Чтение 2–й страницы книги ~Воинство сатаны~

- Рон! Рон, ты меня слышишь?

- Конечно, слышу, Кейт, я все слышу. - Новый голос мог бы показаться старческим, надтреснутым... по крайней мере тому, кто не знал говорившего лично.

- Проверь в компе, на "Сигме" были бластеры полицейского образца?

- И без компьютера могу ответить - нет, не было. Согласно пункту два-три-семь...

- Значит, это...

- Погоди, дай сказать. Так вот, на станции бластеров не было, но, если ты помнишь, Корпорация направила сюда своих безопасников, а им, хотя это и не совсем согласуется с пунктом... ладно, в общем, им присвоен довольно высокий статус, разрешающий ношение лучевого оружия.

- Ты хочешь сказать, стреляли они?

_ Я? - В голосе Рона послышалось непомерное удивление. - Я ничего не хочу сказать. Это вы видите все своими глазами, а я в лучшем случае только изображение с ваших камер, да и то если Стас ее держит ровно. А ваша, кстати, уже минут десять показывает стену. Стена хорошая, но неинтересная. Из чего мне потом видеоряд монтировать, спрашивается?

- Не брюзжи, Рон. У нас есть еще ампулы с виталином?

- Для тебя, киска, найдется все. Как там ваш найденыш, жив?

- Жив, но ему сейчас не до разговоров. И, боюсь, долго будет не до них. - Она повернулась к спутнику, все так же неподвижно, подобно увенчанной снежной шапкой скале, сидевшему в кресле, постанывавшем под его тяжестью. - Кир, давай неси ампулу.

Кейт Феллон, проводив взглядом исчезающего за дверью Кира, снова посмотрела на неподвижно лежащего мужчину в униформе Службы безопасности Корпорации. Да уж, это сенсация из сенсаций - впервые на уничтоженной станции обнаружен живой человек. Остается только тщательно продумать, как извлечь из этого события максимальную пользу. Конечно, его придется доставить в стационарный госпиталь... но дорога займет пять дней, и если она за это время не приведет его в сознание хотя бы минут на десять, то по возвращении своими руками торжественно отправит в утилизатор свой медицинский диплом. Десять минут... только десять минут на то, чтобы втолковать этому парню, что именно "ИнфАГал" в общем и лично она, Кейт, в частности вытащили его из этого дерьма, и им (опять-таки подразумевалось, что лично ей) он обязан и целостностью собственной шкуры... и как минимум эксклюзивным интервью.

Перспективы впереди стояли исключительно радужные. Даже если парень умрет... что ж, жизнь - жестокая штука. Но и в этом случае они будут на коне. "Мы сделали все что могли, - промелькнули у нее в голове слова, которые, возможно, надо будет сказать перед камерой. - Увы, в этом случае требовалось нечто большее, чем вмешательство людей. Требовалось благоволение провидения..." Кейт поморщилась.

- Не вздумай умирать, ты слышишь? - чуть слышно, чтобы не уловили микрофоны камеры, прошептала она, обращаясь к неподвижному телу. - Это будет... будет свинством с твоей стороны, понял? Я тебя вытащу отсюда... только не умирай.

Денис открыл глаза. Над головой совсем близко маячил потолок - интересно, что можно сказать, глядя на потолок в каюте какой-то летающей посудины? В том, что это именно посудина, и именно летающая, он был совершенно уверен. Слышался тихий рокот двигателя, ощущалась еле заметная вибрация. На больших пассажирских лайнерах гула двигателей не слышно - как же, все во благо пассажиров. Чтобы их, не дай боже, ничего не обеспокоило. Особенно если вдруг движок подхватит астму и начнет задыхаться. На боевых крейсерах или линкорах Федерации гул, конечно, был слышен, даже более того - там он был раздражающе навязчивым. Но это явно не военный корабль. Слишком... ухоженный. Значит, небольшая посудина... яхта, легкий корвет.

