Чтение 2–й страницы книги ~Дело Джен, или Эйра немилосердия~

- ТИПА-3? - с любопытством спросила я.

Даже служба в Сети не позволяет узнать, чем занимается каждый отдел (Джо Трепач, возможно, осведомлен лучше, чем мы). Единственным агентством выше Двенадцатого, о котором я что-то знала, было Девятое - антитеррористические операции. Ну, и Первое, конечно, ТИПА Внутренней безопасности. Этакая ТИПА-полиция, присматривают за нами, чтобы не забывались.

- ТИПА-3? - повторила я. - А чем они занимаются?

- Сверхъестественными делами.

- Я думала, что этим занимается ТИПА-2.

- ТИПА-2 занимается Странными сверхъестественными делами. Я его спрашивала, но так и не вытянула никакого ответа. Да и не с руки - мы были немного заняты. Посмотри-ка на это.

Тернер провела меня в комнату, где хранилась рукопись. Стеклянный бокс, некогда содержавший рукопись в кожаном переплете, был пуст.

- Есть что-нибудь? - спросила Пейдж одного из криминалистов, обследовавших место преступления.

- Ничего.

- Перчатки? - спросила я. Офицер-криминалист встала и потянулась. Ни единого отпечатка, ни единого следочка она так и не нашла.

- Нет. И вот что странно. Не похоже, чтобы они вообще прикасались к поверхности - ни перчаткой, ни даже тряпкой. По мне, так этот бокс и не открывали вовсе, а рукопись до сих пор внутри!

Я посмотрела на стеклянный бокс. Он по-прежнему был надежно заперт, больше ни один экспонат не тронули. Ключи хранились отдельно и как раз в данный момент ехали сюда из Лондона.

- Подождите, тут что-то не так, - пробормотала я, наклонившись поближе.

- Что ты разглядела? - насторожилась Пейдж.

На боковой панели бокса стекло выглядело слегка волнистым. Участок был размером примерно с рукопись.

- Я уже заметила, - сказала Пейдж. - Решила, что это просто дефект стекла.

- Дефект? Это у закаленного пуленепробиваемого стекла? - поинтересовалась я. - Невозможно. И этого дефекта тут не было, когда я инспектировала систему охраны, будьте уверены.

- Что же тогда?

Я погладила прочное стекло, прислушиваясь к ощущениям: блестящая поверхность волнистыми изгибами текла под моими пальцами. По спине пробежала дрожь. Возникло странное чувство узнавания - будто давно забытый школьный хулиган вдруг окликнул меня на улице как доброго приятеля.

- Вроде бы знакомая работа, Пейдж. Когда мы найдем взломщика, это наверняка окажется человек, которого я знаю.

- Ты работаешь литтективом семь лет, Четверг.

Я поняла, на что она намекает.

- Восемь. Ты права, ты, вероятно, тоже его знаешь. Не мог это сделать Ламбер Туолтс?

- Мог бы, только он пока вне игры: ему еще четыре года отсиживать за мошенничество - за "Победные усилия любви"*. [Реальная пьеса Уильяма Шекспира называется "Бесплодные усилия любви".]

- А Кинз? Нечто подобное - вполне в его духе.

- Увы, Мильтон уже не с нами. Простудился в библиотеке Паркхерста* [Тюрьма строгого режима на острове Уайтвор.] и через две недели умер.

- М-м-м? - Я показала на две видеокамеры. - А на пленке кто?

- Никого, - ответила Тернер. - Муха не пролетала. Могу прокрутить тебе обе записи, но умнее ты от этого не станешь.

Она показала мне все материалы. Охранника уже допросили в участке. Поначалу надеялись, что - один из своих, но вряд ли: охранник был так же подавлен, как и все мы.

Тернер включила видео и нажала кнопку воспроизведения.

- Смотри внимательно. Рекордер следит за пятью камерами и снимает с каждой пятисекундный фрагмент изображения.

- Значит, максимальный разрыв в записях каждой камеры составляет двадцать секунд?

- Вот именно. Смотришь? Отлично. Итак, вот рукопись.

Она показала на объект, прекрасно различимый сквозь стекло, затем изображение переключилось на видеокамеру у передней двери. Ни малейшего движения. Затем внутренняя дверь через которую обязан был бы пройти любой грабитель. Остальные входы были замурованы. Изображение переключилось на коридор, затем на прихожую, а потом снова на комнату с рукописью. Тернер нажала кнопку "пауза", и я наклонилась к экрану.

- Двадцать секунд на то, чтобы войти, открыть бокс, забрать "Чезлвита" и свалить отсюда? Невозможно.

- Поверь мне, Четверг именно так и случилось. - Последнее замечание сделал Босуэлл, заглянувший мне через плечо. - Я не знаю как, но они это сделали. Мне уже звонил по этому делу ТИПА-директор Гэйл, а его уже успел пнуть премьер-министр. Начались парламентские запросы. Скоро полетят головы. И, заверяю вас, моей среди них не будет.

