гулкие подземелья,
откуда расходился лабиринт каменных тоннелей и других лестниц. Когда Фортуна
вел нас по этому лабиринту, свет фонарей отражался от сводчатых потолков и
гладких стен.
тянется на мили.
крюках противогазами; командные пункты с радиостанциями и выглядывающими из
темноты телемониторами, причем некоторые из них были разбиты, будто некие
сумасшедшие с топорами вымещали на них ярость, а другие - все еще под
прозрачными пластиковыми чехлами, ожидали только операторов, которые бы их
включили; были здесь и казармы с койками, печками и керосиновыми
обогревателями, вызвавшими у нас зависть. Некоторые помещения казались
нетронутыми, другие явно были исходным пунктом панического бегства или
местом не менее панических перестрелок. Стены и пол одного из таких бункеров
были заляпаны кровью, потеки которой при свете наших фонарей выглядели
скорее черными, чем бурыми.
крови, стекавшей из люков сверху, а другие валялись за наспех сооруженными
на перекрестках подземных улиц баррикадами. Под каменными сводами пахло, как
в лавке мясника.
лежавшее лицом вниз в подернутой ледком луже. - Они разбегаться здесь, как
крысы, и мы кончать их, как крыс. Понимаете?
Он довольно долго оставался в таком положении, а потом перекрестился и
поднялся. Я вспомнил, как кто-то говорил, что этот бородатый священник был
во Вьетнаме.
Эймсли.
сопротивлением, то смог бы продержаться несколько месяцев.
Летел, да.., он летел в Тырговиште, семьдесят километров отсюда, понимаете?
Там другие люди его видеть и его суку жену и сажать в машина. Они ловить.
страшным зловонием, и туг же отдернул руку.
шрам на его шее, который я заметил только теперь.
ходить сюда. - Он усмехнулся.
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Андреев Николай