Тело разламывалось от боли, но сейчас она была по крайней мере относительно терпимой - ровно настолько, чтобы не терять сознания. Денис что-то помнил из происшедшего, совсем немного - и даже это немногое было подернуто какой-то пеленой, скрывающей детали и не позволяющей выхватить из воспоминаний ничего конкретного. Кажется, он помнит лицо... женское лицо. Кажется - красивое. Его о чем-то спрашивали... а о чем?

Он боялся пошевелиться - боялся, что очередной приступ острой боли снова скрутит измученное тело дугой, заставит биться в конвульсиях. Да, это он помнил. Не по своим ощущениям, а с чужих слов. Этой самой женщины... она говорила, что ему порядком досталось. И еще - что ему повезло. Когда же она это говорила? Жаров попытался вспомнить - видения ускользали, стараясь перемешаться друг с другом, сбить с толку... но он упрямо распутывал этот клубок неясных образов. Постепенно Жаров сделал вывод, что в сознание он приходит уже не первый раз. Кажется, из беспамятства он выныривал и раньше, и эта женщина - ее лицо было неузнаваемо, наверное, он толком даже не,сумел разглядеть ее - говорила с ним о чем-то, кажется даже, о чем-то просила.

Нет, не вспомнить.

Он осторожно скосил глаза, пытаясь оглядеть каюту, в которой находился, и при этом случайно не пошевелиться.

Помещение было маленьким и... явственно пахло медициной. Нет, воздух был чист и имел тот очаровательный (для бывалых астронавтов) привкус, который не могут забить никакие освежители, дезодоранты и отдушки. Привкус замкнутой железной коробки. Со временем все, кому это было нужно, привыкали к особой атмосфере космических транспортных средств. А кто не мог привыкнуть - те возвращались на Землю навсегда. Так что никаких лекарственных запахов не было... и все же любой на месте Жарова мог бы с уверенностью сказать, что находится в медбло-ке. И каюта (или бокс изолятора, если уже прибегать к устоявшейся терминологии) была крошечной - значит, и сам корабль относительно невелик.

Видимо, какие-то приборы отслеживали состояние пациента, поскольку дверь с тихим шуршанием плавно отъехала в сторону, скрываясь в пазах стены, и в бокс вошла высокая брюнетка. Отличная фигурка, короткие волосы, пребывающие, на первый взгляд, в беспорядке. Но уже через мгновение становилось ясно, что каждая прядь лежит именно так, как того нужно хозяйке.

Ее лицо показалось Денису знакомым, очень знакомым - и дело было явно не в туманных воспоминаниях. Он видел ее и раньше.

- Кейт... Феллон...

- О, я вижу, вы меня узнали. - Ее голос был само очарование, мягкий, обволакивающий, ласковый. - Значит, вам уже лучше.

- Где... я?..

- Все разговоры потом, - улыбнулась она той очаровательной улыбкой, что снискала ей тысячи и тысячи поклонников всех возрастов, каждый вечер с замиранием сердца ожидающих ее появления на экранах. - Сейчас следует заняться вашим самочувствием.

- Вы еще и врач. - Он улыбнулся, запоздало понимая, что вместо улыбки получится страшная болезненная гримаса.

- Сейчас да, - рассмеялась она. - Что вы ощущаете?

- Боль... во всем теле... что со мной?

- Если бы я знала, - вздохнула она со столь натуральным сочувствием, что его вполне можно было бы счесть искренним. - Могу только сказать, что тело ваше совершенно цело. Ни царапины. Вернее, ссадин и гематом более чем достаточно, но они все вторичны, следствие... вы упали, сильно. Потом бились в конвульсиях. Как мне кажется, по крайней мере раз вы приходили в себя еще до того, как мы вас обнаружили.

- Мы?..

- "ИнфАГал", конечно. Мы прибыли на "Сигму"... если судить по бортжурналу вашей капсулы, то спустя пять часов после вашей посадки.

Денис усмехнулся. В этот раз усмешка вышла именно такой, как надо, - горькой и капельку злой. Журналисты вновь оказались в нужное время и в нужном месте. Такое впечатление, что они знали... о чем?

- Что со станцией?