Он многозначительно посмотрел на нас, и мне стало здорово не по себе. Именно я консультировала музей во время установки охранной системы.

- Мы немедленно возьмемся за дело сэр, - ответила я, нажимая кнопку "пауза", чтобы снова запустить пленку.

Картинки на экране ритмично сменяли друг друга, пока запись не кончилась. Я придвинула стул, отмотала пленку назад и стала смотреть с самого начала.

- Что ты надеешься там найти? - спросила Пейдж.

- Что-нибудь.

Не нашла.

ГЛАВА 3

ОПЯТЬ ЗА РАБОЧИМ СТОЛОМ

Финансирование Сети тективно-интрузивных правительственных агентств обеспечивается непосредственно правительством. Почти вся деятельность осуществляется централизовано, но все ТИПА-отделы имеют представителей на местах, бдительно наблюдающих за любыми осложнениями, возникающими в провинции. Их курирует местное начальство, которое связано с национальными представительствами по вопросам обмена информацией, управления и политических решений. Как любое большое правительственное учреждение, на бумаге оно выглядит лучше, но на деле находится в полнейшем беспорядке. Мелкие свары и действия в угоду политическим соображениям, высокомерие и неприкрытая кровожадность - все это почти стопроцентная гарантия того, что левая рука не ведает что творит правая.

Мильон де Роз.

Краткая история Сети тективно-интрузивных правительственных агентств

Миновало два дня безуспешных поисков "Чезлвита". Мы не нашли и легчайшего намека хоть на какой-нибудь ключ к разгадке. Пошли слухи о том, как нас собираются взгреть - правда, только лишь в том случае, если мы не сообразим, каким образом украли рукопись. Смешно получить по шее за дыру в охранной системе, которую никто не может найти. В некотором унынии я сидела за рабочим столом. Вспомнив разговор с папой, я позвонила матери и попросила не красить спальню в розово-лиловый цвет. Результат моей просьбы оказался, мягко говоря, неожиданным: мать воскликнула, что это просто грандиозная идея и бросила трубку, прежде чем я успела сказать еще хоть слово. Я вздохнула и погрузилась в телефонные сообщения, накопившиеся за последние два дня. По большей части, это были звонки от информаторов и встревоженных граждан, ограбленных и обманутых - и желавших знать, продвинулись ли мы в расследовании их дел. По сравнению с "Чезлвитом" - сплошная шелуха: целая толпа легковерных людей клюнула на первое издание стихотворений Байрона по совершенно смешной цене, а теперь горько жаловалась на то, что им всучили подделку. Как и большинство оперативников я прекрасно знала, кто стоит за этим мошенничеством, но мы никогда не ловим крупную рыбу - только "распространителей", дилеров, которые продают товар. Попахивало коррупцией в верхах, а доказательств - пшик. Обычно я с интересом просматриваю свою почту, но сегодня ни одного серьезного сообщения так и не попалось. В конце концов, стихи Байрона, Китса или По остаются настоящими, независимо от того, проданы они законно или из-под полы. Читаются-то они совершенно одинаково.

Я выдвинула ящик стола и вытащила маленькое зеркальце. На меня смотрела самая заурядная женщина. Прямые, мышиного цвета волосы длиною чуть ниже плеч наспех стянуты в хвост на затылке. Скулы обычные, и на лице, к легкому моему удивлению, уже начали проявляться морщинки. Я вспомнила мать, которая к сорока пяти стала похожа на грецкий орех. Содрогнулась, сунула зеркальце на место и вынула плохонькую, слегка потрепанную фотографию. Меня снимали с группой друзей в Крыму. Я была тогда простым капралом Ч.Нонетот № 33550336, водителем БМП, прилежно прослужила родине полный срок, много чего на войне пережила и наконец с почетом ушла в отставку, доказав все, что нужно было доказать. От меня ждали, что я буду хвастаться, как добровольно пошла в армию и каких подвигов насовершала, но я всех разочаровала. Как-то побывала на встрече полковых друзей, этим все и кончилось: я поняла тогда, что ищу тех, кого заведомо там не найду.

На снимке Лондэн стоял слева от меня, обнимая за плечи обоих своих соседей - меня и моего брата, своего лучшего друга. Лондэн потерял ногу, но вернулся домой. Мой брат остался там.

- Это кто? - спросила Пейдж, заглянув мне за плечо.

- Йа-а! - взвыла я. - Ты меня до чертиков напутала!

- Извини. Крым, да?

Я протянула ей снимок, и она всмотрелась внимательней.

- Это, наверное, твой брат - носы у вас одинаковые.