Она помолчала, по точеному лицу пробежала тень. Целая цепочка эмоций - боль, сострадание, сочувствие, возмущение... Все очень к месту, но всего этого, пожалуй, слишком много. Денису все время казалось, что Кейт неискренна. Может быть, в другое время и в другом месте, под лучами софитов и под прицелами камер, он бы и не заметил тонких нюансов, но сейчас они прямо-таки бросались в глаза. Где-то в глубине души стал зарождаться гнев, смешиваясь с болью и оттого приобретая особо взрывоопасную форму.

- В живых не осталось никого.

- Понятно...

- Денис... мне же можно называть вас по имени? - Дожидаться ответа она не стала. - Давайте пока не будем об этом. Сначала надо позаботиться о здоровье телесном, потом займемся душевным, хорошо?

Она воткнула ампулу с прозрачной жидкостью в инъекционный пистолет и прижала его к бедру Дениса. Легкий щелчок, чуть заметная на общем фоне боль от удара впрыснутой прямо под кожу струи лекарства, горячая волна, начавшая движения от места инъекции вверх и вниз по ноге.

- Что за лекарство? - спросил он более для порядка.

- Виталии А-три. Двенадцать единиц. Сейчас вы уснете... а когда проснетесь, мы поговорим, хорошо?

Денис хотел ответить, что с журналистами ему говорить в общем-то не о чем. Потом ему пришла в голову мысль, что, как бы он лично ни относился к этим писакам, они все-таки вытащили его, может быть, почти с того света и сейчас пичкают немыслимо дорогими лекарствами... и такой ответ будет не слишком-то вежливым. И он даже хотел сказать, что...

Но ничего сказать он уже не мог. Язык вдруг превратился в здоровенное тяжелое бревно, которое и двумя руками не своротишь, а уж самостоятельно двигаться он и вовсе не желал. Тело заволокла приятная тяжесть, даже боль куда-то ушла - не исчезла, а скорее спряталась, на время... Последнее, что он разглядел сквозь стремительно затягивающий глаза туман, было лицо Кейт, ее глаза, смотревшие на него уже без всякого сострадания, с холодным, расчетливым интересом.

Когда Жаров снова пришел в себя, тело повиновалось ему куда лучше. Боль, не убитая, но уже побежденная, тихонько притаилась в теле, давая о себе знать лишь противным нытьем да редкими всплесками, уже не затуманивающими сознание.

Он осторожно сел на кровати, затем не менее осторожно встал. Организм слушался немного неохотно - подсознательно он все время ожидал жестокого спазма. Медленно поднялся... и тут же залился краской, обнаружив, что полностью обнажен. Будь на месте Кейт настоящий врач - он несколько не сомневался, что ее присвоение себе медицин-сюих полномочий не более чем шутка, - Денис нисколько бы не постеснялся наготы, но сейчас осознание того, что эта красивая женщина, возможно, раздевала, обмывала его безжизненное тело... Мысль не была слишком приятной.

Его одежда была заботливо сложена возле койки. Стараясь не делать резких движений, Жаров оделся, даже пристегнул кобуру к бедру, хотя, казалось бы, оружие здесь ему было абсолютно не нужно. Но бластер, по крайней мере для многих, оставался признаком определенного общественно-гв;статуса, и поэтому следовало соблюсти эту формальность.

Ладонь на мгновение прижалась к сенсорной панели двери. Массивная створка должна была бы тут же уйти в стену - но этого не произошло, только зеленый индикатор на мгновение сменился красным и прозвучала короткая трель сигнала, сообщавшего о неавторизированном доступе.

Этого следовало ожидать. Вряд ли, пока его несли сюда в бессознательном состоянии, кому-то пришло в голову настраивать замки на его биокод. Денис усмехнулся - как бы там ни было, а порядок здесь соблюдается. Он поискал глазами панель интеркома, нашел ее на привычном месте, снова усмехнулся - приятно, что хоть что-то остается неизменным - и нажал кнопку вызова.

- Вы уже встали, Денис? - с готовностью прозвучал в динамике голос Кейт. - Минуточку, я сейчас выпущу вас.

Появилась она не через минуту, и не через пять. Зато когда дверь отъехала в сторону, Денис смог по достоинству оценить, куда было потрачено время. И вынужден был признать, что время было потрачено с толком.

Кейт Феллон пробилась на вершины рейтинга не только и не столько благодаря своим внешним данным. Она обладала массой достоинств, высоко ценимых в среде журналистики и делавших своих обладателей невыносимыми для простых смертных. Она очень хорошо умела угадывать, где, когда и что произойдет, умела оказаться в нужное время в нужном месте... а ее безукоризненные - вполне вероятно, не без активного участия специалистов по пластической хирургии - внешние данные позволяли получить информацию даже у закоренелых женоненавистников, которые, как правило, в ее присутствии превращались в пушистых котят. Сейчас Денис вполне мог их понять - на какой-то момент ему и самому отчаянно захотелось запрыгнуть этой холеной красавице на колени, свернуться клубком и замурлыкать.

Она улыбнулась ему, нежно, очаровательно, той самой улыбкой, которую каждый мужчина мечтает увидеть на губах своей возлюбленной, улыбкой, адресованной ему одному. Жаров прекрасно понимал, что все это - игра на публику, пусть в данном случае вся публика и состоит из одного зрителя. Так же прекрасно он понимал и цель всего спектакля - и этих искрящихся глаз, и этих старательно написанных на лице радости и дружелюбия, и платья, в основном открывавшего, а не прятавшего безупречное тело.

- Как вы себя чувствуете?

- Сносно, - пожал он плечами. - Ваш кибердиагност сумел определить, что со мной произошло?

- К сожалению, его заключение порождает только новые вопросы. Я бы сказала-так, имела место атака на нервном уровне, серьезно поражена практически вся нервная система, хорошо хоть мозг уцелел.

- А причина?

- В компьютере не содержится информации о способах оказания такого воздействия... простите, может, это звучит несколько академично, но это почти цитата. В общем, ничего толком не ясно,

Они прошли по короткому коридору, пронизывающему яхту от носа до кормы. Перед дверью, ведущей в кают-компанию, она на мгновение задержалась.

- Знаете, Денис, я заранее хочу попросить прощения за моих спутников. Иногда они бывают несколько... бесцеремонными.

Подразумевалось, что Кейт - сама тактичность. Может быть, Денис и не слишком много общался с журналистами, но одно он усвоил точно - тактичностью они не обладали. Особенно тогда, когда собеседник был от них хоть в чем-то зависим.

Вопреки его ожиданиям вечер, а точнее торжественный ужин в честь его, пусть и неполного, выздоровления, прошел без особых сложностей. Разговоры за столом, конечно, велись исключительно вокруг "Сигмы" и ее предшественниц в этом трагичном ряду. Строились самые невероятные предположения - Денис с легкой ревностью признал, что фантазии у экипажа скоростной яхты "ИнфАГала" работает более чем нормально. Временами ему приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не вступить в спор. Конечно, он им обязан, конечно, он готов выражать свою признательность и словесно, и иными способами... но только не теми, которые могут привести к неприятностям со стороны его работодателей. Поэтому он отделался несколькими ничего не значащими фразами, зато старался лишний раз подчеркнуть, что превыше всего ставит лояльность по отношению к Корпорации, служению которой отдал долгие годы. Денис и сам понимал, что слова звучали напыщенно и не особо искренне... но лучше уж так, чем подвергаться перекрестному допросу.

Конечно, допрос имел место быть. Ненавязчиво, вскользь бросаемые реплики, невинные намеки и вопросы, заданные в лоб, - все это натыкалось на упрямое "не знаю", "не видел", "не заметил". Тут он говорил чистую правду.

Примерно в середине вечера он обратил внимание, что его бокал наполняется словно по мановению волшебной палочки - даже тогда, когда у остальных участников застолья они почти совсем пусты. Жаров только усмехнулся - бессмысленно пытаться напоить человека, который и в пьяном виде вряд ли скажет больше того, что готов сказать в трезвом. Тем более что ничего больше он и не знает. К тому же он как офицер Службы безопасности получил в свое время довольно неприятную прививку, которая почти лишила его одной из жизненных радостей - напиться в стельку. Алкоголь на него действовал, но довольно слабо, поэтому Денис без особого опасения опрокидывал в себя бокал за бокалом, попутно отмечая, что даже не Земле бутылка такого вина обошлась бы ему в четверть месячного заработка.