- Знаю. Мы менялись носами по очереди. Его нос я носила по понедельникам и средам.

- А второй, наверное, Лондэн.

Я нахмурилась и обернулась к ней. Я никогда никому не рассказывала о Лондэне. Это - слишком личное. Я чувствовала себя так, будто меня предали. Выходит, она тайком сует свой нос...

- Откуда ты знаешь о Лондэне?

Она услышала ярость в моем голосе, улыбнулась и удивленно приподняла брови:

- Ты сама рассказала.

- Я?

- Ну да. Язык у тебя заплетался, и большей частью ты несла всякую чушь, но точно имела в виду Лондэна.

Я поморщилась.

- На пьянке под прошлое Рождество, что ли?

- Или годом раньше. Не у тебя одной все в башке путалось.

Я уперлась взглядом в фотографию:

- Мы были обручены.

Пейдж сразу занервничала. Крымские помолвки - очень скользкая тема для разговора.

- Он... ну... вернулся?

- В основном да. Одну ногу пришлось оставить. Мы не слишком часто разговариваем в последнее время.

- Как его полное имя? - спросила заинтригованная Пейдж: ей наконец удалось разузнать хоть что-нибудь о моем прошлом.

- Парк-Лейн. Лондэн Парк-Лейн. - Впервые с незапамятных времен я произнесла его имя вслух.

- Парк-Лейн, который писатель?

Я кивнула.

- Симпатичный парень.

- Спасибо, - ответила я, толком не понимая, за что благодарю.

Снимок снова переместился в стол, а Пейдж прищелкнула пальцами.

- Тебя требует Босуэлл, - объявила она, с грехом пополам вспомнив, зачем пришла.

Босуэлл был не один. Меня ждал еще человек лет сорока, он встал, едва я вошла в кабинет. Смотрит, почти не мигая; через пол-лица, сбоку, длинный вертикальный шрам. Босуэлл что-то промямлил, закашлялся, посмотрел на часы и сообщил, что должен нас ненадолго покинуть.

- Вы из полиции? - спросила я, когда мы остались наедине. - Кто-то из родственников умер или что?

Мужчина опустил жалюзи, стараясь создать более интимную обстановку.

- Я ни о чем таком не знаю.

- Вы из ТИПА-1? - спросила я, заподозрив назревающую нахлобучку.

- Я? - с искренним удивлением уставился он на меня. - Нет.

- Литтектив?

- Почему бы вам не присесть?

Он пододвинул мне стул, а сам сел в огромное дубовое вращающееся кресло Босуэлла. На столе лежала пухлая папка с моим именем на обложке. Выходит, он изучал мое личное дело. Я просто изумилась, насколько толстым оно оказалось.

- И это все про меня?

Он пропустил мои слова мимо ушей. Вместо того чтобы открыть папку, он подался вперед и уставился на меня немигающим взглядом:

- Как вы оцениваете дело "Чезлвита"?

Я поймала себя на том, что пялюсь на шрам. Он тянулся от лба к подбородку и очертаниями был похож на сварной шов. Губу оттягивал чуть вверх. Если не считать этого, мужчина был довольно приятен лицом, без шрама вообще красавец. Наверное. Был.

Он инстинктивно прикрыл шрам рукой и пробормотал, проясняя ситуацию:

- Казачий подарочек.

- Извините.

- Да ладно. На него трудно не смотреть.

Он немного помолчал.

- Я работаю в ТИПА-5, - медленно проговорил он, предъявляя мне блестящий бэдж.

- ТИПА-5? - разинула я рот, не сумев скрыть удивления. - А чем вы занимаетесь?

- Запрещено разглашать, мисс Нонетот. Я показал вам бэдж, так что вопросы соблюдения секретности вас волновать не должны. Могу, если хотите, уладить это с Босуэллом...

У меня заколотилось сердце. Разговоры с представителями старших отделов иногда приводили к переводам...

- Итак, мисс Нонетот, что вы думаете о "Чезлвите"?

- Вам нужно мое мнение или официальная версия?

- Ваше мнение. Официальную версию я уже выслушал от Босуэлла.

- Думаю, еще рано говорить. Если мотив - выкуп, есть шанс получить рукопись в целости. Если ее украли для продажи или по заказу, мы тоже вправе предполагать, что она еще цела. Ну а терроризм - это повод для серьезного беспокойства. В случаях один и три литтективам, считаем, уже хана. Подключится Девятый, влезет со своими грязными лапами и вышибет нас из игры.

Мужчина внимательно посмотрел на меня и кивнул.

- А вам это не по нраву, так?

- Меня, скажем так, это уже достало, - ответила я чуть более резко, чем следовало бы - Кстати, вы кто?

Он рассмеялся.

- Извините. У меня дурные манеры. Я не собирался изображать придурка плаща и кинжала. Меня зовут Тэмворт, старший полевой агент ТИПА-5. На самом деле - добавил он, - толку от этого звания мало. Нас ровно я и еще двое.