Видимо, он все же переусердствовал - во всяком случае, воспоминаний о том, как он оказался в постели, практически не сохранилось. Сквозь туман виделось, как седовласый богатырь тащит его чуть ли не волоком в каюту, как Кейт бубнит извинения о том, что, дескать, до самой Земли Денису придется ночевать в медблоке, поскольку других свободных помещений на яхте не было. А потом он ощутил под собой ласковые объятия мягкой, подстраивающейся под изгибы тела койки и провалился в сон.

Кейт нервно закурила сигарету и выпустила струю дыма в потолок, проигнорировав недовольный взгляд Рона - будучи капитаном этой скорлупки, он терпеть не мог, когда на ее борту нарушались какие-либо правила, в том числе и установленные лично им. Хотя, конечно, на Кейт никакие ограничения не распространялись - и горе было тому, кто имел глупость утверждать обратное. Поэтому и Рон ограничился лишь недовольной миной...

- Дерьмо, - сообщила она облаку дыма. - Все это полное дерьмо. Этот дурак ничего не знает, ничего не видел.

- Может, он просто умеет держать язык за зубами... даже в твоем присутствии? - не удержался от подколки Кир. Его очарование, обычно безотказно действовавшее на женщин, на этой красивой стерве не срабатывало, и Кира этот факт слегка раздражал.

Она взглянула на коллегу с плохо скрытым или скорее слегка продемонстрированным презрением.

- Если бы я полагалась только на тягу людей поговорить, я бы не сделала ни одного приличного репортажа.

Кир слегка нахмурился. Конечно, не в его полномочиях было делать замечание самой известной и, кстати, самой высокооплачиваемой ведущей, но все же...

- Я надеюсь, ты не сканировала его память?

- А если и так? - Вопрос прозвучал с явным вызовом.

- Ты играешь с огнем, Кейт, - встрял в разговор Стас. - Это незаконно...

- Нас...ть, - фыркнула она, глубоко затягиваясь. - Он ничего не докажет, мнемосканер не оставляет следов.

- Фу, как грубо, - поморщился Стас, все еще с неодобрением качая головой. - А если все же докажет?

- Тогда я скажу, что он был на грани смерти, и мнемо-сканирование было единственным и, возможно, последним шансом узнать, что же произошло на борту "Сигмы". И никто не посмеет меня осудить. А вот если бы он и в самом деле... тогда нашлось бы немало желающих бросить в меня камень... за упущенную возможность.

- Но...

- И вообще, - она зло взглянула на спутников, - кто тут командует? Так что заткнитесь все и не мешайте мне работать. Ваш счет, между прочим, напрямую зависит от того, что мы выпустим в эфир.

Сумей Денис увидеть ее в этот момент, он бы поразился перемене, что произошла с молодой и красивой женщиной. Куда делось очарование, утонченность и такт? Здесь, в окружении давно и более-менее хорошо знавших ее людей, ей не было нужды притворяться - и она, пусть и на короткое время, становилась сама собой.

- Если бы игла под ноготь заставила бы его говорить... я сама загнала бы этому кретину... Спасибо, что есть более действенные методы. - Она рывком встала. - Все, разговор исчерпан. Стас, Рон, начинаем монтаж. К моменту выхода на дистанцию устойчивой связи мы должны иметь готовый ролик.

Прощание получилось в меру теплым, в меру любезным... и все же чувствовалась некоторая натянутость. Нет, Кейт была само очарование, но ее спутники... не то чтобы прятали глаза, но явно чувствовали себя немного не в своей тарелке.

Жаров мужественно подавил в себе бурное желание заехать сначала домой и принять настоящую ванну - а не то жалкое подобие душа, которым ему приходилось довольствоваться на яхте. Вряд ли кто-то упрекнул бы его в этом желании... и все же он предпочел отправиться прямо в офис Корпорации "Азервейс". Тем более что туда добираться было даже немного ближе, чем до той пародии на жилище, где он обитал в промежутках между назначениями. Может быть, именно оттого, что промежутки эти были незначительны, а работа, как правило, уводила его достаточно далеко от Земли, стремления обустраивать это "гнездышко" Денис абсолютно не испытывал.

Расстояние от космопорта до высотного, сверкающего стеклом и металлом здания, облюбованного Корпорацией "Азервейс" в качестве своей штаб-квартиры, Жаров преодолел быстро. Двери услужливо распахнулись при его приближении, пропуская на первый этаж, туда, куда в принципе был разрешен вход простым смертным. Обычно посетителей здесь встречали три очаровательные девушки, каждая из которых получала свою отнюдь не маленькую зарплату не за то, что направляла посетителей именно туда, куда они стремились, а за умение быстро решить, стоит ли их вообще куда-то направлять.

- Привет, Джой. - Денис облокотился на стойку, откровенно любуясь точеными чертами блондинки. - Терсон на месте?

Блондинка медленно, словно нехотя, подняла на него огромные голубые глаза. В них промелькнула целая гамма чувств - немного удивления, капелька насмешки, крошка неприязни...

- Да.

Сказала как отрезала. Голос прозвучал сухо - так она обычно имела привычку разговаривать с теми из посетителей, кто зашел сюда исключительно с целью укрыться от дождя.

- Джой, в чем дело?

Неприязнь в ее взгляде усилилась, постепенно переходя в отвращение.

- Я тебе ответила? Он тебя ждет.

- Он что, знал, что я приеду? - несколько обескура-женно поинтересовался Денис.

В ответ она раздраженно дернула плечиком.

- А кто не знал... и вообще ты мешаешь мне работать. Жаров окинул взглядом пустой холл... м-да, на дверь ему было указано однозначно и недвусмысленно. Спасибо хоть не на наружную дверь. Он двинулся к скоростному лифту -предстояло подняться на самый верх, у Директора Херсона были свои представления о соответствии социальному статусу.

Матовые полупрозрачные створки лифта уже почти сомкнулись, как вдруг между ними влезла чья-то ладонь. Механизм, обнаружив препятствие, тут же с готовностью вновь распахнул двери, пропуская внутрь еще одного пассажира. - Кевин? Привет, давно тебя не видел.

Вошедший невысокий щуплый мужчина лет сорока явно чувствовал себя не в своей тарелке. Затравленно озираясь, он сунул Денису почему-то потную ладонь, буркнул что-то вроде "привет" и тут же, отвернувшись, принялся демонстративно изучать стену лифта. На взгляд Дениса, ничего интересного на стене не было,

- Вы что, все с цепи сорвались? - возмутился было Денис, но, заметив, что Кевин съежился еще больше и, похоже, готов выпрыгнуть из лифта на ходу, замолчал. Черт их поймет... ладно, там будет видно.

Секретарь Директора Терсона, завидев Жарова, выскочила из-за стола как подброшенная пружиной и тут же скрылась за массивной дубовой дверью шефа. Прошло не более секунды, и она вновь появилась в приемной. Поджав губы и не удостоив Дениса даже единым словом, она кивнула в сторону двери, заходи, мол. И отвернулась - ее плечи, напряженная спина и походка выражали явное неодобрение.

Терсон был одним из двенадцати Директоров Корпорации "Азервейс" и курировал вопросы внутренней и внешней безопасности. С одной стороны, Денис, будучи в звании майора и, по сути, назначенный руководить Службой безопасности "Сигмы", был, согласно табели о рангах, всего лишь на ступень ниже Директора. Это в теории. На практике же, конечно, меж ними была пропасть, перешагнуть которую шансов у Жарова не было никаких. Ну разве что поднабрав целый букет особых заслуг перед Корпорацией. И все же он был по крайней мере вхож в этот кабинет - девяносто девять процентов сотрудников Корпорации, проработав на нее всю жизнь, никогда не поднимались на лифте выше сорокового этажа - именно оттуда начинались офисы... нет, скорее подходило слово "покои" Директората.