Мы обменялись рукопожатием.

- Трое на весь отдел? - не поверила я - Что это значит?

- Я потерял вчера нескольких ребят.

- Извините.

- Да нет, я не о том. Мы просто немного продвинулись в расследовании, а это не всегда становится хорошей новостью. Обычно в ТИПА-5 работают прекрасные аналитики, но вот полевой работы они не любят. У них дети. У меня - нет. Но я их понимаю.

Я кивнула. Такое я тоже понимаю.

- А почему вы обратились ко мне? - почти небрежно спросила я. - Я служу в ТИПА-27, о чем любезно и неутомимо заботится отдел кадрового обмена, и мои таланты применяются в области между письменным столом литтектива и кухонной плитой.

Тэмворт усмехнулся. Похлопал по папке с моим личным делом.

- Все это я знаю. В нашем отделе кадров не умеют говорить "нет", они предпочитают дурить людям голову. И достигли выдающихся успехов. С другой стороны они прекрасно сознают ваш потенциал. Я только что говорил с Босуэллом, и он сказал, что готов вас отпустить, если вы согласитесь помочь нам в ТИПА-5.

- Ну, если вы из Пятого, то с выбором у него было туговато, не так ли?

Тэмворт рассмеялся.

- Верно. Но у вас выбор есть. Я никогда не рекрутирую того, кто не хочет со мной работать.

Я присмотрелась. Он не врал.

- Это перевод?

- Нет, - ответил Тэмворт. - Не перевод. Вы просто нужны мне, потому что у вас есть необходимая информация. Вы будете наблюдателем, ничего больше. Как только вы узнаете, что мы для вас припасли, вы и сами ничего большего не захотите.

- Значит, когда дело будет закрыто, меня вышвырнут и вернут назад?

Несколько мгновений он молча смотрел на меня, изо всех сил излучая искренность. Это мне в нем понравилось.

- Я не даю обещаний, мисс Нонетот, но любой, кто работал на Пятый, может быть полностью уверен в том, что в Двадцать седьмой он уже не вернется.

- Чего вы от меня хотите?

Тэмворт вытянул из папки листок бумаги и пододвинул ко мне. Это был стандартный допуск к секретной работе. Подписав его, я передавала Сети право практически на все свое имущество и даже несколько больше, если сболтну хоть словечко тому, у кого соответствующего допуска нет. Я послушно подписала бумагу и вернула Тэмворту. В обмен он выдал мне сверкающий бэдж ТИПА-5, на котором уже значилось мое имя. Этот парень знал меня лучше, чем я думала.

Покончив с формальностями, он заговорил намного тише:

- ТИПА-5 в основном занимается поиском и задержанием. Мы разыскиваем человека до тех пор, пока не устанавливаем его местонахождение и не задерживаем. Затем принимаемся за следующего. ТИПА-4 занимается практически тем же самым, просто они охотятся за другим объектом. Одним человеком. Вы его знаете. Как бы то ни было, утром я был в Гэдсхилле, Четверг - могу я называть вас Четверг? - и тщательно осмотрел место преступления сам. Кто бы ни украл рукопись "Чезлвита", он не оставил никаких отпечатков пальцев, никаких следов проникновения и даже тени на видеопленке.

- Маловато для начала, правда?

- Напротив. Это именно тот взлом, которого я очень долго ждал.

- Вы поделились своим открытием с Босуэллом?

- Конечно, нет. Нас не интересует рукопись, нас интересует тот, кто ее украл.

- И кто же это?

- Я не могу назвать вам имя. Но могу его написать.

Он взял фломастер, написал в блокноте "Ахерон Аид" и показал мне:

- Узнаете?

- Более чем. Тех, кто о нем никогда не слышал, наверно, по пальцам можно пересчитать.

- Пожалуй. Но вы ведь встречались с ним, не так ли?

- Совершенно верно, - ответила я. - Он читал лекции, когда я изучала английский в Суиндоне в шестьдесят восьмом году. Никто из нас не удивился, когда он свернул на стезю преступления. Было в нем нечто развратное. Одна студентка от него забеременела.

- Да, Брейберн, мы знаем. А как насчет вас?

- Беременностью он меня не осчастливил. Но попытка была впечатляющая.

- Вы спали с ним?

- Нет. Спать с преподавателем меня никогда не привлекало. Полагаю, мне льстило его внимание - водил обедать и все такое. Он был великолепен, вот только вместо морали - полный вакуум. Помню, во время вдохновенной лекции по "Белому дьяволу" Джона Уэбстера его арестовали за вооруженный грабеж. В тот раз его отпустили, не предъявив обвинения, но случая с Брейберн за глаза хватило, чтобы его уволить.