Войдя в кабинет, круглый и огромный, как арена, он поежился. Его инстинкт самосохранения подсказывал, что сегодня на этой арене прольется чья-то кровь. И он подозревал, чья именно. Что с того, что "пролитие крови" - суть выражение фигуральное. Легче от этого не станет. И присутствие в кабинете Макса Шнайдера, главы отдела внутренней безопасности, человека, которого боялись, пожалуй, даже больше, чем самого Президента Корпорации, тоже не внушало спокойствия. Шнайдер, по своему обыкновению, не сидел - он стоял у окна, с преувеличенным вниманием разглядывая панораму города, и даже не повернулся лицом к вошедшему.

Зато другое лицо, присутствующее в кабинете, напротив, проявило редкостный энтузиазм. Высокая худощавая фигура, увенчанная редкими прядями седых волос и затянутая в строгий деловой костюм, на котором даже самый пристальный взгляд вряд ли заметил бы хотя бы одну лишнюю складочку, поднялась из глубокого кожаного кресла и двинулась навстречу Жарову.

- Явился... - В голосе Директора не было и намека на радость встречи. Впрочем, он всегда был сух... но обычно при этом был и вежлив. Даже с теми, кого намеревался с треском уволить. - Явился, олух царя небесного.

Где-то в седьмом или восьмом колене предки Терсона происходили из России. Имея не более половины стакана русской крови, он тем не менее с удовольствием употреблял (чаще - не к месту) русские присказки и при этом был явно неравнодушен к "землякам". Жарову оставалось только надеяться, что, в чем бы он ни проштрафился, демонстративная приязнь Терсона к славянам сыграет, пусть и маленькую, роль.

- Что ты натворил, идиот.

Это был даже не вопрос. Скорее мысли вслух.

- Я понимаю, тебе могли много дать, а пообещать еще больше... но явиться после всего этого сюда... майор... - он на мгновение запнулся, и эта заминка показалась Денису зловещей, - мистер Жаров, это даже не глупость. Это ребячество. Или вам хотелось, мистер Жаров, унизить нас еще больше?

- Простите, Директор. - Денис изобразил стойку "смирно" и, чеканя слова, продолжил: - Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Я не сделал ничего, что бросало бы тень на Корпорацию...

- Тень, вот даже как... - хмыкнул, не поворачиваясь, Шнайдер. - Вы умеете выбирать очень мягкие выражения, мистер Жаров.

- Если меня в чем-то обвиняют, - заявил Денис в спину шефа безопасности, - я имею право хотя бы знать, в чем именно.

- Вы говорите о правах? - В голосе Директора сквозило удивление. - И вы говорите о правах, хотя сами...

- Еще раз прошу прощения, Директор, но я настаиваю, чтобы мне объяснили, в чем меня обвиняют.

- Он настаивает, - хмыкнул Терсон, обращаясь к все еще неподвижному Шнайдеру. - Он настаивает... хотя на его месте я бы взял эти тридцать сраных сребреников... или сколько они там дали вам, Жаров, и бежал бы туда, где его никто не знает. Хорошо, мистер Жаров. - Он снова повернулся к Денису. - Я, в память о нашей совместной работе, готов выслушать ваши объяснения. Предъявлять официальные претензии не имеет смысла, ваше выступление гораздо красноречивее любого обвинения.

- Мое выступление? - обескураженно спросил Денис.

По всей видимости, ему удалось на секунду удивить Директора. Во всяком случае, тот больше не стал говорить ничего, лишь раздраженно кивнул в спину Шнайдеру. Тот, непонятно каким образом уловив безмолвный приказ, подошел к терминалу и пробежался пальцами по сенсорной панели.

- Полюбуемся вместе? - ядовито поинтересовался Терсон.

Панорамное окно, еще мгновением раньше показывавшее медленно сгущавшиеся над городом сумерки, сменилось огромным экраном. Почти всю его площадь заполнило объемное, очень детальное изображение майора безопасности Дениса Жарова, развалившегося в кресле и небрежно крутящего в руках бокал с рубиновым напитком.

- Вы думаете, гибель станции связана с экспериментами, проводимыми Корпорацией "Азервейс"? - раздался мягкий женский голос.

- Думаю, это очевидно, - произнесли его губы. Его собственным голосом.

- И эти трагедии могут повториться? - В голосе невидимой сейчас Кейт Феллон сквозила неприкрытая боль и скорбь.

- Все возможно... - Он отпил глоток из бокала. Лицо было спокойным и явно ко всему равнодушным.

- Почти три десятка людей погибли. По крайней мере трое крупных ученых... и, между прочим, двое ваших же коллег. Тело одного из них мы так и не нашли. Неужели все это может повториться?

- Издержки, - хмыкнул Жаров. - Наука требует жертв.

- Но ведь в данном случае жертвы - это не красивые слова. - Теперь в голосе журналистки слышалось негодование. - Это вполне реальные люди, люди, чьи дети стали сиротами. Я уже не говорю о том, какая это потеря для науки, которую вы упоминаете.

Камера сместилась, теперь она показывала лицо Кейт. Губы плотно сжаты, глаза зло прищурены - она явно возмущена развязным поведением функционера Корпорации, равнодушного ко всему тому, что любой нормальный человек считает непреходящими ценностями. В ее глазах - гадливость, неприязнь... но вряд ли этот циник, ни во что не ставящий даже жизни своих друзей, сумеет это заметить. Да и полноте, могут ли у такого быть друзья? Разве что попутчики, которых можно бросить в любой момент, если они уже не нужны. Все это читалось на ее лице так явственно, что Жаров - не тот, что потягивал вино там, за пределами обзора камеры, а настоящий - скривился,

- А как вы сами, господин Жаров, относитесь к деятельности Корпорации?

- Не слишком хорошо. - Камера снова показала его лицо.

- Из-за ее политики?

- Her, меня это мало беспокоит.

- Может, вы считаете, что вам мало платят?

- У вас интересный ход мыслей, Кейт. Пожалуй, вы правы,

- И все же нам необходимо разобраться в том, что произошло на станции "Сигма". Вы, единственный уцелевший свидетель, потенциально обладаете бесценной информацией...

- Все имеет цену.

- Разумеется. - Камера снова метнулась к ее лицу, продемонстрировав плохо прикрытую гримасу отвращения. - Разумеется, вы получите все, что захотите... в пределах разумного, конечно. Но вы должны согласиться на сканирование памяти. Скажем, пять тысяч вас устроят?

- Это шутка?

- Десять тысяч.

Долгая пауза. Жаров (на экране) тянется к бутылке, наливает половину бокала, смакует драгоценный напиток.

- Хорошее у вас вино... Мне даже сложно представить, сколько оно может стоить. Вижу, ваша компания не испытывает финансовых затруднений.

Наплыв камеры. Видно, как морщится Кейт.

- Я понимаю. Пятнадцать тысяч... простите, это предельная сумма.

- Хорошо. - Он ставит опустевший бокал на стол.

- Так вы согласны?

- Да.

- И вы понимаете, что ментосканирование может помимо воспоминаний о последних днях извлечь более ранние картины, например, касающиеся вашей деятельности в Корпорации?

- Это ерунда.

- То, что вы сейчас увидите, - лицо Кейт заполнило экран, - не видел никто. Даже реципиент, поскольку было темно, а он был в тот момент ослеплен ярким светом капсулы. Но глаза зафиксировали картинку, а мозг сохранил ее...

Изображение на экране сменилось. Теперь там была одна сплошная чернота.

- Компьютер обрабатывает изображение и попытается усилить яркость, - доносился из-за экрана спокойный голос Кейт. - Так... смотрите!

И точно, во тьме появилась тень. С каждым мгновением она становилась все отчетливее, окружающая темнота светлела, в то время как темная фигура оставалась все такой же непроглядно-темной. Постепенно становилось ясно, что фигура принадлежит человеку... или, если точнее, существу, схожему с человеком, гуманоиду. Приземистая, очень широкоплечая, укутанная чем-то вроде плаща... деталей было не разобрать. Тень повернулась на пол-оборота, видимо, куда-то всматриваясь, затем взмахнула рукой, в которой был зажат какой-то предмет. Экран снова сделался непроглядно-черным.